Домби и сын

Диккенс Чарльз

М-ръ Домби просилъ не безпокоиться.

— Старый служака, сэрь, — продолжалъ майоръ, — окуренный дымомъ, закаленный въ бою, обожженный солнцемъ, избитый временемъ, дряхлый инвалидный песъ, майоръ Багстокъ, сэръ, сметъ надяться, что его не осудитъ такой почтенный, именитый мужъ, какъ м-ръ Домби. Я, конечно, имю счастье говорить съ мромъ Домби?

— Точно такъ. Имю честь рекомендоваться недостойнымъ представителемъ этой фамиліи, господинъ майоръ, — смиренно отвчалъ м-ръ Домби.

— Фамилія, охъ, какая фамилія! — сказалъ майоръ, — Домби — именитые люди во всей Англіи! Это, сэръ, скажу я вамъ, такая фамилія, которую знаютъ и съ почтеніемъ призносятъ во всхъ англійскихъ

колоніяхъ. Да, сэръ, Домби — именитые люди: это берусь я вамъ доказать письменно, даже печатно, коль хотите. О, сэръ, y меня бойкое перо: я все докажу. Фамилія Домби — великая фамилія, которую должно произносить не иначе какъ съ уваженіемъ и гордостью. Джозефъ Багстокъ не льститъ, сэръ, да и не уметъ льстить. Его королевское высочество герцогь йоркскій не разъ изволилъ говорить, что майоръ Джозъ прямой человкъ, никогда не льститъ и при всякомъ случа говоритъ правду. Да, сэръ, истина для меня дороже всего; за истину я пойду въ огонь и въ воду. Домби! Доммби! Это, скажу я вамъ, именитые люди, убей меня Богь, именитые люди древнйшаго рода! — заключилъ майоръ самымъ торжественнымъ тономъ.

— Вы слишкомъ добры, г. майоръ, — возразилъ м-ръ Домби, — наша фамилія, быть можетъ, не заслуживаетъ такой высокой чести.

— Нтъ, сэръ, — сказалъ майоръ — вотъ и маленькій мой другь засвидтельствуетъ, что майоръ Багстокъ прямой человкъ, старый козырь, сэръ, который всегда и везд ржетъ правду-матку. Этотъ мальчикъ сэръ, — сказалъ майоръ тихимъ голосомъ, — будетъ жить въ исторіи. Мальчикъ этотъ, скажу я вамъ, необыкновенное произведеніе. Берегите его, м-ръ Домби, какъ зницу ока.

М-ръ Домби намекнулъ, что понимаетъ свои обязанности въ отношеніи къ сыну.

— A вотъ, сэръ, — продолжалъ майоръ доврчивымъ тономъ, толкая палкой молодого Байтерстона, — рекомендую вамъ этого мальчишку. Сынъ Байтерстона изъ Бенгаліи. Я и отець его были закадычными друзьями. Служили въ одномъ полку. Куда бы вы ни пошли, сэръ, вамъ везд прожужжали бы уши о Бил Байтерстон и Джо Багсток. A взгляните-ка на него, сэръ: вдь дуракъ, пошлый дуракъ! Вы думаете, я не вижу его недостатковъ? Помилуй Богъ!

М-ръ Домби взглянулъ на оклеветаннаго Байтерстона, о которомъ, по-крайней мр, онъ зналъ столько же, сколько и самъ майоръ, видвшій его въ первый разъ, и воскликнулъ ласковымъ тономъ:

— Неужто?

— Я вамъ говорю, — подтвердилъ майоръ, — онъ набитый дуракъ. Джозефъ Багстокъ, сэръ не былъ никогда ни подлымъ льстецомъ, ни подлйшимъ порицателемъ беззащитныхъ людей. Сынъ моего стараго друга Биля Байтерстона изъ Бенгаліи, скажу я вамъ, дуракъ отъ природы, сэръ.

Затмъ майоръ захохоталъ изо всей мочи, такъ что лицо его почернло.

— Мой маленькій другъ, — спросилъ онъ потомъ, — конечно, назначенъ для публичной школы?

— Я еще не ршился, — отвчалъ м-ръ Домби, — впрочемъ, не думаю: y него здоровье слишкомъ слабое.

— Это другое дло, — сказалъ майоръ, — если онъ слабъ здоровьемъ, такъ нечего и толковать о публичныхъ школахъ. Вы правы, сэръ. Для учебныхъ заведеній нужно желзное здоровье, свинцовая грудь. Тамъ, скажу я вамъ, безъ всякой жалости мучатъ бдныхъ дтей. Бывало, насъ жарили на медленномъ огн и вывшивали вверхъ ногами изъ оконъ третьяго этажа. Джой Багстокъ прошелъ сквозь огонь и воду: все знаетъ, все испыталъ. Бывало, его возьмутъ за каблуки, да и стянутъ изъ окошка: виситъ, бдняга, минутъ тринадцать, даже больше!

Въ подтвержденіе этихъ словъ майоръ Багстокъ очень кстати могъ бы сослаться на свое совершенно синее лицо.

— Зато и вышли изъ насъ молодцы, — продолжалъ майоръ, поправляя галстухъ и воротники своей рубашки, — мы, что называется, вс какъ-будто

выдланы были изъ желза и ковали насъ безъ всякаго милосердія. Вы надолго останетесь здсь, м-ръ Домби?

— Я, по обыкновенію, прізжаю сюда одинъ разъ въ недлю, — отвчалъ м-ръ Домби, — и останавливаюсь въ гостиниц "Бедфордъ".

— Мн будетъ очень пріятно зайти въ Бедфордъ, если позволите, сэръ, — сказалъ майоръ, — старичина Джой вообще не любитъ навязываться на знакомства; но ваше имя, м-ръ Домби, не то, что какое-нибудь имя. Я крайне одолженъ моему маленькому другу, что имлъ счастье удостоиться вашего вниманія.

М-ръ Домби благоволилъ дать совершенно удовлетворительный отвтъ. Майоръ Багстокъ погладилъ Павла по головк и сказалъ Флоренс, что ея глазки скоро станутъ сводить съ ума мдлодыхъ людей и даже стариковъ, если дойдетъ до того дло, прибавилъ онъ, ухмыляясь наилюбезншимь образомъ. Потомъ, поднявъ голову вверхъ, старичина Джой толкнулъ молодого Байтерстона и побжалъ съ этимъ джентльменомъ легкой рысцой, прикашливая и подпрыгивая съ отмннымъ достоинствомъ, какъ человкъ, который знаетъ, что не ударилъ лицомъ въ грязь.

Врный своему общанію, майоръ не замедлилъ явиться къ м-ру Домби; a м-ръ Домби, пробжавъ напередъ списокъ военныхъ офицеровъ, не замедлилъ сдлать визитъ майору. Потомъ майоръ навстилъ м-ра Домби въ его лондонскомъ дом и въ слдующую субботу имлъ удовольствіе отправиться съ нимъ въ Брайтонъ въ одной карет. Словомъ, м-ръ Домби и майоръ Багстокъ вполн оцнили другъ друга и въ непродолжительномъ времени стали на самую короткую ногу. М-ръ Домби замтилъ сестр, что майоръ удивительный человкъ: — кром того, что ему въ совершенств извстна военная дисциплина, онъ иметъ превосходное понятіе и о такихъ вещахъ, въ которыхъ нтъ ничего общаго съ военнымъ ремесломъ. A это, какъ извстмо, большая рдкость въ наше время. Онъ совершенно меня понялъ, — прибавилъ Домби.

Черезъ нсколько времени м-ръ Домби повезъ къ своимъ дтямъ миссъ Токсъ и м-съ Чиккъ. Майоръ опять былъ въ Брайтон. М-ръ Домби пригласилъ его откушать въ Бедфордъ, поздравивъ напередъ миссъ Токсъ съ такимъ пріятнымъ знакомствомъ. Сильно забилось сердце прелестной двы при этомъ намек, и она казалась чрезвычайно разсянной во весь день. Это, однако жъ, поидавало ей еще боле интереса, и она, по-видимому, была чрезвычайно рада вожделнному случаю обнаруживать волненія двственнаго сердца, особенно, когда майоръ за столомъ началъ произносить горькія жалобы на то, что миссъ Токсъ безжалостно оставила Княгининъ Лугъ, гд она была свтозарнымъ солнцемъ для всхъ чувствительныхъ сердецъ.

Майоръ, по-видимому, находилъ невыразимое наслажденіе распространяться объ этомъ предмет. Онъ говорилъ безъ умолку во весь обдъ и въ то же время лъ по крайней мр за четверыхь, наполняя желудокъ различными лакомствами, которыя, казалось, еще боле воспламеняли его краснорчіе. М-ръ Домби, ни на минуту не измнявшій своему обычному хладнокровію, слушалъ однако-жъ плодовитаго оратора съ замчательнымъ удовольствіемъ, и майоръ чувствовалъ, что онъ блистаетъ теперь самымъ яркимъ свтомъ. Сознавая вполн свой завидный талантъ, ораторъ одушевлялся постепенно и въ порыв истиннаго восторга выдумалъ по крайней мр десятка два совершенно новыхъ и оригинальныхъ прилагательныхъ къ своему собственному имени. Словомъ, майоръ превзошелъ на этотъ разъ самого себя, и вся компанія была имъ чрезвычайно довольна. Посл обда сли за вистъ, и когда сыгранъ былъ одинъ оченъ длинный роберъ, майоръ поспшилъ раскланяться съ именитой фамиліей, и м-ръ Домби, провожая дорогого гостя, еще разъ обратился съ комплиментами къ миссъ Токсъ, которая зардлась, какъ маковъ цвтъ, и потупила глаза въ землю.