Домби и сын
Шрифт:
Робъ очень хорошо понималъ это.
— Лучше броситься въ воду, чмъ обмануть меня?
Робъ именно былъ этого мннія.
— Такъ слушай же. Если теперь ты что-нибудь совралъ, убирайся отсюда и не попадайся мн на глаза; a если нтъ, къ вечеру дожидайся меня подл дома своей матери. Въ пять часовъ я проду верхомъ, и ты меня увидишь. Продиктуй, гд живетъ твоя мать.
Робъ тихонько проговорилъ адресъ, и м-ръ Каркеръ записалъ. Затмъ приказчикъ указалъ на дверь, и Робъ, не спускавшій глазъ съ своего патрона, немедленно исчезъ.
Много въ этотъ день было занятій y м-ра Каркера, и многіе имли случай
Подъ вечеръ скорая зда по улицамъ шумнаго и многолюднаго Лондона вообще довольно неудобна, и м-ръ Каркеръ, не имвшій причинъ торопиться. пробирался очень медленно между фурами, телгами и каретами, тщательно избгая грязныхъ мстъ, чтобы не запачкать коня и своихъ сапогъ. Глазя на проходящихъ, онъ вдругъ наткнулся на круглоголоваго Роба, который впился въ него глазами и, подтянувъ жгутомъ изъ носового платка грязную куртку, изъявлялъ отчаянную готовность слдовать за нимъ на край свта, какимъ бы шагомъ онъ ни похалъ.
Эта готовность, безспорно лестная, но не совсмъ обыкновенная, обратила на себя вниманіе проходящихъ, и м-ръ Каркеръ счелъ боле удобнымъ направить путь по глухимъ переулкамъ, гд онъ попробовалъ похать рысцой. Робъ сдлалъ то же самое. По мр того, какъ м-ръ Каркеръ прибавлялъ ходу, колченогій Робъ шире и шире раздвигалъ ноги, и когда, наконецъ, м-ръ Каркеръ для опыта поскакалъ въ галопъ, молодой Тудль отчаянно замахалъ локтями, храбро прочищая дорогу между гулявшими джентльменами и ни на шагъ не отставая отъ своего патрона.
Уврившись этимъ невиннымъ способомъ въ неоспоримой власти, пріобртенной надъ новымъ кліентомъ, м-ръ Каркеръ похалъ обыкновеннымъ шагомъ къ жилищу м-ра Тудля. Здсь Робъ побжалъ впередъ, чтобы указывать дорогу, и когда, наконецъ, они достигли строеній желзной дороги, замнившихъ сады Стаггса, м-ръ Каркеръ передалъ коня какому-то ротозю и высвободилъ ногу изъ стремени, которое теперь почтительно поддерживалъ быстроногій Тудль.
— Пойдемъ, любезный, — сказалъ м-ръ Каркеръ, опираясь на его плечо.
Блудный сынъ, очевидно, съ крайнимъ смятеніемъ приближался къ родительскому крову, и если бы не м-ръ Каркеръ, поминутно толкавшій его впередъ, супруг кочегара не видать бы въ тотъ день своего первенца. Принужденный отворить дверь, Котелъ шмыгнулъ въ комнату и мигомъ очутился среди братьевъ и сестеръ, возившихся около чайнаго стола. При вид заблудшаго дтища, приведеннаго чужимъ человкомъ, бдная Полли поблднла, затряслась и чуть не выронила изъ рукъ младенца, братья и сестры подняли ужасный вой, и къ этому хору невольно присоединился самъ Котелъ, совсмъ растерявшійся и позабывшій о присутствіи могущественнаго патрона.
Нисколько не смнваясь, что чужой человкъ былъ самъ палачъ или товарищъ палача, братья и сестры завизжали немилосерднымъ образомъ, между тмъ какъ младшіе члены семейства, не способные удержать порывовъ лютой скорби, кучками побросались на полъ, подняли ноги вверхъ и заголосили какъ запуганныя птицы. Наконецъ, бдная мать, преодолвая испугъ, отъ котораго дрожала, какъ въ лихорадк, проговорила трепещущимъ голосомъ:
— Ахъ, Робъ, бдное дитя, что ты надлалъ?
— Ничего, матушка, — завопилъ Робъ, —
— Не безпокойтесь, сударыня, — сказалъ м-ръ Каркеръ, — я намренъ сдлать ему добро.
При этомъ извстіи, Полли, еще не плакавшая, зарыдала изо всей мочи, a старшіе Тудли, приготовившіеся выручать брата открытой силой, разжали кулаки. Младшіе члены уцпились за платье матери и робко поглядывали на заблудшаго брата и неизвстнаго благотворителя. Вс благословляли джентльмена съ прекрасными зубами, чувствовавшаго потребность къ благодяніямъ.
— Такъ этотъ молодецъ, — сказалъ м-ръ Каркеръ, слегка кивая головой, — вашъ сынъ, сударыня?
— Да, сэръ, — провопила Полли, длая книксенъ, — да.
— И дурной сынъ, — не правда ли?
— О, нтъ, сэръ, для меня онъ не былъ дурнымъ. Онъ немножко одичалъ, сэръ, и связался съ негодными шалунами; но теперь, я надюсь, онъ опомнился и возвратился на истинный путь.
М-ръ Каркеръ взглянулъ на Полли, на чистую комнату, на чистыхъ дтей и, казалось, хотлъ объяснить цль своего посщенія.
— Вашего мужа, какъ я вижу, нтъ дома? — спросилъ онъ.
— Нтъ, сударь, онъ теперь на желзной дорог.
Блудный сынъ, казалось, съ нкоторой отрадой услышалъ объ отсутствіи отца. Почти во все время онъ не могъ оторвать глазъ отъ лица своего патрона и только изрдка украдкой бросалъ горестный взглядъ на мать.
— Въ такомъ случа, — продолжалъ Каркеръ, — мн вамъ должно объяснить, какъ я наткнулся на вашего молодца и что намренъ для него сдлать. Но прежде вы должны узнать, съ кмъ имете дло.
Вс эти объясненія м-ръ Каркеръ представилъ по-своему. Когда ему возвстили, говорилъ онъ, что какой-то негодяй безпрестанью слоняется вокругъ конторскихъ заведеній Домби и Сына, его первою мыслію было позвать констебля, который, разумется, поступилъ бы съ бродягой по всей строгости законовъ. Но потомъ м-ръ Каркеръ одумался и, принявъ въ разсчетъ молодость шалуна, его раскаяніе и огорченіе семейства, ршился повозможности сдлать для него доброе дло, хотя, нтъ сомннія такой поступокъ съ его стороны слишкомъ опрометчивъ, но ужъ такъ и быть: онъ всю отвтственность беретъ на себя. Само собою разумется, прежнія отношенія м-съ Тудль къ дому м-ра Домби, равно какъ и самъ м-ръ Домби, не имютъ никакого вліянія на это распоряженіе, которое исключительно принадлежитъ ему, главному приказчику и управителю всхъ длъ богатой фирмы. Посл этого и безъ прямыхъ объясненій становилось совершенно яснымъ, что онъ, м-ръ Каркеръ, въ прав ожидать за безкорыстное благодяніе совершенной преданности и безграничнаго повиновенія со стороны Роба.
Полли чуть не бросилась на колни передъ ангеломъ-спасителемъ, ниспосланнымъ милосердымъ небомъ. Бдная мать, по цлымъ недлямъ не смыкавшая глазъ въ отсутствіи развратнаго сына, теперь не помнила себя отъ радости, и острозубый Каркеръ былъ въ ея глазахъ всемогущимъ геніемъ добра. Когда онъ собирался идти, Полли напутствовала er^o молитвами и благословеніями: лучшая благодарность со стороны матери, и будь м-ръ Каркеръ истиннымъ благодтелемъ, онъ бы почувствовалъ, съ какимъ избыткомъ наградили его за доброе дло! Когда главный приказчикъ пробрался черезъ толпу дтей по направленію къ дверямъ, Робъ бросился въ объятія матери и, задыхаясь отъ слезъ, заговорилъ: