Дон Жуан в Неаполе

Амфитеатров Александр Валентинович

ДОНЪ РИНАЛЬДО. Нтъ, нтъ, матушка, мы не любопытны и вримъ вамъ на слово.

МАРІАННА. Любовь и ревность всю меня изршетили, господа, вотъ почему я умю ихъ понимать. Если бы мой Беппо не умеръ рано, я къ старости была бы похожа на кусокъ обручальнаго сыра.

ЛЕПОРЕЛЛО. Впервые слышу, что есть на свт обручальный сыръ.

МАРІАННА. Онъ называется такъ потому, что подобенъ обручальному кольцу, хозяинъ: весь состоитъ изъ ноздри и слезы.

ДОНЪ РИНАЛЬДО. Вашихъ романовъ — не переслушать до завтра.

Вы знаете, что получите, если поможете намъ осрамить Донъ Жуана. Вы знаете, какъ будете наказаны, если шутка не удастся и вы насъ выдадите. Старайтесь же. До свиданія. Донъ Эджидіо, еще два слова.

ЛЕПОРЕЛЛО. Желаете зайти — откланяться синьор Габріэлл?

ДОНЪ РИНАЛЬДО. Посл того, что было сегодня? Я лучше согласенъ встртиться съ дикою кошкою!

ЛЕПОРЕЛЛО. Не прочна же ваша любовь!

ДОНЪ РИНАЛЬДО. Нтъ, любовь то прочна, а вотъ въ прочности глазъ своихъ я не увренъ… Такъ помните, Маріанна: не выдавать!

ЛЕПОРЕЛЛО. Не выравать! Маріанна! Помните!

МАРІАННА (одна). И, все-таки, я васъ выдамъ. Эти безобразные господа воображаютъ, что у пожилой женщины съ прошлымъ не можетъ быть самолюбія. Гм, гм. Меня обозвали ослицею, вдьмою, пересчитали и осмяли вс мои увчья, грозятъ мн палками и хотятъ, чтобы я помогла имъ противъ человка, котораго я никогда не видывала, который не сдлалъ мн ни малйшаго зла и который наврное стоитъ цлаго полка такихъ, какъ этотъ лысый Эджидіо и сухопарый семинаристъ… Моя хозяйка недурная женщина, всегда со мною ласкова, и я не вижу ничего худого въ томъ, что она хочетъ повеселиться. Отъ скуки въ нашемъ дом заведетъ себ любовника даже мраморная статуя, даже фигура, вытканная на ковр. Я женщина, она женщина, женщина женщин должна помогать. Въ особенности — опытная женщина съ прошлымъ. Если женщины съ прошлымъ не станутъ помогать женщинамъ съ настоящимъ, то не будетъ и женщинъ съ будущимъ. Такъ говоритъ ома Аквинатъ или другой ученый. Падрона Габріэлла, э! падрона Габріэлла! (Уходитъ въ домъ.)

Нищій и Францъ.

НИЩІЙ. Почтеннйшій Францъ, вотъ фонтанъ, у котораго вашъ господинъ приказалъ вамъ ожидать его возвращенія.

ФРАНЦЪ. Ich verstehe nicht.

НИЩІЙ. Садитесь тутъ, пизанская колокольня. Только и всего.

ФРАНЦЪ. Jawohl. (Садится и понемногу засыпаетъ.)

Джоіванна ковыляетъ съ улицы Санта-Лючія.

ДЖІОВАННА. Добрый вечеръ, куманекъ.

НИЩІЙ… И вамъ, кума, добрый вечеръ. Изъ дальнихъ?

ДЖІОВАННА. Изъ Ночеры, кормилецъ.

НИЩІЙ. Изъ Ночеры? Это будетъ стоитъ теб два сольдо.

ДЖІОВАННА. За что, голубчикъ?

НИЩІЙ. Потому что по вторникамъ чужестранцы, вступающіе на нашу улицу, платятъ сольдо въ пользу слпорожденныхъ. А съ тхъ кто приходитъ изъ Ночеры — вдвое: за ваше нечестіе.

ДЖІОВАННА. Но сегодня уже среда, голубчикъ, потому что отзвонили къ Ave Maria.

НИЩІЙ. Тогда, тетка, четыре сольдо: въ среду наша улица взимаетъ

съ чужестранцевъ сверхъ-налогъ для содержанія глухонмыхъ.

ДЖІОВАННА. Я охотно заплачу теб, сынокъ, только ужъ и ты помоги мн, деревенщин, потому что ты, я вижу, парень бойкій. Покажи мн, сдлай милость, гд тутъ у васъ, сказываютъ люди, стоитъ вщій статуй?

НИЩІЙ. Вщій статуй? (Въ сторону.) Впервые слышу. (Вслухъ.) Зачмъ теб вщій статуй?

ДЖІОВАННА. Ахъ, касатикъ, это наше дло семейное.

НИЩІЙ. Я спрашиваю тебя, старуха, потому что — видишь ли — вщій статуй у насъ не одинъ. Ихъ много.

ДЖІОВАННА. Благодать!

НИЩІЙ. Есть статуи, которые помогаютъ отыскать пропажу, другіе хороши противъ лихорадки, третьи, чтобы домовой не здилъ ночью на твоихъ лошадяхъ, четвертые, чтобы не лопнулъ банкъ, въ которомъ лежатъ твои деньги, иные помогаютъ невст найти жениха, иные укрываютъ жену, удравшую отъ мужа, этимъ кланяются полицейскіе, чтобы ловить злоумышленниковъ, тмъ — злоумышленники, чтобы дурачить полмцейскихъ. Каждый изъ вщихъ статуевъ — въ род профессора медицины: спеціалистъ, который лчитъ лвую ноздрю, никогда не позволитъ себ пользовать ноздрю правую.

ДЖІОВАННА. Премудрость!

НИЩІЙ. Перепутать статуевъ, который для чего хорошъ, старуха, значитъ: бда! пропалъ человкъ! Мой сосдъ, бухгалтеръ, попалъ въ тюрьму только потому, что онъ, вмсто Санъ-Бегемото, почиталъ Санъ-Левіаано.

ДЖІОВАННА. Стало быть, осердился — вщій статуй-отъ?

НИЩІЙ. Не то, чтобы разсердмися, но Санъ-Бегемото помогаетъ въ искусной подчистк счетныхъ книгъ, а Санъ-Левіаано хорошъ, когда ты ищешь квартиру. Ну, когда пришла ревизія, тутъ бухгалтеръ и понялъ, какой, по ошибк, въ статуяхъ съ нимъ вышелъ грхъ. Санъ-Бегемото не помогъ — и книги оказались подчищенными прескверно, а Санъ-Левіаано помогъ — и устроилъ бдному парню казенную квартиру въ тюрьм.

ДЖІОВАННА. Мн, отецъ родной, нуженъ такой статуй, который помогаетъ, когда женщин ударитъ золотухою въ пятку.

НИЩІЙ. Ты не могла попасть лучше. Я состою сторожемъ именно при этомъ стату.

ДЖІОВАННА. Возможно ли? Ахъ, счастье какое!

НИЩІЙ. Нсколько сольдо, и мы тебя мигомъ поправимъ.

ДЖІОВАННА. Ахъ, что ты! Я только посовтоваться, а золотуха-то не у меня, а у сосдки Эфимью.

НИЩІЙ. У сосдки? Проваливай! Мы черезъ вторыя руки не помогаемъ.

ДЖІОВАННА. Ахти мн, родимый! ужели я понапрасну сломала экую путину? Пожалй, голубчикъ. Я человкъ хромой.

НИЩІЙ. А хромаешь отчего?

ДЖІОВАННА. Оступилась о камень. Большущій такой блый камень.

НИЩІЙ. Для оступающихся о большой блый камень есть тоже свой статуй.

ДЖІОВАННА. А супротивъ золотухи онъ не силенъ?

НИЩІЙ. Куда ему! Совсмъ слабъ.

ДЖІОВАННА. Такъ ужъ ты, сынокъ, лучше, такъ и быть, отведи меня къ тому, который противъ золотухи.