Дорогой плотин
Шрифт:
— Пап, я не буду больше так, не предупредив… Но пап, я не трус! — голос его задрожал. — Мы не испугались, но ведь их было больше!
— Садись, Вань, — теперь сидели на кровати они уже втроём. — Я тебе вот, что скажу. Ведь если у вас просто была бы драка, так сказать, выяснение, кто тут сильнее — то чего тут? И так понятно, что они бы вас побили, ещё и похуже что-нибудь… — ляпнул Пётр, вспомнив про Сашко?. Алёна тревожно вскинулась глазами. — Ну, мало ли, увечия какие нанесли бы. То есть, я к чему — что тут не за что
— Как на войне? — выдохнул Ванька и так и остался с открытым ртом.
— Как на войне, да. Тогда не отступают. Тогда ты жизнь кладёшь, и про отход не думаешь. Вот там есть, где трусости выскочить. Вот там, Вань, ты должен волю в кулак, да врага бить, бить, не жалея себя, — Пётр раскраснелся, заблестел глазами. — Главное, Ванюш, понять, где враг-то настоящий, вот оно чего…
— Ладно, философии тут разводить. Пойдёмте ужинать, — дала команду на окончание беседы Алёна.
— Пойдёмте, ага.
На Новый Год погода всё же сжалилась, покружила небольшая метель, леса и поля прикрылись белым. Морозец был, конечно, всё равно слабый. Но всё же ниже нуля. Дети, истосковавшись, ринулись с санками, ледянками и лыжками на горки. Шумели и галдели — каникулы.
— Ну, чего, вот мандарины. Вот пузырчатое. Я подготовился, — Пётр заявился пораньше, ещё не стемнело. Бабаня суетилась возле стола. — Шучу! Сейчас руки помою, да тоже на готовку.
— Да я уж тут основное сделала. Заливное морозится, для винегрета всё отварила. дед за капустой полез и огурцами. А Алёна где?
— Она всё по подаркам там бегает. Премию дали в последний момент, она и побежала тратить.
— Ой, стоило ли? Может, лучше отложить? — всплеснула руками всегда бережливая Бабаня.
— Да ладно тебе, мам — праздник же! И потом, заработаем ещё — вон, диплом весной защитим и сразу в лабораторию сможем перейти.
— Когда это ещё будет… — махнула рукой бабушка. — Ладно, ты вот что — тесто, пойди, принеси из сеней. Хлеб уже пора ставить. Да дровишек захвати.
— Бегу! — Пётр был в радостном возбуждении от предвкушения праздника.
Ёлку они наряжали вчера всей семьёй — даже дед принимал участие, руководил со стула и финальным действием надел звезду на колючую макушку. Ванюшку от елки весь вечер нельзя было оторвать. Вертелся, разглядывал, засовывал на ветки своих солдатиков.
Дед и Пётр вошли вместе, каждый со своей ношей. Столовая, она же кухня, постепенно наполнялась запахами и суетой. Бабаня командовала и всех пристраивала к делу. Даже супруга своего колючего сумела обуздать. дед резал лук.
На улице послышались голоса.
— О, Алёнка с Ванькой идут. На горке, наверное, его подцепила, — выглядывая в тёмное окошко, объявил Пётр.
В сенях зашебуршились, и Алёна с Ванькой вошли в избу. На бровях их ещё слегка сверкал тающий снег, румянец свежил их лица.
— Пап, я маму с собой утащил, она так кричала! А я ничего, не убоялся, — довольный и взбудораженный, вещал Ваня.
— Алён, ты чего ж — детство вспомнила?
— Да они там так задорно катались, и настроение такое праздничное, что он меня уговорил. Страху-то натерпелась на этих санках — ужас, — довольная Алёна потащила сумки в комнату.
— А чего ты там накупила?
— Секрет пока.
Ближе к двенадцати они уже утомились от приготовлений и запахов, и решили начать.
— Давайте, что ли, покушаем, — сказала Бабаня.
— И старый год проводим, — поддакнул дед Андрей, разливая водочку себе и Петру. — Девушкам сладенького, детям лимонаду, — всех обслужил дед. — Ну, давайте, что там было плохого пусть остаётся, спасибо скажем хорошему, бывай, старичок!
Все звякнули и захрустели за?кусем.
— Деда, сыграешь сегодня? — попросил внучок.
— Эх, Ванюша, чего ж не сыграть-то? — дед Андрей по молодости был неплохим баянистом, но с возрастом играть забросил, лишь изредка поддавался уговорам и нажимал на клавиши.
Потом били куранты по радио, были какие-то передачи, запахи мандаринов, шипение игристого. Дарили подарки — взрослые обменялись практичным, Ваньке приплыла совершенная фантастика: радионабор с паяльником. Он сразу отлип от стола, и уткнулся в подарок.
— Ванюш, ложись спать. Завтра же в поход, — напомнила ему мама.
— Да, ему теперь, наверное, не очень в поход-то захочется, — задумался о тактическом просчёте Пётр. — Ну, да ладно — не захочет, и ладно.
— Кто это ещё не захочет? Я давно решил, и вы мне обещали! — набычился было Ваня.
— О, смотри-ка, бузотёр прямо! Слова не скажи, — отметил дед, беря баян. Ладно, давай сыграю тебе колыбельную, да отбой потом.
Ванька, наскоро собрав детальки, отложил коробку в сторону. Подсел к деду. А тот, размяв пальцы, затянул что-то такое, бередящее душу. Ванька быстро осоловел и, поблагодарив всех, поплёлся в комнату.
— Ты это, отец, чего-нибудь повеселее давай, а то мы тут все сейчас поляжем.
— И полегли бы, чего рассиживать — отметили, и буде.
— Цыц, старая! Ещё и плясать будем! — цыкнул на жену дед.
— Ты не очень-то хорохорься, завтра на лыжах не сможешь идти, не мальчик ведь уже, — охолонула деда бабушка.
Алёна смотрела на них, довольная, тревожась лишь от самого этого благополучия. «Когда так всё хорошо, что-нибудь плохое вызревает всегда», — мелькнула грусть в её глазах.