Дождь Забвения
Шрифт:
Она оставила Флойда, влезла на обломки шара и, больно ударившись локтем, протиснулась в щель между створками. За дверью, как и предсказывал Флойд, был свободный проход, длинная эстакада тянулась к поверхности. В воздухе клубилась пыль от разрушенных стен.
Верити пролезла назад, ухватила его под мышки:
– Ну давай же!
Скрипя зубами от натуги, она приподняла его, почти поставила на ноги, но не смогла выпрямить достаточно для того, чтобы протащить через дыру. Верити совершенно выбилась из сил. Казалось, руки вот-вот
Верити отчаянно напряглась – и сумела подтащить его голову и плечи вплотную к проему. Потянула изо всех сил, раздирая на нем рубашку, зацепившуюся за край смятой двери. Тело неожиданно перевалилось, свесилось – и шлепнулось на бетон эстакады. Флойд упал некрасиво, скрючившись, разметав ноги и руки, раскрыв рот, будто пьяный.
Ожье аккуратно перевернула его на спину, опустилась на колени, положила ладони на его щеки, пригладила волосы, убрала их со лба.
Флойд застонал и открыл глаза, глубоко вздохнул, провел языком по губам.
– И за что меня так?
– Слава богу, с тобой все в порядке!
– В порядке? Голова трещит, как дивизия барабанщиков!
– Еще пять минут назад я думала, что ты умер.
– Тебе не повезло.
– Венделл, не говори так! Я и в самом деле испугалась за тебя, честное слово!
Он тронул рукой затылок, посмотрел на окровавленные пальцы:
– Кажется, меня приложило там. И стоило так мучиться?
Она повернула его лицо к себе, нагнулась – и поцеловала. Его губы пахли пылью и сажей. Но она целовала все равно – долго, нежно. Когда хотела отстраниться, Флойд удержал.
– Разве нет? – проговорила она растерянно.
– Да, – ответил он.
Она все же отстранилась, чувствуя себя донельзя неловко. Флойд не отказал – но, похоже, она сделала ужасную глупость. Господи, хоть бы провалиться прямо на этом месте!
– Извини, я не знаю, что на меня нашло…
Флойд поднял руку, погладил волосы Ожье – и притянул ее к себе:
– Не извиняйся.
– Я прямо как малолетняя дурочка…
– Нет. Совсем нет. Ты чудесная. Я одного не могу понять: что такая чудесная девушка нашла в старой развалине вроде меня?
– Венделл, ты вовсе не развалина. Просто немножко помят. Немножко. И тебе не мешало бы малость похудеть. Ты хороший парень, верящий, что начатое нужно доводить до конца. И заботишься о друзьях, готов рисковать жизнью ради их спасения. Ты, может, удивишься, но я честно скажу: таких, как, ты совсем немного.
– Ага, и это все мои достоинства?
– Не зарывайся, – буркнула она, отстраняясь. – Ты можешь встать? Надо поскорее убираться отсюда, пока не вляпались в новую беду. И я опасаюсь за твою голову.
– Не беспокойся, выживу. Я же частный детектив. Если меня не бьют по голове хотя бы раз в неделю, значит я отлыниваю от работы.
Он встал, покачиваясь, но сумел шагнуть без поддержки.
– Все-таки надо будет провериться как следует.
– Я потерплю до возвращения в Париж, – ответил он, трогая затылок.
Похоже, кровотечение прекратилось.
– Верити, я хочу сказать одну вещь…
– Ну и?..
– Мы вроде как стали поближе друг к другу…
– Я слушаю.
– Не могла бы ты меня называть Флойд?
– Я согласна – но при одном строгом условии.
– Каком же?
– Я для тебя Ожье. Меня зовет Верити только бывший муж.
– Ожье, ты уверена?
– Флойд, на все сто!
Она взяла его под руку, помогая одолеть подъем:
– Если вдруг начнет двоиться в глазах или подступит тошнота, говори сразу, ладно?
– Ты узнаешь первая, обещаю. А пока она не подступила, не скажешь ли, что ты здесь узнала?
– Я ничего не узнала.
– Но когда колокол зазвонил… ты поняла по ком, да?
Она покачала головой:
– Мне просто показалось…
– Показалось что? Ну же, не стесняйся!
– Шары были сделаны для того, чтобы звенеть. В этом я уверена абсолютно. Форма, точность изготовления, способ подвески… Но это не колокола. По ним ничто не ударяет, чтобы произвести звон.
– Так отчего же им звенеть?
– В моей работе… До того как угодила в эту передрягу, я имела дело с разными чувствительными приборами. Вообще-то, я археолог.
– Разве археологи – не седые старые девы в толстеньких очочках, не вылезающие из кабинетов и архивов?
– Я не из таких. Мы раскапываем своими руками.
– Так что там про чувствительные приборы?
– Для точной работы многим датчикам нужны очень низкие температуры. Сверхнизкие. Охлаждая приборы, мы повышаем их чувствительность.
– И когда Альтфельд упомянул про охлаждение…
– Я подумала, что шары – часть детектора… – Ожье прикусила губу, думая, как правильнее закончить. – И теперь, кажется, я знаю, какого именно детектора.
– Так расскажи.
– Шары – элементы одной машины, распределенной по всей Европе. Один в Париже, второй в Милане, третий где-то в Берлине. Но все они – части целого. Просто для работы этому устройству и нужно быть настолько огромным.
– И что же это за устройство?
– Антенна. Почти как в обычном радиоприемнике. Только не для радиоволн, а для гравитации.
– И ты это выяснила, просто увидев шар?
– Я не настолько проницательна. Мы используем датчики гравитации в наших исследованиях. Хитроумные приборы, позволяющие видеть, что находится под землей, регистрирующие локальные изменения плотности в тех местах, где погребены строения и иные предметы. Само собой, мы изучаем принципы действия самых разных детекторов – в том числе и созданных на заре истории гравитационных измерений.