Другой дом
Шрифт:
— Миссис Бивер велела вам спросить об этом у меня?
Джин замешкалась.
— Полагаю, любого, кто будет здесь и сможет дать мне ответ, если окажется, что миссис Брим не вполне здорова.
— Она не вполне здорова.
На лице младшей из девушек промелькнул страх лишиться обещанного удовольствия, и старшая, заметив это, продолжила:
— Но мы ведь не будем галдеть и топать, не так ли? Мы будем вести себя очень тихо.
— Очень, очень тихо! — охотно повторила Джин.
Улыбка ее новой знакомой перешла в смех, за которым последовал неожиданный вопрос:
— Надолго вы у миссис Бивер?
— Пока ее сын не вернется. Вы знаете, он учится в Оксфорде, и скоро
— И вы сразу ее покинете? Вы уедете, как только приедет он?
— Миссис Бивер говорит, что я определенно не должна так делать, — сказала Джин.
— Тогда вы определенно этого не сделаете. Здесь все делается в точности так, как говорит нам миссис Бивер. Вам не нравится ее сын? — спросила Роза Армиджер.
— Я пока не знаю; она как раз хочет, чтобы я это выяснила.
— Тогда вам придется выражаться предельно ясно.
— Но если я пойму, что он мне не нравится? — решилась спросить Джин.
— Мне будет вас очень жаль!
— Полагаю, тогда это будет единственное, что мне не понравилось в этой прелестной старой усадьбе.
Роза Армиджер на мгновение задержала взгляд на посетительнице, которая все лучше осознавала, что ее новая знакомая — женщина странная, но в то же время отнюдь не неприятная, хотя Джин всегда предполагала, что странные люди неприятны.
— А я вам нравлюсь? — неожиданно спросила она.
— Как я могу сказать, если прошло всего три минуты?
— Я могу сказать, нравится мне человек или нет, даже если прошла всего одна минута! Постарайтесь меня полюбить — надо, чтобы вы очень хорошо ко мне относились, — заявила мисс Армиджер. Затем добавила: — Вам нравится мистер Брим?
Джин задумалась; она чувствовала, что должна с честью выйти из положения.
— О, необычайно! — На это собеседница снова рассмеялась, что заставило ее заговорить более сдержанным тоном: — Конечно, я видела его всего пять минут — вчера в банке.
— О, мы знаем, как долго вы с ним виделись! — воскликнула мисс Армиджер. — Он рассказал нам все о вашем визите.
Джин испытала нечто вроде благоговейного ужаса: оказывается, картина включала множество неизвестных ей персонажей.
— Кому он рассказал?
У ее собеседницы был такой вид, словно ее забавляло все, что Джин говорила; однако Джин находила, что в этом таится какое-то непонятное очарование.
— Ну, конечно же, первым делом он рассказал своей бедной маленькой женушке.
— Но я ведь ее не увижу, не так ли? — довольно нетерпеливо спросила Джин, озадаченная тоном, каким был сделан намек, и лишь отчасти списывая этот тон на непринужденные манеры собеседницы.
— Вы ее не увидите, но даже если бы и увидели, она бы вам за это ничего плохого не сделала, — ответила молодая леди. — Она понимает, как дружелюбен он по отношению к людям, и больше всего ценит его прекрасную искренность.
На смущенном лице Джин появилось такое выражение, будто ей вдруг пришло в голову, что она тоже понимает и любит эти качества. Возможно, в подтверждение этих мыслей она после краткой паузы произнесла:
— Он сказал мне, что я, возможно, увижу чудесного ребенка. Сказал, что сам мне его покажет.
— Уверена, он с удовольствием это сделает. Он ужасно гордится своим чудесным ребенком.
— Наверное, младенец просто прелестный, — заметила Джин более уверенно.
— Прелестный! Вы, что же, думаете, что младенцы бывают прелестными?
Застигнутая врасплох этим выпадом, Джин немного поразмыслила, однако не нашла ничего лучше, чем довольно робко сказать:
— Мне нравятся славные маленькие детки, а вам?
Мисс Армиджер в свою очередь задумалась, затем ответила:
—
Джин улыбнулась, как будто этот игриво-любезный тон был заразителен.
— Но ее-то вы в жертву не принесете?
Роза Армиджер уставилась на Джин.
— Я ей ничего не сделаю.
— Тогда заполучите ее.
— Не сейчас, не сейчас! — раздался другой голос; он принадлежал миссис Бивер, которую только что провели в дом и которая, услышав последние слова девушек, вошла в холл в сопровождении слуги. — Ребенок — дело второе. Мы пришли ради матери. Правда ли, что состояние Джулии ухудшилось? — спросила она у Розы Армиджер.
У мисс Армиджер была своеобразная манера смотреть на человека, прежде чем заговорить с ним, и теперь она с этой своей отстраненностью так долго медлила, прежде чем ответить на вопрос миссис Бивер, что Джин тоже остановила взгляд на доброй леди из Истмида, словно у нее вдруг появилась на то причина. Она была очень привязана к миссис Бивер, но в то мгновение, впервые увидев ее в Баундсе, раз и навсегда поняла, насколько оправа меняет драгоценный камень. Невысокая и плотная, с округлыми формами и крепкими ногами, угольно-черными плоско зачесанными волосами и глазами, слишком маленькими для всего того, что им приходилось выражать, миссис Бивер была дамой настолько «ранневикторианской», что казалась почти доисторической. Она была создана, чтобы похаживать среди массивной мебели красного дерева и посиживать на скамеечках, покрытых чехлами с вышивкой берлинским гарусом. Она походила на одинокий том какого-нибудь старого журнала в добротном переплете. Джин знала, что величайшим светским событием ее юности был костюмированный бал, на котором она появилась в образе андалусийки и о котором до сих пор хранила воспоминание в виде уродливого веера. Джин была девушка такого склада, что, пробыв в Баундсе не более пяти минут, она пусть и смутно, но уже поняла, что элегантность дома мистера Брима была слегка провинциального толка. Тем не менее эта элегантность создавала атмосферу, в которой миссис Бивер выглядела совсем уже замшелой деревенщиной. Это в свою очередь заставило Джин счесть старый Истмид еще более прелестным.
— Полагаю, наша бедная подруга нынче чувствует себя неважно, — произнесла наконец мисс Армиджер. И тут же добавила: — Но я не думаю, что это будет иметь какие-то серьезные последствия.
Однако то, что сказал Джин лакей, впустивший ее в дом, в какой-то мере предвещало обратное. Он сообщил, что мистер Брим находится в комнате жены вот уже почти час, а доктор Рэймидж прибыл некоторое время тому назад и также еще не выходил оттуда. Узнав об этом, миссис Бивер постановила, что они должны отказаться от намерения остаться на ланч и что Джин должна немедленно вернуться к друзьям, которые дожидались их в Истмиде. Именно эти друзья по дороге из церкви упомянули дошедший до них слух — быстрое распространение коего свидетельствовало о компактности Уилверли, — будто внезапная перемена в состоянии миссис Брим произошла уже после того, как ее муж написал записку с приглашением на ланч. Миссис Бивер отправила свою юную компаньонку в Истмид с сообщением для гостей. Джин должна была развлекать их там вместо нее и помнить, что может вернуться на ланч в Баундс, только если за ней пошлют. У двери девушка остановилась и с тоской в голосе воскликнула, обращаясь к Розе Армиджер: