Дружинник

Amazerak

Я вскочил на ноги и, увидев, как в меня летит бердыш, схватил своё оружие обеими рукам и поставил блок, а затем прямым ударом с ноги оттолкнул дружинника. Тот даже не почесался — снова ринулся в атаку, сыпля серии своих стремительных ударов, от которых я едва успевал отскакивать.

Наконец, противник допустил ошибку. Нанеся очередной удар, он подался слишком сильно вперёд, и я, увернувшись, рубанул его в бок. Но тут же получил обратку в голову. На этот раз я устоял и хотел дать сдачи, но мой удар парировали, и бердыш мой попал остриём в землю, а дружинник шибанул мне по ноге. В следующий миг я обнаружил себя лежащим на спине; сквозь прорези шлема я видел, как надо мной взлетел бердыш противника, готовый обрушиться на меня сокрушительной мощью.

— Стоп! — крикнул Борис Вениаминович. — Плохо. Очень плохо, Михаил! Тебя вообще ничему не учили? Кто так оружие держит? Что это за беспомощные махания? Без доспехов ты уже трижды был бы покойником. Никуда не годится!

Я поднялся. Да, в этом наставник был прав до последнего слова: никто меня подобному не учил. Или учили? В прошлом. Я ожидал, что будет хуже, но тело словно вспоминало движения и давно забытые рефлексы: удалось же, в конце концов, продержаться некоторое время.

— Прошу прощения, я плохо обучен обращению с холодным оружием, — сказал я.

— Вижу, не слепой, — недовольно буркнул наставник. — Что ж, придётся тебя поднатаскать, хотя я даже не знаю, чему можно научиться за пару недель.

Остаток дня я отрабатывал приёмы с дружинником. Не смотря на то, что в прошлой жизни фехтованием я не занимался, моё здешнее тело уже имело некоторые закреплённые рефлексы, так что я быстро освоился с бердышом, хотя уровень владения им всё ещё был довольно низок.

На ужин я опоздал, поел отдельно от остальных. А когда вернулся в комнату, парни что-то обсуждали.

— А какие у неё глаза! — говорил Саша. — Большие, зелёные! И откуда такая взялась у нас? Кто она хоть такая?

— Да пёс её знает, — усмехнулся Фома. — Медсестра, вроде… Я ни черта не понял. Недотрога только. Простая служанка, а гонору выше крыши.

— Что, не далась? — подкольнул приятеля Богдан.

— Отчего же? Просто вопрос времени. Знаем мы таких. Быстро приструню. Ни одна баба мне не перечила. А тут нашлась важная краля. Да я её…

— О ком речь-то? — насторожился я.

— Служанка новая появилась во флигеле, — объяснил Саша. — Фома глаз на неё положил, а она ломается.

— А звать как? — нахмурился я, предчувствуя неладное.

— А кто её знает…

— Вроде Таня, что ли, — сказал Богдан. — Что-то мне подсказывает, непростая она какая-то. Простые служанки так себя не ведут, без уважения.

— Простая, не простая. И не таких раком ставили.

— Короче так, пацаны, — объявил я. — Эта девушка — моя знакомая. И если кто-то из вас её хоть пальцем тронет, если хоть посмотрит кто косо, зубы в глотку вобью. Всем понятно? — меня разозлило услышанное, поэтому я говорил жёстче, чем следовало.

— Ты, Миша, не дерзи, — лениво ответил Фома. — Думаешь, ты тут весь из себя такой важный? Думаешь, если ты — боярский ублюдок и любимчик местный, так можешь нос задирать? Договоришься ты когда-нибудь.

— Посмотрим. Но я предупредил насчёт Тани. Если я хоть одну жалобу услышу на вас, можете гроб себе заказывать.

Не дожидаясь ответа, я побежал к флигелю у пруда, где, по словам ребят, поселили Таню. До отбоя оставалось меньше часа, но мне хотелось увидеться с ней хоть на минуту. С тех пор, как мы с Андреем доставили её в поместье, я не получил от неё ни одного известия. Всё думал, у кого о ней разузнать. Беспокоился. А теперь оказалось: Таня тут, практически под боком.

Малый флигель представлял собой двухэтажный каменный дом, что притаился среди берёз на отшибе недалеко от большого флигеля. За зданием находился пруд, скрытый от глаз зарослями кустарника и прибрежными ивами.

В саду возле флигеля возились две служанки: молодая и постарше. Я спросил, тут ли проживает Таня, новенькая. Мне сказали что тут. Я попросил позвать её.

Когда Таня вышла вслед за молодой служанкой, лицо её озарила улыбка.

— А я уж подумала, ты про меня совсем забыл, — сказала она, подходя. Выглядела она более раскрепощённой, чем в тот день, когда мы приехали, вернулся прежний задор во взгляде. Значит, ничего плохого не случилось.

— Ни на минуту не забывал. Только сегодня узнал, где живёшь. Как всё прошло? Как сама?

— Бывало и лучше. Но вообще хорошо. Поселили меня пока сюда, во флигель, с другими девчонками. Арсентий Филиппович узнал, что у меня способности, предложил работу и обучение врачебному делу. Только я вначале должна клятву роду дать.

— Ага, и тебя, значит, в отроки записали. И ты согласилась?

— Ещё спрашиваешь! Попробуй не согласиться, — тут Таня погрустнела и поджала губы. — Хоть и не об этом я мечтала.

— Это лучше, чем должность фельдшера в захудалой больничке, — пожал я плечами.

— Лучше. Вот только я хочу людям помогать, а не на господ работать. Им-то зачем? У них и так всё есть. На них вон врачеватели. А бедняки мрут в бесплатных клиниках, потому что им никто помощь не может оказать квалифицированную.

— Что правда, то правда, — согласился я, понизив голос и оглянувшись, — но лучше об этом помалкивать. Мало ли тут ушей праздных бродит.

— Да знаю я, — махнула Таня рукой. — Не маленькая, поди. Тебе только говорю. Ты же и сам знаешь, как оно.

— Когда в жизни устроишься, сможешь благотворительностью заняться, — предложил я. — Всё равно больше возможностей будет, чем работая медсестрой.

— Время покажет. Ну а ты-то что намерен делать? Хочешь продолжать служить роду?

— А какие варианты? Я уже дал клятву. К тому же, здесь я могу посвящать много времени развитию своей силы. И безопасно тут. Пока что…

— А тебе кто-то угрожает?

— По крайней мере, Барятинские меня в покое точно не оставят. Вляпался я со своей роднёй по самые гланды. И как-то надо с этим жить. Но хотя бы мы теперь рядом. Чаще видеться будем. Я рад этому.