Друзья Пушкина в любви и поэзии
Шрифт:
Но я отвлёкся от темы повествования. Действительно, Жуковский рос в женском коллективе. И лишь когда ему исполнилось 14 лет, Мария Григорьевна Бунина отвезла его в Университетский благородный пансион.
Помогал в устройстве давний её знакомый директор Московского университета с 1796 по 1803 год Иван Петрович Тургенев (1752–1807). Он был действительным тайным советником, состоял в масонской ложе вместе с Новиковым.
Наконец-то мужской коллектив. Появились друзья из довольно известных семей России. В их числе сыновья директора Московского университета Александр и Андрей Тургеневы. Дружба с Александром Ивановичем Тургеневым (1784–1846) продолжалась до кончины Тургенева.
Тургенев был хорошо знаком с Пушкиным и многими друзьями Пушкина, в том числе и с князем Петром Андреевичем Вяземским. Он был в квартире Пушкина в траурные дни после дуэли, и он сопровождал гроб Пушкина в Михайловское.
Пушкинист
Были в числе университетских друзей Блудов, Дашков, Уваров и другие, впоследствии известные люди.
Именно в пансионе, где большое значение уделялось творчеству воспитанников, Жуковский в 1797 году написал «Мысли при гробнице». Эти мысли навеяло печальное дня него известие о смерти старшей сестры и крёстной Варвары Афанасьевны Юшковой.
А потом были опубликованы «Майское утро» (1797), «Добродетель» (1798), «Мир» (1800), «К Тибуллу» (1800), «К человеку» (1801) и другие. Тогда же попробовал свои силы и в переводе романа Коцебу «Мальчик у ручья» (Москва, 1801).
Вот, казалось бы, «Майское утро» – гимн Природе, её красотам:
БелорумянаВсходит заряИ разгоняетБлеском своимМрачную тьмуЧерныя нощи.(…)Грезы, мечтанья,Рой как пчелиный,Мчатся за ним.(…)Бабочка пестраВьётся, кружитсяИ лобызаетНежно цветки.(…)И вдруг… Философские строки. Откуда, ведь идёт 1797 год, и Жуковскому всего 14 лет!
(…)Жизнь, друг мой, безднаСлёз и страданий…Счастлив стократТот, кто, достигнувМирного брега,Вечным спит сном.Но вот 1795 год. Жуковскому 15 лет. И снова удивительные, не по возрасту серьёзные строки… «Добродетель»…
Под звёздным кровом тихой нощи,При свете бледныя луны,В тени ветвистых кипарисов,Брожу меж множества гробов.Повсюду зрю сооруженныБогаты памятники там,Порфиром, златом обложенны;Там мраморны столпы стоят.Обитель смерти там – покоя;Усопших прахи там лежат;Ничто их сна не прерывает;Ничто не грезится во сне…Но все ль так мирно почивают,И все ли так покойно спят?..Не монументы отличаютИ не блестяща пышность нас!Порфир надгробный не являетДушевных истинных красот.(…)А далее… В пятнадцать лет Василий Жуковский уже понимал такое, что не под силу понять порой и в зрелом возрасте тем, кто видит смысл жизни в стяжательстве, в богатстве, в ложной славе.
(…)И медны рушатся врата.Падут и троны и начальства,Истлеет посох, как и скиптр;Венцы лавровые поблекнут,Трофеи гордые сгниют.(…)И твёрдо заявлял в заключительных строфах стихотворения, что
(…) останутся нетленныОдни лишь добрые дела.Ничто не может их разрушить,Ничто не может их затмить.Пред богом нас они прославят,В одежду правды облекут;Тогда мы с радостью явимсяПред трон всемощного творца.О сколь священна, Добродетель,Должна ты быть для смертных всех!1801 год. Жуковскому восемнадцать! И снова удивительные стихи. «К человеку!»
Ничтожный человек! что жизнь твоя? – Мгновенье.Взглянул на дневный луч – и нет тебя, пропал!Из тьмы небытия злой рок тебя призвалНа то лишь, чтоб предать в добычу разрушенья;Как быстра тень, мелькаешь ты!(…)Ты веселишь себя надеждой наслаждений:Их нет! их нет! Сей мир вертеп страданий, слёз;Ты с жизнию в него блаженства не принёс;Терзайся, рвись и будь игрою заблуждений,Влачи до гроба цепи зол!Так – в гробе лишь твоё спокойство и отрада;Могила – тихий сон; а жизнь – с бедами брань;Судьба – невидимый, бесчувственный тиран,Необоримая ко счастию преграда!Ничтожность страшный твой удел!Жуковский показывает тщетность житейской суеты в сравнении с добрым и вечным, в сравнении с Природой, с Божественным бытием…
Безумец, пробудись! воззри на мир пространный!Все дышит счастием, все славит жребий свой;Всему начертан круг Предвечного рукой, —Ужели ты один, природы царь избранный,Краса всего, судьбой забвен?Познай себя, познай! Коль в дерзком ослепленьеЗахочешь ты себя за край миров вознесть,Сравниться со Творцом – ты неприметна персть!Но ты велик собой; сей мир твоё владенье,Ты духом тварей властелин!Тебе послушно всё – ты смелою рукоюНа бурный океан оковы наложил,Пронзил утесов грудь, перуны потушил;Подоблачны скалы валятся пред тобою;Твоё веление – закон!Все бедствия твои – меты воображенья;Оружия на них судьбой тебе даны!Воздвигнись в крепости – и все побеждены!Великим, мудрым быть – твоё определенье;А ты ничтожны слезы льёшь!В какой-то мере это и обращение к себе. К своему 18-летию.
Жуковскому уже довелось повидать и испытать многое. Сложное осознание себя и своего положения в мире, с которым он встретился в детстве, смерть отца и смерть любимой сестры, которая была ему крёстной матерью. Он как бы убеждает себя быть твёрдым в этом мире. Под влиянием окружающей среды формировалось мировоззрение будущего знаменитого поэта, под этим влиянием формировались его творческие взгляды, а творческие взгляды в свою очередь формировали характер. И всё это в значительной степени оказало влияние на судьбу поэта, на судьбу его жизни в поэзии и любви. Ведь в любви ему не было дано испытать счастья – ни счастья всепоглощающего единения с истинно любимой женщиной, ни полного семейного счастья, которое лишь мелькнула сполохом на туманном горизонте.
Но Жуковский стремился сам воспитать себя мужественным борцом с жизненными неурядицами.
Мужайся! – и попрёшь противников стопою;Твой рай и ад в тебе!.. Брань, брань твоим страстям! —Перед тобой отверст бессмертья вечный храм;Ты смерти сломишь серп могучею рукою, —Могила – к вечной жизни путь!Во многих произведениях Жуковский касался вопроса жизни и смерти, всякий раз стремясь разрешить этот извечный вопрос в жизни человечества. Помогала вера…