Друзья Пушкина в любви и поэзии

Шахмагонов Николай

А предыстория этой любви такова…

Младшая дочь Буниных Екатерина Афанасьевна, которая, как помним по рассказам её внучки Екатерины Елагиной, побывала «в ссылке» сибирской, сопровождая старшую свою сестру, возвратившись в Тульскую губернию, вышла замуж за тульского губернского предводителя дворянства Андрея Ивановича Протасова. В 1805 году, после смерти мужа она перебралась из своей деревни Муратово в Белёв. В.В. Огарков отметил: «Как женщина умная она сознавала, что детям необходимо дать образование. Жуковский, живший в Мишенском и видевший расстроенные дела Екатерины Афанасьевны, взялся помогать ей в деле образования дочерей, к чему его, конечно, склоняло и влечение к симпатичным девочкам. Действительно, по рассказам знавших их современников, это были прекрасные существа…»

Жуковский с энтузиазмом взялся за дело. Он составил свой, своеобразный учебный план занятий, в который включил и занятия по русскому языку, и изучение русской литературы. Конечно, включил и произведения иностранных авторов – Шиллера и Гёте, Шекспира, Расина, Корнеля, Вольтера, Руссо. Познакомил племянниц с произведениями Ювенала и Горация.

Известно, что настоящий педагог, готовясь к занятиям, учится сам. Ведь уже избитое, известное, много раз пройденное повторять неинтересно.

Кроме литературы Жуковский занимался с племянницами философией и даже живописью. Он ведь и сам отлично рисовал. Немало осталось эскизов, набросков и даже небольших полотен, посвящённых живописным краям, в которых проходили детство, отрочество и юность поэта.

Жуковский жил в Мишенской и ежедневно ходил в Белёв к своим ученицам. По дороге было о чём подумать. Занятия занятиями, но дело молодое и сердцу не прикажешь…

В 1807 году он посвятил Маше несколько строк, подписав «М. на новый Год при подарке книги»:

На новый год в воспоминаньеО том, кто всякий час мечтает о тебе!Кто счастье дней своих, кто радостей исканьеВ твоей лишь заключил, бесценный друг, судьбе..

Да, он полюбил свою племянницу Машеньку, хотя понимал, что любовь эта бесперспективна. И он обещал свой сестре Екатерине Афанасьевне держать в тайне свои чувства. Екатерина Афанасьевна верила в порядочность и честность своего сводного брата, любимца всей семьи, всех сестёр, фактически воспитанного сёстрами. Но вера верой, а всё же Екатерина Афанасьевна старалась присутствовать на занятиях своего сводного брата с Машей и Александрой. Она часто вмешивалась, делала замечание, чем мешала Жуковскому вести уроки. Но даже не это возмущало его. Он считал, что Екатерина Афанасьевна слишком строга и часто несправедлива к Маше. Зная, что сестра читает его дневник, чему он и не противился, понимая, что ей хочется точно знать о его планах относительно Маши, Жуковский специально сделал такую запись:

«Тяжело и несносно смотреть на то, что Машенька беспрестанно плачет; и от кого же? От вас, своей матери! Вы её любите, в этом я не сомневаюсь. Но я не понимаю любви вашей, которая мучит и терзает. Обыкновенная брань за безделицу… Но какая ж брань? Самая тяжёлая и чувствительная! Вы хотите отучить её от слёз; сперва отучитесь от брани…»

К сожалению, это не подействовало.

Что же оставалось Жуковскому? Да то, что остаётся в таких случаях поэту. Он писал стихи… Причём он не мог даже поверить бумаге настоящее имя своей любимой.

В 1808 году стало окончательно понятно, что любовь вряд ли может привести к их соединению брачными узами. Крик души слышен в стихотворение, которое поэт назвал: «К Нине. Послание»:

О, Нина, о, Нина, сей пламень любвиУжели с последним дыханьем угаснет?Душа, отлетая в незнаемый край,Ужели во прахе то чувство покинет,Которым равнялась богам на земле?Ужели в минуту боренья с кончиной —Когда уж не буду горящей рукойВ слезах упоенья к трепещущей груди,Восторженный, руку твою прижимать,Когда прекратятся и сердца волненье,И пламень ланитный – примета любви,И тайныя страсти во взорах сиянье,И тихие вздохи, и сладкая скорбь,И груди безвестным желаньем стесненье —Ужели, о Нина, всем чувствам конец?Ужели ни тени земного блаженстваС собою в обитель небес не возьмем?Ах! с чем же предстанем ко трону Любови?(…)

Послание, как и очень многие поэтические произведения Жуковского, очень длинное. И завершается оно мыслями об ужасе могилы и о соединение бессмертных душ. Жуковский так и не избавился от мистических начал в творчестве, столь присущих в отрочестве и юности.

Мой друг, не страшися минуты конца:Посланником мира, с лучом утешеньяКо смертной постели приникнув твоей,Я буду игрою небесныя арфыПоследнюю муку твою услаждать;Не вопли услышишь грозящие смерти,Не ужас могилы узришь пред собой:Но глас восхищенный, поющий свободу,Но светлый ведущий к веселию путьИ прежнего друга, в восторге свиданьяМанящего ясной улыбкой тебя.О, Нина, о, Нина, бессмертье наш жребий.

А в семье Протасовых жизнь продолжалась.

В 1810 году Екатерина Афанасьевна завершила строительство дома в Муратове Орловской губернии и перебралась туда со всею семьёй.

Жуковский тоже поспешил на Орловщину, чтобы быть рядом. Он поселился в соседней деревне под названием Холх, где оказался соседом семьи А.А. Плещеева.

Когда мы слышим фамилию Плещеев, то, конечно, в первую очередь думаем, что речь идёт о русском писателе и поэте Алексее Николаевиче Плещееве (1825–1893), современнике Достоевского, петрашевце, авторе стихов более чем к ста романсов.

Но в данном случае имеется в виду Александр Алексеевич Плещеев (1778–1862), тоже русский писатель, драматург, но и государственный деятель, статский советник.

Плещеевы проводили великолепные литературные вечера, на которых супруга Александра Алексеевича Анна Ивановна пела романсы мужа на стихи поэтов того времени, в том числе и Жуковского.

В 1811 году ушла из жизни Мария Гавриловна Бунина. Екатерина Елагина отметила: «Отношение её к Елизавете Дементьевне, которая считала себя второй женой Бунина, по турецкому обычаю, были всегда самые лучшие. Елизавета Дементьевна так любила её, что не могла пережить, скончалась через несколько дней после Марии Григорьевны. Она схоронена в Ново-Девичьем монастыре».

Так Василий Андреевич Жуковский в течении месяца лишился двух очень близких ему людей. История не сохранила точного указания, к которой из своих матерей – родной или признавшей его сыном – он испытывал более чувств сыновних. Ведь он стал осознавать себя на земле уже помещичьим сыном, а родную мать видел в прислугах, хоть и особо доверенных, но не допускаемых, к примеру, к столу. Родная мать ухаживала за его сёстрами, а те учили её русскому языку. Она была как второй хозяйкой в доме, но на уровень барыни её не поставили. Сословные привилегии и правила оказались сильнее чисто человеческих отношений.