Дуэль на троих
Шрифт:
Из дневника Жана Бекле
…Капитан махнул саблей, и у меня из-под ног вмиг вылетела табуретка.
Я повис в петле, мгновенно затянувшейся. Даже не успев набрать побольше воздуха, чтоб жить еще минуту…
И в тот же миг явилось чудо! Хлопнул пистолетный выстрел. Я услышал близкий посвист пули – прямо над головой! Веревка дернулась… и я рухнул вниз, ударившись коленями и боком об доски эшафота.
Хрипя и напрягая из всех сил мышцы шеи, я замотал головой, ослабляя смертельную
Только раздышавшись, понял, что лежу, упираясь затылком в помост. Только так и получилось ослабить петлю! По площади бегали солдаты – кто ко мне, кто от меня, а еще дальше, в распахнутых воротах площади появились верхами отец и Пикар. Оба припыленные от долгой скачки, и отец опустил свою меткую руку с дымящимся пистолетом.
Из записок полковника Пикара
…Если бы меня не знал лично капитан охраны, нас с Бекле-старшим расстреляли бы тут же, на месте. А так, всего-навсего разоружив, повели к Наполеону на доклад.
Перед могучими изящными дверями в кабинет императора нас встретил его верный Дюпон.
– Его величество просит вас немного подождать, – объявил адъютант и указал нам на диванчики с золочеными спинками. – У него сейчас важный прием…
Из журнала Таисии (в послушании Анны)
Трубецкой-Ковровой
Я стояла перед поработителем моего Отечества и старательно делала вид, что буквально умираю от расстройства.
– Умоляю вас, ваше величество, сжальтесь! – тихо сказала, почти прошептала я, молитвенно сложив руки на груди и сжимая ладонями у горла рясу послушницы, в которую облачилась намеренно.
Бонапарт, сидя в своем кресле и надувая щеки от осознания собственного превосходства, выдержал долгую паузу и ответил с холодным равнодушием:
– Я все прекрасно понимаю. А теперь прошу услышать и меня, княжна. – Вдруг стремительно поднялся, встал передо мной в необычайно благородной позе и, глядя мне прямо в глаза, будто некий античный герой, продолжил: – Я мог бы исполнить прихоть очаровательной женщины, но пойти навстречу служителю чуждой религии, – он с иронией указывал на мою рясу, – не нахожу удовольствия.
Я невольно вспыхнула от такого нахальства, но все же смогла сдержаться и ответить со всей возможной кротостью, не выходя из образа:
– Хорошо, я сейчас сменю платье на светское, оно со мной, и… с удовольствием пообедаю с вами… Если позволите, ваше величество.
Наполеон медленно подошел ко мне вплотную и взял двумя пальцами за подбородок.
– Сегодня я отпустил камердинера, и поэтому сам помогу вам сменить платье.
От возмущения я задохнулась и уже набрала в грудь побольше воздуха для длинной и резкой отповеди этому узурпатору, как вдруг за дверью раздались чьи-то крики и брань. Наполеон недовольно сморщился, потом побагровел от злости.
– Мадемуазель, –
Из записок полковника Пикара
Мы оба, едва сдерживаясь и кипя, стояли перед императором. Анри, видно, по старой русской привычке, тут же брякнулся перед Наполеоном на колени. Император взялся его подымать, но с этим седым жилистым чертом не так просто было справиться.
Я же, пользуясь данной заминкой, говорил не прерываясь:
– Ваше величество, Бекле-младший – опасный лазутчик, обладающий неоценимыми сведениями о русской армии. Это подтверждает и его отец. – Коленом я дал знать Бекле-старшему, что здесь требуется и его оценка моих слов.
Старый мерин, спохватившись, горестно вздохнул, а я продолжил:
– Я нижайше прошу казнить Жана Бекле лишь после проведения дознания во вверенном мне ведомстве!
Тут Анри наконец поднял голову и скорбно воззрился на Бонапарта:
– Я с великой неохотой присоединюсь к прошению полковника… Но с одним условием!
Здесь я в испуге покосился на титулованного пьяницу, вздумавшего ставить условия самому Наполеону. Анри, хоть и стоял на коленях, ни смирения, ни кротости в нем ни на грош не чувствовалось.
– Я тоже попрошу, ваше величество, отсрочить сыну казнь, но лишь если вы сегодня же повесите меня! Именно я заслуживаю петли, вырастивши столь негодное орудие для ваших великих замыслов.
Наполеон со всей торжественностью наклонился, беря Анри за плечи, и снова бережно потянул его вверх:
– Немедленно встаньте, мой честный Бекле!
Тут уж хитрый боярин соизволил встать на ноги.
– Я всегда ценил глубину ваших чувств, – продолжил император. – Но можем ли мы знать все цели Провидения? Я никого не собираюсь казнить, ибо люблю всех вас, дети мои! Даже тех, кто наносит мне удары в спину. Поэтому меру виновности каждого в моей империи определяет закон! И если один из представителей закона, месье Пикар, утверждает, что этот случай требует особого доследования, мы обязаны подчиниться!..
И этот великий человек со всем изяществом развел перед нами манжетами.
Из дневника Жана Бекле
…В камере были довольно ровные земляные стены. Окажись у меня под рукой хотя бы чайная ложечка, я бы отсюда выкопался! На закате уютное солнышко появляется в маленьком квадратном окне под потолком. Мастерски сколоченный стол, хоть старый и серый, с подгнивающими снизу досками, но еще вполне пригодный к использованию по назначению. Довершали интерьер моего узилища две широченные лавки, по ножкам коих неспешно поднималась сказочной красоты плесень. Когда приходил отец, то опасливо садился на одну из них, а я разминался, вставая с другой.