Дуэт с Герцогом Сиреной

Кова Элис

Продолжайте двигаться, Виктория, напоминаю я себе.

Я плыву к обломкам.

Несмотря на то, что серебра там не хранилось, остатки каюты отвлекают меня. Я не могу удержаться, чтобы не сделать короткую паузу. Провожу пальцами по витражу, разбитому на стене, ставшей полом, как созвездие, предвещающее гибель. Все мои канистры с картами, облитые маслом, разбросаны, половина пропала. Все драгоценные жетоны, которые я собирал, превратились в ничто…

Я оставляю их. Сколько раз в жизни я буду просто игнорировать все то, что у меня когда-то было,

чтобы стать кем-то другим? Есть ли во мне хоть какая-то часть, которая на самом деле… я? Или я всего лишь оборотень, становящийся тем, кем мне нужно быть, чтобы выжить?

Выживание — это все, что сейчас важно. Но не мое собственное.

Дальше вниз — трюм, где хранилось серебро. Я стараюсь добраться туда. Но что-то еще привлекает мое внимание. Я дрейфую, вглядываясь во мрак той половины корабля, которая еще в основном цела. Едва виднеется туловище человека, раздавленное под тяжестью обломков. Его обглодали всевозможные чудовища и рыбы, но я все еще узнаю клок каштановых волос, нитку на локте залитого водой плаща…

А теперь, пожалуйста, сэр, спускайтесь на палубу.

Это были мои последние слова, обращенные к Кевхану Эпплгейту. Твердо. Деловито. Непринужденно.

Дрожащие пальцы закрывают мои губы. Несмотря на то, что я не могу кричать, я пытаюсь удержать звук. У меня болит грудь. Все тело болит. Я ничего не ел, и все же мне хочется вывернуть себе кишки.

Я никогда не хотела, чтобы это случилось с ним — ни с кем из них. Это все моя вина. Я виновата в том, что боролась за свободу. В том, что у меня не хватало сил дышать, несмотря на то, что я чувствовала невидимую хватку Чарльза.

Я хватаюсь за ключицу. Провожу пальцами по меткам, давшим мне силу, которая привела бы Чарльза в ужас. В конце концов, я победила.

Но какой ценой?

Неужели лучше было бы терпеть вечность?

— Виктория.

Виктория, усмехается Чарльз, глядя на меня из далекого прошлого.

— Виктория.

Ты моя.

— Нет! — Я отпрянула назад. Две сильные руки обхватили мои плечи. Держат меня на месте. — Отпусти меня!

Хватка мгновенно ослабевает. Не звук его голоса, а то, как быстро Илрит отпускает меня, возвращает меня в настоящее. Я откидываю волосы с лица и смотрю на него в немом шоке.

— Я… Прости. Ты не должен был этого видеть. — Я не уверена, к кому я обращаюсь — к себе или к трупу.

В его лице нет ничего, кроме заботливого беспокойства.

— Все в порядке.

— Нет, не в порядке. — Я проплываю мимо него, но Илрит гораздо быстрее и проворнее в воде.

— Чем я могу сделать? — спрашивает он.

— Ничего.

— Виктория…

— Сейчас не время, — грубо напомнила я ему.

— Пожалуйста, позволь мне помочь тебе.

Эти пять слов почти заставили меня сорваться.

— Помочь мне? Помочь мне, как ты забрал мою жизнь?

— Я дал тебе жизнь. Ты бы утонула в этом море. — Он спокоен и терпелив перед лицом моих эмоций, даже когда

имеет полное право сорваться.

— Только потому, что я была нужна тебе в качестве жертвы! — Легче, если ему все равно. Если я для него не более чем вещь. Так безболезненнее, потому что я могу это понять. — И даже тогда… ты издевался надо мной.

— Издевался? — Кажется, он искренне удивлен и смущен этим замечанием. Это еще больше обжигает, когда он спрашивает: — Как?

— Ты сказал мне, что меня не будут удерживать. Но все, что у меня было, — это иллюзия свободы, когда я хваталась за соломинку, тщетно борясь за проблеск счастья — за момент, когда я могла жить на своих условиях… для себя. Я должна была бежать, бежать и бежать, иначе все это меня настигнет. — Моя маска рушится. Я чувствую это на своем лице, когда мой подбородок слегка выпячивается. Я нахмуриваю брови. Щеки то напрягаются, то расслабляются, не в силах определиться. — И все это было иллюзией, не так ли? Если не он, то ты. Если не ты, то твой бог. Конечно, я больше, чем вещь, которую можно требовать. Это не может быть всем, что есть для меня… должно быть что-то еще.

— Виктория… — Глаза Илрита закрываются. На его лице появилось страдальческое выражение, как будто он подражает мне.

Я рыдаю.

— Ты насмехаешься надо мной.

Его глаза открываются, и в них вся печаль мира. Достаточно, чтобы утопить моря.

— Я слышу тебя. Я чувствую тебя, как будто ты рядом, даже когда нас разделяют океаны. — Его руки пробегают по моим плечам и прижимаются к моему лицу. — Так скажи мне, кто такой «он»?

Каждый мускул в моем теле напрягается. Я напряжена с головы до ног. Я не могу…

Я не могу…

Новая волна тошноты накатывает на меня. Я должна сказать это без страха — мой бывший муж. Я должна быть в состоянии держать голову высоко. Я все еще великий Капитан Виктория. Неважно, что мне пришлось пережить в жизни… это не умаляет моих достижений. Я знаю это.

И все же… я не могу. Я даже не понимаю, почему. И я еще больше ненавижу себя за это.

Я все еще ищу ответ, когда меня отвлекает движение. Появилась знакомая тень — силуэт, который я не раз видела темной ночью. Ее светлые волосы стали пепельными в этом призрачном облике. Ее зеленые глаза потеряли свой блеск.

— Дживре, — шепчу я. Илрит поворачивается и издает низкий звук тревоги. Предупреждения.

Тень моего бывшего друга и первого помощника открывает рот и издает головокружительный вой.

Глава 21

— Дживре! — Я кричу, двигая руками, чтобы она не услышала мои мысли, как это делают сирены. — Это я.

— Это не твой друг, Виктория, — рычит Илрит, притягивая меня к себе.

Я знаю, что это не она… не такая, какой я ее знала. Но это фрагмент того, кем она была. Женщина, которая была так близка и дорога моему сердцу. Как я могла…