Две тысячи журавлей
Шрифт:
Рука насильника, сжимавшая мою одежду, разжалась. Осторожно приоткрыла глаза.
Демон убрал короткий меч в ножны и теперь поглаживал рукоять своей катаны, похлопывал по её гарде. Длинный меч сердито подрагивал, словно желал выпрыгнуть из ножен. Иногда выпускал из ножен сердитые яркие всполохи огня и света. Казалось, катана чудовища живая и яростная, так и рвётся вылезти из ножен. На лице они играла покровительственна улыбка, как будто он говорил не со своим оружием, а с маленьким глупым щенком или котёнком. И веяло от меча и демона чем-то жутким, могущественным, злобным, ледяным… холод расползался вокруг них, въедался в душу…
– В-в-а-м н-н-нужна о-н-а-а? – едва слышно просипел мужчина подле меня.
Алые глаза взглянули в нашу сторону. И вспыхнули ярко-ярко, осветив всю мою простую комнату тусклым беспощадным светом, выхватывая все старые вещи, наполнявшие её. Невольно потупилась, избегая встречаться с чудищем взглядом, быстро посмотрела на мужчину, сидевшего рядом. И с ужасом узнала в нём приятеля моего отца, того самого, чьей игрой на флейте и бива наслаждалась украдкой, притаившись во мраке переходов. Лицо у него было обыкновенное, но звуки, которые он извлекал из инструментов, лучились какой-то божественной, неземной силой. И я невольно приписывала этому прекрасному музыканту и превосходные душевные качества. А он решил воспользоваться мной! Выяснил, что у его приятеля есть дочь, до которой тому и дела-то особого нет, особенно, когда он охвачен страстью к молоденькой жене – и сунулся ко мне. Небось, решил, что не посмею пожаловаться отцу. Да если и скажу что-то, как я увижу лицо насильника в ночном мраке? Следовательно, и ловить-то кого будет непонятно.
– Да, мне нужна эта малявка, – зрачки чудовища расширились, округлились, в них вспыхнул зловещий голубой огонь. – Мне нужны её плоть и вся кровь до последней капли, – когти на его руке удлинились, загнулись, мрачно сверкнули, кожа покраснела, покрылась уродливыми выступами, похожими на чешую – и подобие руки превратилась в уродливую лапу. – Мне хочется съесть её сердце и выпить всю её душу, – демон легонько потянул рукоять меча – и тот сам собой полез из ножен.
Они не дал оружию вылезти полностью, задержал на половине. Катана яростно задёргалась, вспыхнула красным пламенем. Казалось, ещё миг – и огонь сожрёт владельца оружия, точнее, тюремщика проклятого меча. В маленькой комнате стало нестерпимо жарко.
– А ты у меня проголодался, дружище? – возмущённо прошипел демон. – Сколько можно крови лакать? Так и лопнуть от обжорства можно!
Катана яростно дёрнулась, озарив комнату зелёно-жёлтым цветом, какого-то неприятного, яркого, ядовитого оттенка.
– Точно, ты же у меня вечно голодный и ненасытный, – мрачно произнёс они. – И всё равно мою добычу я тебе не отдам!
Аристократ потерянно сел на пол, на край моей постели. Разговор чудища и дьявольского оружия его потряс. А на меня опустилось непривычное равнодушие. Подумалось, что всё адово пламя и муки, которые оно причиняет грешникам, ничто перед ужасом от человеческого коварства. Что уж говорить о явлении одного-единственного демона?
– Послушай, человек, – чётко, но тихо сказал они. – Если бы не это аппетитное тело девчонки, я бы с удовольствием выпил твоей крови прямо сейчас.
– М-м-м-он-н-н-ах-х-хи… – мужчина задыхался от ужаса.
– Когда они сюда придут, ты уже будешь бездыханным трупом, – задумчиво пояснило чудовище, поковырялось длинным острым когтем в зубах. – Или обгрызенным скелетом. Может, от тебя и костей не останется. К тому же, в мире не так много добродетельных монахов, которые способны со мной драться.
Меч снова яростно рванулся, желая освободиться.
– А пороки делают монахов и священнослужителей слабее, – мечтательная улыбка. – Чем больше пороков, тем меньше у их собирателя сил противостоять злым существам.
Катана рванулась так, словно хотела пробить потолок и крышу – и улететь в чёрное бездонное небо.
Демон на миг зажмурился, потом распахнул веки – зрачки его сузились как две тонких щели. Казалось, в них пляшет тёмное пламя. Сердце испуганно сжалось, как будто в паре шагов от меня неожиданно распахнулись ворота ада.
И вдруг от чудовища повеяло холодом. Жар пламени, вырывающегося из меча, сцепился с невидимыми иглами. Холод и жар заплясали по комнате. То стены раскрашивались ярким светом – и меня пробирал пот, то по стенам ползли причудливые картины из инея – и я сжималось от холода, дрожала. Они был силён, но и оружие его наделено какой-то особой злой силой и… собственным сознанием, желающим разрушений, убийств и крови. Что связало проклятый меч, который вполне мог прийти из ада, и этого демона, неясно. И теперь мне стало непонятно, кто из них является тюремщиком для другого. Сначала они сдерживал кровожадную катану, теперь оружие мешает ему перейти к цели визита, ведь не просто ж так чудовище вернулось ко мне! Если переживу их схватку, то пойму, зачем понадобилась демону.
– Я сам ещё не поел!!! – прошипел они.
Холод неожиданно загнал меч обратно в ножны. Инеем покрылась рукоять непокорной катаны.
– Видишь, человек, я уже едва сдерживаюсь от голода, – мрачно произнёс демон. – Но сердце девчонки, ещё не изъеденное пороками, намного вкуснее того грязного, затвердевшего, холодного куска мяса, что дёргается в твоей груди. Потому убирайся отсюда! Не мешай мне удалить мой голод! А не то… – зловещая ухмылка, внезапно удлинившиеся клыки. – Я скормлю тебя моей катане – она никогда не отказывалась от крови. Человеческую кровь эта дьявольская душа предпочитает поболее прочих.
В подтверждение слов хозяина или тюремщика, длинный меч опять рванулся из ножен – и был остановлен когтистой лапой.
Побледнев, аристократ вскочил и кинулся вон из жуткой комнаты, облюбованной чудовищем. То с клыкастой усмешкой выставило вперёд ногу в деревянной сандалии и белоснежном носке. Мужчина, налетев на неё, растянулся по полу, слабо вскрикнул. Похоже, на громкий вопль сил у него уже не осталось. Того и гляди – скончается на месте от ужаса.
– Не шуми, – строго попросил они. – Не буди других людей: я хочу спокойно поужинать.
– Д-да! – пылко пообещал трус.
Поднялся на колени, аккуратно и почтительно отодвинул ногу чудища, перегородившую ему путь – руки у несчастного при этом сильно дрожали – и пополз вон. Демон проводил его насмешливым взглядом. И долго вслушивался в ночные звуки, должно быть, ждал, пока тот не покинет дом. Длинный меч дёрнулся уже как-то робко, неуверенно, потом сам забился в ножны по самую рукоять – и перестал выдыхать свет и пламя. Теперь маленькую комнату освещало лишь тусклое сияние красных глаз с узкими зрачками. Я боялась поднять взгляд. После пережитого моё тело будто бы пришили к постели цепями.