Две тысячи журавлей
Шрифт:
Дёрнулась, резко обернулась. Никого кроме нас двоих.
«Это кровь женщины и ребёнка»
О, боги, закончится ли когда-нибудь этот жуткий сон?!
– Аой… скажи, Аой, – слабо потянула её за рукав, – а в столице или в окрестностях Киото находили убитого ребёнка?
– Н-н-ет… – она растерянно подняла на меня взгляд. – Зарезали только молодую женщину.
– Слава богам! – радостно поднялась на ноги. – Пойдём, пройдёмся по саду, Аой.
– Вам нельзя туда! – испуганно вскричала служанка. – Там ваш отец с… этой. И они настойчиво просили, чтобы их никто не тревожил.
Теперь у меня даже прогулки отобрали!
С рыданьями упала на татами, зацепив ногой столик. Зазвякала посуда, что-то разбилось – и тёплые брызги упали мне на ногу.
«Запахло свежей кровью»
Этого не может быть! Раненного ребёнка не нашли! И мёртвого не находили, значит, часть его слов – ложь! А может, они все – лживы? Как можно верить словам демона?
Обед Аой принесла поздно, еда была вчерашняя. Видно, отец устроил у себя пир и забрал всё хорошее для угощения молодой жены и гостей. У няни тряслись руки, отчего посуда на столике противно дребезжала.
– Убийцу нашли? – спросила я взволнованно.
– Нет. Но люди, присланные ближайшим дайме, узнали, что эта служанка ждала ребёнка, – Аой тихо опустила столик около меня и подавленно опустилась рядом. – Ох, что творится в мире! Что творится! Кто-то зарезал женщину, такую молоденькую, красивую! Загубил жизнь матери и нерождённого ребёнка!
«Это кровь женщины и ребёнка»
От страха у меня перехватило дыхание.
Он знал! Знал, кого убили! И…
Резко отодвинула столик, подвинулась поближе к няне, недоверчиво взглянула на неё:
– Это правда, что ты продала меня этому злому человеку?
Женщина выронила чайник, из которого наполняла мою чашу. Тот упал на пол и с жалобным звоном разбился.
– Я… я… – жалобно начала она, потом повалилась на колени передо мной, прямо на осколки.
Должно быть, она сильно поранилась – и потому поморщилась, но ни слова об этом не сказала, продолжая стоять на осколках, дрожащими руками схватила подол моего верхнего кимоно, судорожно сжала.
– Простите меня госпожа! Мой Таро… мне нет оправдания! Да, я взяла деньги у этого злодея! Я провела его в вашу комнату, госпожа! Я надеялась, что он будет нежным – и вы познаете хоть немного счастья… у вас такая ужасная жизнь, госпожа! Вы заперты в этой ужасной комнате, у вас отобрали всё, всё, что у вас должно быть по праву вашего рожденья! И ваша мать, дрянь, отдала вас своему бессердечному любовнику: как будто выкинула… – она испуганно закрыла рот рукавом.
Значит, моя мать ещё жива. По крайней мере, она жила ещё какое-то время после моего рождения. И она выбросила меня, как мусор выбросила! А няня предала меня!
Тихо спросила:
– Твой младший сын тяжело болен? У тебя не хватало денег, чтоб пригласить врача и монаха?
– Да, моя госпожа! Мой Таро болен. Но я не должна была… о, моя бедная госпожа! Что я с вами сделала! – женщина обхватила мои ноги и горько зарыдала.
Оттолкнула её, но ударить по лицу ногой не посмела, ведь в моей памяти ещё жило тепло воспоминаний о её доброте и ласке. И голос мой прозвучал безжизненно:
– Уходи, Аой! Оставь меня одну!
– Если будет ребёнок, я заставлю его родителей… они добрые люди… или я принесу вам отвар. Знаете, есть особые травы…
Отчаянно закричала, давясь слезами:
– Убирайся! Я не хочу никого видеть!
Женщина медленно поднялась. Подол над коленями у неё был разорван и окровавлен. Согнувшись и будто постарев лет на двенадцать, няня покинула комнату, бесшумно заслонив сёдзи. Из коридора донеслось её надрывное рыданье, но в моём сердце ничего не отозвалось.
До вечера просидела неподвижно, подле стола с нетронутым обедом и окровавленными осколками. Едва дождавшись темноты, выскользнула в коридор.
Может, они поджидает меня в саду или у ворот, догадываясь, что пребывание здесь стало для меня нестерпимым. Однако жестокость демона – ничто по сравнению с поступками людей.
С трудом нашла выход из усадьбы: сегодня от луны осталась только узенькая полоска, которая скверно освещала поднебесный мир. Пользуясь тем, что сторожа бессовестно спали у ворот, пусть и с неимоверным трудом, распахнула створки и выскользнула наружу.
Он как будто невзначай прислонился к ограде, устремив задумчивый взор к небу. Из-под треугольной соломенной шляпы его глаза блестели тускло-тускло. Пальцы нервно выбивали какой-то мотив по рукояти катаны. Да, демон поджидал меня, как охотник – добычу.
Шумно втянув носом воздух, они развернулся ко мне. Теперь, столкнувшись с его взглядом, я больше не дрожала: все чувства в моей душе поблекли, выцвели, а то и вовсе растаяли без следа. Внутри меня, там, где ещё недавно жили надежды и мечты, теперь царила пустота. Потому сама сделала первый шаг ему навстречу.
– А я-то думал, что вода в вашем пруде покажется тебе более соблазнительной, чем очередная встреча со мной, – демон осклабился.
Спокойно выдержала его холодный взгляд. В моём измученном сознании родилась очень странная мысль, за которую ухватилась вернувшаяся надежда. Что бы ни случилось, в Ниппон есть места, куда я могу прийти. Главное, добраться хотя бы до одного из них.
– Давайте прогуляемся, Они-сан, – как ни крепилась, мой голос всё-таки дрогнул.
– Для тебя согласен быть просто Сусуму-кун, – соблазнитель расплылся в дружелюбной улыбке.
Почему-то клыки его на сей раз не заметны, только ряд обычных светлых зубов, и нижние резцы немного кривые. Как у моего отца.
– Тогда давай немного прогуляемся по столице, Сусуму-кун, – как ни старалась, особенной любезности в моём голосе не прозвучало.
– С удовольствием, милая девочка, – зато его слова были полны искусной любезности и теплоты. – Но ты до сих пор не назвала мне своего имени. Могу я узнать имя прелестной дамы, которая удостоила меня чести сопровождать её в прогулке по мраку Киото?