Дьявол против кардинала(Роман)
Шрифт:
Каким бы тихим ни был его голос, эти слова расслышали все. Духовник в любом случае не смог бы их повторить: он плакал навзрыд. Вся комната наполнилась рыданиями; Анна Австрийская со слезами бросилась на грудь своему мужу; все остальные встали перед ним на колени.
— Это мы, сир, должны просить у вас прощения, вы никогда и ничем нас не обижали, простите нас, сир! — всхлипывая, повторяли мужчины и женщины.
Певчие запели Miserere.
Людовик поцеловал Анну, подозвал к себе Ришелье и коснулся губами его лба, затем сделал знак всем выйти.
Когда комната опустела, к королю подошли архиепископ Лионский и врач. Один поднес к его губам большой серебряный крест, другой взял его израненную правую руку и в очередной раз ткнул в вену скальпелем. Черная кровь брызнула в подставленную чашку, и в тот же миг зловонная жижа со сгустками крови исторглась через задний проход: у короля вскрылся абсцесс. Постепенно живот опал и стал мягким. Врач и священник обменялись недоверчиво радостными взглядами. Архиепископ первым упал на колени перед распятием и принялся жарко, истово молиться.
…Когда Ришелье сообщили о чудесном выздоровлении короля, он осел на пол и скорчился, закрыв лицо руками. Худые плечи затряслись от беззвучных рыданий, затем послышались какие-то дикие звуки — не то вой, не то собачий лай. До самого вечера не выходил он из своей комнаты, страдая от жестокой головной боли. «Господи, лучше умереть, чем снова пройти через это», — шептал он одними губами.
Поняв, что идет на поправку, Людовик велел перенести себя в другое место, где ничто не напоминало бы ему о мрачных мыслях, посещавших его во время болезни. Ему подыскали дом, выходящий на огромную площадь Белькур — просторную, залитую светом, не идущую ни в какое сравнение с узкими улочками, застроенными черными, неудобными домами. Людовик почти не отходил от окна, так он соскучился по солнцу, по свежему воздуху.
Радуясь исцелению старшего сына, Мария Медичи все же досадовала на то, что ей не удалось избавиться от ненавистного главного министра. Ей не терпелось добиться своего, и как только Людовик немного окреп, она снова перешла в наступление.
— Вот каковы добрые советы, которые дает вам кардинал! — ворчала она, сидя в кресле у камина, в то время как Людовик занимал свое привычное место у окна. — Посмотрите, на кого вы стали похожи! Все, что он ни затеет, обречено на провал. Эта бесконечная война добром не кончится; солдаты бегут, крестьяне бунтуют…
— Кардинал не Господь Бог, — мягко возразил ей Людовик. — Только Всевышний мог бы предотвратить то, что произошло. Но даже если бы он был ангелом, — продолжал король более твердым тоном, — он не мог бы действовать с большей прозорливостью и осторожностью. Это лучший слуга государства, которого когда-либо имела Франция!
— Но не вы! — запальчиво перебила его Мария. — Вы пригрели змею на своей груди, мой сын! Если хотите знать, кардинал уже давно ухаживает за вашей женой!
Людовик удивленно вскинул брови.
— Да-да! — продолжала королева, все более горячась. — Анна сама мне призналась! И рассказала, как ваш Ришелье танцевал под ее балконом сарабанду под звуки скрипок, в зеленых штанах, с бубенцами на башмаках и с кастаньетами, а она с герцогиней де Шеврез…
Король так хохотал, что из его глаз потекли слезы. Он то сгибался вдвое, держась за живот, то откидывался назад и чуть не свалился со стула. Вот уж, казалось, он успокоился, но, представив себе кардинала в башмаках с бубенцами, выделывающим антраша, снова заливался смехом.
— Боже мой, матушка, — сказал он наконец, отсмеявшись, — неужели вы верите в подобную чепуху!
Пока Людовик веселился, Мария сидела, поджав губы, и недовольно ворочалась в кресле. Ей было совсем не смешно.
— Он подверг вашу жизнь опасности, а вам и горя мало! — с досадой воскликнула она. — Весь этот поход он затеял только ради своей славы, ведь дело о мантуанском наследстве можно было решить полюбовно!
— Нет-нет! — возвысила она голос, отметая возражения Людовика. — Или он, или я!
Король прикрыл лицо рукой, опершись о подлокотник.
— Решайте же! — подтолкнула его Мария.
— Вернемся в Париж — там посмотрим, — устало ответил ей сын.
Людовику опостылели интриги и вынужденное безделье; всей душой он рвался в Версаль и просыпался среди ночи от того, что ему чудился звук охотничьего рога. Как только врачи позволили ему отправиться в путь, он немедленно выехал в Париж. В Роанне его догнало неприятное известие: узнав о тяжелой болезни государя, Брюлар де Леон и отец Жозеф, уполномоченные вести переговоры с императором, поспешили заключить мир. По условиям договора Франция отказывалась от поддержки своих союзников в Италии и обязывалась вывести войска. В Лионе царило ликование; Ришелье был готов рвать и метать. Король разделял его чувства, но все его мысли сейчас были только об оленях и зайцах. Поручив кардиналу дождаться королеву-мать и провести совет, он помчался дальше.
…С трепетом в душе вошел Ришелье в комнату совета. Учтиво приветствовал Марию и Марильяка, сел, сжав руки между коленями, чтобы не было заметно, как они дрожат. К его удивлению, Мария любезно ответила на приветствие и заявила, что готова выслушать соображения кардинала. Подчеркнув, что они одобрены королем, Ришелье изложил их общую позицию: дезавуировать соглашение, продолжать переговоры, дав их участникам более жесткие инструкции. Королева выслушала его, не изменив благостного выражения на лице, и постановила: быть посему. Ришелье не мог опомниться — как? Она больше на него не сердится? Не удержавшись, он украдкой погладил через мантию амулет, висевший у него на шее.
— Вы позволите сопровождать вас в Париж, ваше величество? — робко спросил он.
Королева и на это милостиво согласилась.
Окрыленный надеждой кардинал ушел к себе, а Мария отправила гонца со срочным письмом в Париж: она требовала у Людовика немедленной отставки Ришелье.
До вражеских позиций оставалось менее одного лье; полки выстроились в боевой порядок и пошли строем, в ногу. Ла Форс выслал вперед отряд мушкетеров и аркебузиров. Вскоре послышались звуки завязавшейся перестрелки.