Джихад. Экспансия и закат исламизма
Шрифт:
В Судане Усама бен Ладен сделал большие вложения в сельское хозяйство и развитие сети автодорог [407] и стал авторитетной фигурой в кругах антисаудовского исламизма: в апреле 1994 года он был лишен саудовского гражданства. В конце концов Хартум, подвергшийся сильному международному нажиму после попытки убийства египетского президента в Аддис-Абебе в июне 1995 года, попросил гостя, ставшего обременительным, покинуть страну. Летом 1996 года Усама вернулся в Афганистан. В июне был совершен теракт в американском военном лагере в Хобаре (Саудовская Аравия), стоивший жизни 19 солдатам и приписанный Бен Ладену. Он не взял на себя ответственность за эту акцию, но 23 августа следующего года распространил «Декларацию о джихаде» против американцев, оккупировавших землю двух Святых мест, более известную по ее подзаголовку: «Изгоните многобожников с Аравийского полуострова». [408] Этот одиннадцатистраничный текст, насыщенный цитатами из Корана, хадисами (речениями Пророка и рассказами о его жизни) и ссылками на Ибн Таймийю, по форме напоминал печатную продукцию «салафитов-джихадистов» (которую можно было встретить, например, в журнале ВИГ «Аль-Ансар»), проникнутую геополитическим «видением». Напомнив о страданиях, в которые «сионистско-крестоносный союз» вверг мусульман многих стран мира, [409] этот текст изображал «оккупацию земли двух Святых Мест» как «величайшую из всех проявлений агрессии». Благодаря «пробуждению» ислама последняя могла быть побеждена под эгидой «улемов и проповедников», как были разбиты крестоносцы и монголы под эгидой Ибн Таймийи. Пять улемов, приведенных в пример (Абдаллах Аззам, Ахмад Ясин — лидер палестинского движения «Хамас», египтянин Омар Абдель Рахман и два саудовца — Ауда и Хавали), находились посередине между «Братьями-мусульманами» и течением «салафитов-джихадистов»: Бен Ладен заявлял о своей доктринальной принадлежности к ним и изображал себя, укрывавшегося в горах афганского Гиндукуша, как вождя будущего реванша —
407
В частности, он сыграл решающую роль в принятии решения о прокладке так называемой дороги «вызова» (ат-тахадди), связавшей столицу с Порт-Суданом и имевшей протяженность в 800 км. На этом проекте он потерял более 150 млн долларов, поскольку суданское правительство так и не компенсировало ему затраченные средства.
408
Этот лозунг на арабском языке в «измененной» форме («Ахриджу аль-йахуд ва н-насарамин джазират аль-араб», т. е. «Изгоните иудеев и христиан с Аравийского полуострова») можно увидеть в большинстве документов, плакатов и пр., прославляющих Бен Ладена. Он перекликается с высказыванием, которое Пророк, согласно традиции, произнес на смертном одре, и которое в «Декларации о джихаде» приводится в двух вариантах: «Изгоните многобожников с Аравийского полуострова» (по Бухари) и «Если я выживу и если будет на то воля Аллаха, я изгоню иудеев и христиан с Аравийского полуострова» (согласно более позднему сборнику, «Сахих аль-джами ас-сагир»). Ском-лидировав две формулировки в одну, Бен Ладен придал им более «сильный» смысл, делая Пророка зачинателем джихада против «альянса сионистов и крестоносцев». Большая часть хадисов Пророка, цитируемых в «Декларации», взята из сборника «Сахих аль-джами ас-сагир», который считается более «достоверным», нежели сборник Бухари. Предпочтение отдаваемое так называемым «достоверным» хадисам — характерная черта литературы «салафитско-джихадистского» направления. Рассылавшаяся по факсу, «Декларация» («Иалан аль-джихад аля ль-амрикийин аль-мухталлин ли-балад аль-хара-мейн») существует в двух английских переводах. Первый перевод, самый воинственный, опубликован на сайте «Azzam Brigades» (см.:azzam.com/html/body5Fdeclaration.html). Со вторым переводом, выполненным CDLR и претендующим на «абсолютную точность», можно ознакомиться на сайте MSANEWS (см.:19 961 012.3html) под заголовком «The Ladenese Epistle».
409
Были перечислены по порядку: Палестина, Ирак, Ливан, Таджикистан, Бирма, Кашмир, провинция Ассам в Индии, Филиппины, пустыня Огаден в Эфиопии, Сомали, Эритрея и Босния и Герцеговина. Кроме Палестины, упомянутые конфликты являются недавними. Это свидетельствует о «медийной культуре» автора, который везде усматривал «заговоры против ислама», несмотря на крайнюю несхожесть перечисленных конфликтов.
Усама клеймил ситуацию в Саудовской Аравии, ставшей, по его словам, царством несправедливости. Он делал акцент на защите прав высших социальных категорий (к которым принадлежал сам) — «крупных торговцев», которым задолжало государство, [410] страдавших от обесценения риала, и т. д. В первую очередь он обращался к набожной буржуазии (и отдельным принцам), чтобы отделить ее от правившей династии. [411] Вспоминая затем «предупредительный меморандум» июля 1992 года, он представлял себя как добровольный исполнитель требований, сформулированных в этом документе.
410
Хотя от Бен Ладена можно было ожидать осуждения практики предоставления кредита под проценты (которую мусульмане приравнивают к лихве), в «Декларации» мы читаем, что правительство должно своему населению «более 340 млрд риалов, не считая процентов, набегающих за каждый день».
411
Помимо короля Фахда, самым суровым нападкам подвергались два принца — министр обороны Султан и министр внутренних дел Найеф, получавший советы от бывшего главы МВД Египта Заки Бадра (смещенного со своего поста в 1992 г. за проведение слишком жесткой и, как оказалось, неэффективной, политики в отношении исламистов) и несший ответственность за подавление саудовских исламистов. В то же время наследный принц Абдаллах, которого в этих кругах считают человеком «набожным», здесь не упоминался.
Условием утверждения истинного ислама на полуострове было, по мнению Усамы, изгнание американцев. Идя вслед за своим бывшим профессором Абдаллахом Аззамом, для которого джихад являлся «индивидуальным долгом» («фард айн»)с момента оккупации мусульманской земли — из-за чего Аззам оправдывал борьбу против советских войск в Афганистане, — Бен Ладен призывал каждого мусульманина к джихаду, с тем чтобы прогнать американских оккупантов с «земли двух Святых мест». Обильно цитируя Ибн Таймийю [412] он призывал правоверных преодолеть все разногласия и заключить союз [413] чтобы свергнуть Саудитов, этих пособников «сионистско-крестоносного альянса». В первую голову он обращался к королевским вооруженным силам, требуя от них неподчинения приказам, затем — к потребителям, призывая их бойкотировать американские товары.
412
Приведенные Усамой пассажи о монголах напоминают те, что использовал в своем сочинении «Скрытая обязанность» («Аль-Фарида аль-гаиба») Абдессалам Фарадж, идеолог группы убийц Садата (см.: Kepel G. Le Prophete et Pharaon… P. 210–213). Любопытно наличие ссылки на том и номер страницы (в данном случае это «Собрание фетв», том V, с. 506), нетипичной для такого типа прокламаций и встречающейся также у Фараджа.
413
Мы не смогли установить, к кому именно был обращен этот призыв к единению. Возможно, здесь следует усмотреть шаг навстречу режиму Саддама Хусейна в Ираке и его сторонникам; менее очевидно, что речь шла об Иране, учитывая практически непреодолимую ненависть к шиизму, которая составляет часть базового ваххабитского воспитания и с крайней неохотой признает принадлежность шиизма к исламу. Пространные пассажи призывали мусульман не трогать в ходе джихада нефти, этого «великого исламского богатства и большой экономической мощи, необходимой для исламского государства, которое скоро будет создано по милости и с соизволения Аллаха».
Приветствуя теракт против американских военных, совершенный в Хобаре в июне 1996 года и «победу», одержанную в октябре 1993 года в Сомали, [414] «Декларация о джихаде» упоминала о «сынах Аравии», сражавшихся в Афганистане, Чечне, Боснии и Герцеговине, и объявляла, что битва будет продолжаться до создания на полуострове «исламского государства». Этот текст, в котором энергичность проклятий сочеталась со слабостью намеченной стратегии, завершался поэмами на военную тему и славословиями Аллаху.
414
«Вы испытали немилость Аллаха и сражались отступая».
«Декларация о джихаде» — первый манифест, в котором Бен Ладен, до сих пор известный как организатор, финансист и боец, выступал в роли идеолога. Он предпринял попытку объединить два течения: саудовское исламистское инакомыслие, эпистолы которого оставались связаны нормами ваххабитского гражданского кодекса, и призыв к джихаду за освобождение от оккупации «земли ислама» в духе проповедей Абдаллаха Аззама в Пешаваре. Он радикализировал первое течение, дополнив его идеей вооруженной борьбы и повернув второе против его бывших покровителей — США и Аравии, отведя им роли соответственно Советского Союза и коммунистического Афганистана 80-х годов: безбожного захватчика, оккупировавшего дар аль-ислам,и пособника-вероотступника. Однако, чтобы вести эту новую битву, Усама не располагал нигде той стратегической опорой, которую «добровольцы» минувшего десятилетия нашли в одной из сверхдержав и нефтяных монархий полуострова. Несколько «стран-изгоев» («rogue States»),которые могли бы его поддержать (Судан во главе с Тураби и талибский Афганистан), были бедны и зависимы. Энтузиазм неимущей городской молодежи, мобилизованной на его поддержку пакистанскими и некоторыми другими религиозными партиями, не мог вылиться в создание мощной инфраструктуры. Хотя помощь от богатых сторонников поступала, в целом набожная буржуазия не одобряля течения, которое противопоставляло себя Эр-Рияду и Вашингтону и угрожало многим интересам.
Отсутствие мощной международной поддержки и оторванность от какого бы то ни было социального движения способствовали уходу Бен Ладена и его приспешников в активизм, о котором уже нельзя было сказать, чьим интересам он служил или, наоборот, реально угрожал. Поскольку, находясь в талибском Афганистане, Усама не имел возможности вести борьбу с саудовским режимом, он попытался прорвать изоляцию, распространив свои «джихадистские» амбиции на весь мир. В феврале 1998 года он создал «Международный исламский фронт против евреев и крестоносцев», под учредительной хартией которого поставили подписи основатель египетской группировки «Аль-Джихад» доктор Айман аз-Завахири, один из египетских лидеров «Гамаа исламийя» и несколько представителей мелких исламистских групп Индийского субконтинента. Этот короткий текст [415] с обильными цитатами из Корана и, разумеется, Ибн Таймийи, повторял обвинения в адрес «сионистско-крестоносного альянса» и объявлял против него новую стадию борьбы. Соответствующая фетва гласила, что «на каждом мусульманине, способном воевать, лежит индивидуальная обязанность (фард айн)убивать американцев и их союзников, гражданских лиц и военных в любой стране, где это только возможно». 7
415
Датированный 23 февраля 1998 г. и опубликованный в арабоязычной лондонской газете «Аль-Кодс аль-Араби» («Al Qpds al Arabi»), этот текст появился в английском переводе под заголовком «World Islamic Front Statement Urging Jihad Against Jews and Crusaders» на сайте:world/ para/docs/980223-fatwa.htm. См.: LewisB. Licence to Kill / Usama bin Ladin's Declaration of Jihad // Foreign Affairs. 1998. November-December. Vol. LXXVII. № 6. P. 14–19. В статье даны комментарий к тексту и перевод некоторых отрывков из него.
416
Уничтожение завода «Аш-Шифа» в пригороде суданской столицы должно было выглядеть прежде всего как акт давления на суданское правительство, поскольку обвинения в том, что на этом заводе изготавливались опасные химические вещества, предназначавшиеся для Бен Ладена, так и не получили вещественного подтверждения. Что касается афганских лагерей, подвергшихся бомбежке, то в них находился не Бен Ладен, а пакистанские исламистские активисты, готовившиеся воевать в индийском Кашмире. Американские меры возмездия встретили осуждение во многих мусульманских странах и вызвали осторожную отрицательную реакцию со стороны ряда традиционных союзников США. В Пакистане они переросли в настоящий культ Бен Ладена, портрет которого красовался на всех манифестациях, устраивавшихся радикальными суннитскими исламистами.
417
«Наша работа состояла в том, чтобы побуждать к действиям, по милости Аллаха, мы ее выполнили, и некоторые люди ответили на это побуждение» (из заявления газете «Time» от 23 декабря 1998 г.). В интервью, данном в тот же день ABC News, Бен Ладен отрицал свою причастность к этим акциям, но выразил поддержку действиям некоторым из подозреваемых.
Кровавые теракты в Найроби и Дар-эс-Саламе были звеньями той же цепи, что и бойня в Луксоре в ноябре 1997 года или аналогичные события в Алжире: оказавшись отрезанным от социальной базы, экстремистское исламистское течение прибегло к терроризму, более или менее «обоснованному» религиозными аргументами, большинство жертв которого не имело ничего общего с конкретным врагом, намеченным «джихадистами». [418] Террор, превращенный в грандиозный спектакль благодаря его широкому освещению в СМИ, давал возможность показать себя борцами за правое дело и, вместо того чтобы эффективно работать над укреплением социальной базы, позволял с помощью телеэкранов вновь завоевать народные симпатии. Однако в долгосрочном плане эта авантюристическая стратегия, которая, если не считать отдельных сиюминутных проявлений сочувствия, порождала еще большую враждебность к данному течению у набожных средних классов. Она могла побудить эти слои только к тому, чтобы полностью отмежеваться от радикального крыла исламизма, зашедшего в политический тупик, и искать другие пути интеграции в современное общество.
418
Так, в Луксоре погибли в основном швейцарские туристы, в Алжире — жители бедных кварталов. Что касается двух терактов в Африке, то большинство жертв составили не американцы.
Глава 9
Между молотом и наковальней: «Хамас», Израиль, Арафат
Война в Заливе 1991 года и поражение Ирака самым прямым образом сказались на арабо-израильском конфликте. Они заставили политические элиты еврейского государства и ООП начать мирный процесс, в который включилось большинство арабских государств. Сам же конфликт стал рассматриваться сквозь исламскую призму, с тех пор как интифада — восстание, начавшееся в декабре 1987 года, — засвидетельствовала усиление влияния исламистских движений («Хамаса» и отчасти «Исламского джихада»), подорвавших абсолютную до того времени гегемонию ООП. В тот момент, когда радикальные группы в Алжире и Египте вставали на путь насилия, вдохновленные возвращением своих активистов из Афганистана в 1992 году, палестинские исламисты должны были отвечать на серьезнейший вызов — заключение мира с Израилем. Внешне это наносило урон их борьбе, поскольку усиливало их соперников из ООП: последние оказывались во главе государственного образования, признанного мировым сообществом, и могли пожинать осязаемые плоды своей полувековой национально-освободительной борьбы. Однако условия мира, достигнутого в тот момент, когда организация Ясира Арафата была серьезно ослаблена политически (и в финансовом отношении), что сказывалось на ее способности вести переговоры, делали Палестинскую администрацию, располагавшуюся поначалу в Газе, нежизнеспособной структурой, зависевшей от политических капризов правившей в Израиле коалиции. Она грозила превратить автономные палестинские территории в «бантустаны», [419] а Арафата — в Петэна, что открывало широкие политические перспективы перед «исламской альтернативой», о которой вещал «Хамас».
419
Для ознакомления с этой точкой зрения см.: LegrainJ.-F. Palestine: Les bantoustans d'Allah // Palestine, Palestiniens / Sous la dir. de R. Rocco, B. Destremau, J. Hannover. Beyrouth: Cermoc, 1997. P. 85–101.
Таким образом, исламистскому движению предстояло сыграть тонкую политическую партию: оно располагало капиталом внушительной социальной поддержки со стороны обездоленной молодежи, а также торговой буржуазии. Ему оставалось выгодно использовать этот капитал, сыграв на разочаровании от проволочек и нестыковок мирного процесса, а также от авторитаризма и коррумпированности руководителей Палестинской автономии. Ему следовало оказывать постоянный нажим, не впадая при этом в терроризм радикальных исламистских группировок, подхваченных в то время ветром джихада в Египте и Алжире. Между тем в условиях израильских репрессий, копившихся обид и унижений искушение насилием было велико. Оно находило определенный отклик среди молодого поколения, которое вступило в пору зрелости, с головой окунувшись в интифаду с конца 1987 года и отказывалось довольствоваться благими словами или крошками суверенитета, продолжая влачить плачевное существование. В этой политической игре с тремя партнерами, в которой исламисты не только противостояли националистическим лидерам, но и могли улучшить свое положение, успешно провоцируя Израиль на репрессии и демонстрируя тем самым слабость ООП, «Хамас» сумел ловко маневрировать вплоть до вступления в силу в 1994 году положения о Палестинской автономии. «Хамас» сохранил прочную связь со своей социальной базой — набожными средними классами, от имени которых он выступал, и рафинированной исламистской интеллигенцией (частично проживавшей в США), которая формулировала его политический дискурс. Но вскоре «Хамас», как и многие другие исламистские движения, отравленные идеологией вооруженного джихада, попал в ловушку терроризма, в то время как ООП, несмотря на все неудачи, сумела создать хоть какой-то государственный аппарат, а затем организовать всеобщие выборы в январе 1996 года. «Хамас» разделился тогда на два течения: радикальное (и наиболее активное) и умеренное, которое хотело принять участие в новой политической игре, создать партию и перевернуть страницу саморазрушительного насилия. В результате «Хамас» утратил привлекательность в глазах различных социальных классов, поддержка которых в начале десятилетия сделала его самым опасным соперником системы, созданной Ясиром Арафатом.
Победа США как лидера антииракской коалиции 1990–1991 годов радикально изменила расклад сил в израильско-палестинском конфликте. В мире, в котором уже не было Советского Союза, единственная и победоносная сверхдержава имела возможность заставить противоборствующие стороны подписать мир, отвечавший ее интересам. В самом деле, Израиль, на территорию которого упали несколько ракет «Скад», выпущенных Ираком, должен был вверить Вашингтону заботу о его безопасности, дабы арабские страны, участвовавшие в коалиции, не подверглись слишком сильному давлению со стороны своего общественного мнения в случае «сионистской» атаки на «братский» Ирак. Таким образом, для еврейского государства существенно сузилось поле для маневра во взаимодействии с американским правительством, возглавляемым республиканцами, которые традиционно меньше прислушивались к мнению еврейского электората, нежели демократы. Более того, президент Джордж Буш пришел в политику, сделав до этого карьеру в области нефти. Это обусловило его восприимчивость к доводам капитала ближневосточных нефтяных монархий, стремившихся изменить региональную политику США в свою пользу. К этой конъюнктурной слабости Израиля добавлялась слабость ООП — результат катастрофической для нее поддержки, оказанной Арафатом Саддаму Хусейну, в результате чего главная палестинская организация была лишена большей части субсидий из стран Аравийского полуострова, из которых и формировался ее бюджет и которые затем она перераспределяла на оккупированных территориях. Прекращение финансирования вынудило ООП закрыть ряд подчиненных ей учреждений. [420] Это лишило ее многих союзников и помощников, а также ослабило ее перед лицом «Хамаса», весьма осторожная позиция которого во время войны в Заливе была, напротив, вознаграждена щедрым потоком нефтедолларов.
420
Согласно израильским источникам (см.: RekhessE. // MECS. 1993. P. 216), «премиальные за стойкость» (амвал аль-сумуд), которые выплачивала ООП на оккупированных территориях, сократились с 350 млн в год в период интифады до 120 млн после вторжения в Кувейт в 1990 г. и до 40 млн в 1993 г. Хроника рассматриваемого периода, изложенная Меиром Литваком и Эли Рехесом, дает целостную картину происходившего.