Джихад. Экспансия и закат исламизма
Шрифт:
Египетский режим, как и алжирский, выиграл войну, развязанную против него в 1992 году радикальным исламистским течением. Он начал с ликвидации основы народной поддержки «Гамаа» в Имбабе, затем поймал ее на склонности к терроризму, которая чем дальше, тем больше отталкивала от радикалов широкие слои населения. Он также позаботился о том, чтобы не допустить воссоединения исламистского движения, к которому могла бы привести деятельность Посреднического комитета в начале 1993 года. Затем режим систематически срывал попытки «Братьев-мусульман» выступать в качестве политического представителя набожной буржуазии, ставя эту организацию вне закона и не оставляя никаких шансов на создание партии «центра», которое шло вразрез с притязаниями власти на объединение средних классов. Режим смог успешно реализовать антиисламистскую программу, поскольку воспользовался благоприятной экономической конъюнктурой, сложившейся после войны в Заливе, — это помогло Египту списать часть своего внешнего долга, а эмигранты, шокированные многомесячным бездействием кувейтских банков, начали размещать свои капиталы в египетских банках. Политика приватизации и модернизации экономики способствовала появлению нового слоя предпринимателей, которые за 10 лет изменили облик египетской буржуазии больше, чем за всю посленасеровскую эпоху. Власти рассчитывали, что рост богатства приведет к тому, что социальные интересы средних слоев возобладают над их идеологическими склонностями и что эти слои будут способствовать процветанию страны, демонстрируя и финансируя благочестие, благоприятствующее политическому консенсусу, вместо того чтобы поддерживать оппозиционный ислам, представленный «Братьями-мусульманами». Отсюда — использование режимом многочисленных символов религиозности, которые прежде являлись «маркерами» воинствующего исламизма, гибридизация знаков и их превращение в товары — будь то шикарный хиджаб, обрамляющий напудренное личико, или подстриженная по последней итальянской моде бородка, или вечерние «сервированные столы» («маидат аррахман»)в месяц Рамадан. Прежде над ними красовался лозунг «Братьев»: «Ислам — это решение!», сегодня они служат благотворительным дополнением к коммерческой рекламе предприятий или торговцев, которые устанавливают их перед своими заведениями. [357] Уподобляясь
357
См.: Наеппг P. De quelques islamisations non islamistes // Revue des mondes musulmans ej de la Mediterranee. 1999. № 85–86.
358
Несколько иное видение развития Египта представил один из органов деловых кругов «Financial Times Survey»: «Новые деловые люди, уверенные в себе, в настоящее время приобретают политическое влияние, незаметно меняя природу режима», — писал редактор этой газеты, с сожалением отмечая, что «Мубарак, судя по всему, не хочет допускать появления человека, политической силы или института, которые могли бы поставить под вопрос его монополию на власть»(GardnerD. Reformist Zeal Put to the Test // Financial Times Survey: Egypt. 1999.11 May. P. 1). См. также: A Survey of Egypt // The Economist. 1999. 20 March — в частности, статьи «Islamists in Retreat» («Отступление исламистов») и «Sham Democracy» («Фальшивая демократия») на с. 15–17.
Глава 7
Проигранная война против Запада
Джихад был провозглашен (или активизирован) в Боснии, Алжире и Египте в том же 1992 году, когда из Пешавара возвращались закаленные в боях активисты. В Египте, как и в Алжире, боевики были уроженцами этих стран; в афганские лагеря они отправились в середине 80-х годов при негласном поощрении со стороны режимов, [359] не без удовольствия избавлявшихся от потенциальных возмутителей спокойствия. Зато в Боснии все «джихадисты» были иностранцами, в основном арабами, многие из которых были выходцами с Аравийского полуострова, в частности саудовцами. Так же и в Таджикистане, а с 1995 года — в Чечне арабские добровольцы играли важную роль в попытке превратить локальный конфликт в джихад.
359
Во время процесса, на котором в начале 1996 г. предстали египетские «афганцы», адвокат обвиняемых Мунтасер аз-Зайят, сам активист «Гамаа», заявил, что государство, поощрявшее в 80-е годы своих граждан на участие в афганском джихаде, не вправе обвинять их, не признав при этом своей вины.
То, что с 1992 года «салафиты-джихадисты», прежде сосредоточенные между Кабулом и Пешаваром, стали рассеиваться по всему миру, является исключительно важным феноменом. Этот процесс выражал стремительную экспансию радикального исламизма, вызывавшую энтузиазм ревнителей веры, которые всюду видели удары, наносимые по «безбожникам» и «отступникам» не только в мусульманских странах, но и на территории Запада. Теракт во Всемирном торговом центре в феврале 1993 года и война ВИГ против Франции были самыми наглядными проявлениями этого нового фронта, открытого уже на самой неприятельской территории. Однако сам насильственный характер этих акций, которые проводились группами террористов, не связанными с каким-либо социальным движением, но втянутыми в темные манипуляции, произвел эффект, противоположный ожиданиям их сторонников. Испорченным оказался в результате имидж всего исламистского движения, а не только его экстремистского крыла. Более того, даже те голоса, которые раздавались на Западе в поддержку прихода к власти «Братьев-мусульман» и других «умеренных» представителей религиозной буржуазии как единственной силы, способной, по мнению сторонников «Братьев», искоренить насилие, стали умолкать. Различать разнообразные направления внутри раздробленного отныне движения, отдавать одной из групп влияния предпочтение перед другой стало затруднительно.
Это постепенно привело западные государства к решению отказать в доверии всем «партнерам»-исламистам, усилив этим кризисы и процессы мутации в рядах движения.
Когда в апреле 1992 года Кабул перешел в руки коалиции партий афганских моджахедов, цель джихада — по крайней мере, теоретически — была достигнута. На руинах коммунистического режима было создано исламское государство, хотя оно и пребывало в состоянии хаоса до тех пор, пока «талибский порядок» постепенно не пришел ему на смену. У международных и арабских «джихадистов» уже не было причин оставаться в Афганистане, тем более что американское давление подталкивало к роспуску военной силы, ставшей неуправляемой. Тысячи боевиков возвратились в свои страны. Однако многие были лишены такой возможности, поскольку большинством арабских государств «афганцы» были восприняты как угроза, к тому же усилился пограничный контроль. Они образовали своего рода демобилизованную армию. Не имея паспортов, ища места, где можно воевать, или убежища, они пошли на службу к тем, кто давал им деньги и обеспечивал проезд из одной точки земного шара в другую. [360]
360
Благодаря организации общественных работ Усама бен Ладен мог играть важную роль в обеспечении передвижения джихадистов по всему миру и предоставлении им убежища.
Эти несколько тысяч «джихадистов», оторванные от афганской земли, но впечатленные опытом своего пребывания на ней, оказались в тисках сектантской политико-религиозной логики, находившейся вне социальных реалий окружающего мира. Выше мы рассмотрели обстоятельства их поражения в Боснии, Алжире и Египте. Но еще более ярко оно проявилось в странах Запада. Бывшие прежде неприкосновенными территориями и местами убежища, эти страны — и в первую очередь США и Франция — стали мишенями насилия и терроризма. Это нарушило международный баланс, на котором держалась структура диаспоры «джихадистов», и ускорило их поражение.
США играли роль первопроходцев в финансировании афганского джихада в 80-е годы. Они создавали все условия для переездов и даже для прибытия на американскую территорию проповедников и вербовщиков. В 1986 году, через два года после выхода из тюрьмы, шейх Омар Абдель Рахман впервые получил американскую визу через ЦРУ, [361] благодаря которой он смог участвовать в исламистских студенческих конференциях. Затем он перебрался в Пакистан, где выступал с проповедями в Пешаваре, обедал в саудовском посольстве в Исламабаде, присутствовал на приемах, где было много американцев. Он стал одной из крупных фигур, которые могли помочь в обучении боевиков, готовых принять мученическую смерть, лишь бы попасть в рай, а заодно ускорить крах советской системы к великому удовлетворению Вашингтона. Но, будучи «эмиром» «Гамаа исламийя» в своем родном Египте, он находился в деликатных отношениях с режимом Мубарака, который шейх не переставал атаковать в проповедях. 22 апреля 1990 года он был принят египетским министром внутренних дел Абдель Халимом Мусой: в ходе полуторачасовой аудиенции обсуждалось «джентльменское соглашение», согласно которому Омар Абдель Рахман должен был призвать своих сторонников к спокойствию в обмен на улучшение условий тюремного содержания активистов, находившихся в заключении. [362] Тремя днями позже он вылетел из Египта в Судан, 10 мая получил в Хартуме американскую визу [363] и 18 июля прибыл в Нью-Йорк. Здесь он был принят Мустафой Шалаби, египетским активистом в Бруклине, который в 1986 году создал центр поддержки джихада в Афганистане, призванный собирать средства и вербовать добровольцев в США, Мустафа будет убит через несколько месяцев после прибытия шейха в Нью-Йорк. [364] В январе 1991 года тот подал ходатайство о предоставлении ему статуса постоянно проживающего в США в качестве директора мечети Эль-Салам в Джерси-Сити — так называемом «Маленьком Египте» («Little Egypte»). «Зеленая карта» была ему выдана с поразительной быстротой — уже в апреле. [365] В этот период он часто ездил в Европу и на Ближний Восток, призывая своих слушателей поддержать джихад в Афганистане; джихад закончится лишь годом спустя — с падением Кабула в апреле 1992 года.
361
См.: Waldman P. How sheik Omar rose to lead islamic war while eluding the law… // The Wall Street Journal. 1993. 1 September. P. Al. В статье приводится синтетическая биография Омара Абдель Рахмана. См. также: Weaver M.A. Op. cit. Автор рисует более глубокий и хорошо документированный портрет шейха, составленный на основе личных бесед с ним и его окружением в период его пребывания в Америке.
362
Условия допроса и содержания в египетских тюрьмах неоднократно становились предметом осуждения со стороны правозащитных организаций, которые указывали на применение пыток с целью выбивания признаний и нужных показаний.
363
По официальной американской версии, появившейся после теракта во Всемирном торговом центре в феврале 1993 г., виза была выдана «по ошибке», которая приписывалась либо оплошности служащего-суданца из консульства США, либо компьютерному сбою. В эту версию трудно поверить, учитывая известность шейха, его частые поездки и очень быстрое получение статуса постоянного резидента («зеленую карту») после его прибытия в США (см. ниже). Сы.:JehlD. Flaws in Computer Check Helped Sheik Enter US // The New York Times. 1993. 3 July. P. 22.
364
Конфликты из-за методов управления центром поддержки афганского джихада и использования фондов стали причиной убийства Шалаби в марте 1991 г.
365
См.: Duke L. Trail of Tumult on US Soil // Washington Post. 1993. 11 July. P.A1.
В 80-е годы все виды деятельности такого рода пользовались поддержкой ЦРУ. Но с 1990–1991 годов другие американские влиятельные группы начали задумываться о вредных последствиях этой политики, и к их голосу стало прислушиваться всё больше американцев. Переворот в настроениях общественности и правящих элит наступил тогда, когда исламистских «борцов за свободу» («Freedom Fighters»), сражавшихся с Красной Армией и Империей зла, стали вдруг представлять террористами и преступниками-фанатиками. Шейх Абдель Рахман в решающей степени «помог» этой резкой смене имиджа. [366]
366
Во
В июне 1991 года, когда шейх участвовал в паломничестве в Мекку, американские власти обнаружили, что он имел двух жен, но не заявил об этом, [367] следовательно, «солгал» при заполнении соответствующих административных формуляров. Был начат процесс с целью лишить его статуса резидента. В июне 1992 года он, чтобы защититься от решения о его высылке с территории США, подал прошение о предоставлении ему политического убежища, собрав в свою поддержку голоса юристов-правозащитников, но не перестав при этом проповедовать джихад. Вокруг него группировались бедные арабские иммигранты, вдохновленные его проповедями, но оторванные от массы американских мусульман — как новообращенных чернокожих, так и иммигрантов с Ближнего Востока и Индийского субконтинента. В этом мирке, где условия жизни были трудными и повсюду кишели агенты-провокаторы и шпионы, распространилась идея взорвать Всемирный торговый центр. На процессах по делу об этом теракте были с почти полной достоверностью установлены имена исполнителей — людей из окружения шейха, проникшихся обычными для него зажигательными проповедями против Америки и Запада в целом. Впрочем, в нарисованной американской юстицией картине широкого «заговора», [368] единым мозгом которого якобы являлся шейх, и спустя много лет после совершения теракта осталось немало темных пятен. Во-первых, этот слепой шейх был не способен указать на цели, которые он никогда не видел и которые даже не мог себе представить. Во-вторых, трудно предположить, чтобы остальные фигуранты по делу с их крайне низким интеллектуальным уровнем, для которых американское общество оставалось неведомым миром, могли бы сами замыслить столь масштабную акцию. На процессе защита подчеркнула роль, сыгранную в этом деле египетским информатором, внедренным в группу с помощью ФБР и записывавшим на пленку свои беседы с обвиняемыми, который подстрекал последних перейти от слов к делу. [369] Другая версия пыталась выставить заказчиком операции Ирак Саддама Хусейна, побежденный в войне в Заливе в 1991 году и испытывавший сильное военное давление со стороны США. В этой версии главная роль в организационном обеспечении предприятия отводилась таинственному персонажу по имени Рамзи Юсеф. [370] В отсутствие ясности в этом деле можно, по крайней мере, утверждать, что взрыв, потрясший 26 февраля 1993 года знаменитые башни-близнецы Манхэттена, символ победившего американского капитализма, унесший жизни шести человек и изранивший тысячу людей, имел пагубные последствия для экспансии радикального исламистского движения. Он символически ознаменовал собой разрыв привилегированных отношений, которые американские власти поддерживали с теми, кто сражался в Афганистане. Эти боевики подверглись различного рода репрессиям. В еще большей степени, чем в Египте и Алжире, исламистские активисты ударились в террористическое насилие (или позволили манипулировать собой в этих целях), не будучи связанными с социальным движением. Они должны были быть уничтожены и дискредитированы в глазах всех, кроме кружка их сторонников, который с тех пор стал сужаться.
367
Находясь в заключении в Египте в начале 80-х годов, шейх взял себе в жены в качестве второй жены восемнадцатилетнюю сестру одного из своих товарищей по заключению. Ему было разрешено оформить брак в тюрьме. Впоследствии американские адвокаты шейха заявили, что с одной из своих жен он развелся.
368
Чтобы добиться признания шейха виновным, прокурор, в отсутствие вещественных доказательств причастности шейха к самому теракту, связал воедино несколько фактов: убийство экстремистского еврейского лидера Меира Кахане, совершенное 5 ноября 1990 г. египетским активистом — прихожанином одной из мечетей, в которых проповедовал шейх; планирование убийства президента Мубарака; попытку взорвать здание Всемирного торгового центра; ряд других покушений и убийств, произошедших в Нью-Йорке. Обвинительное заключение, основанное на толковании некоторых пассажей из проповедей шейха, записях его разговоров с информатором, а также на вещественных доказательствах по двум случаям успешно совершенных терактов, апеллировало к формулировке, очень редко используемой в американском праве. Это и дало повод защитникам говорить о «фабрикации» обвинения. См.: US District Court, Southern District of New York, Indictment S3 93 Cr. 181 (MBM). 1993. 25 August. (27 pages.)
369
О роли египетского информатора ФБР Эмада Салема, бывшего сержанта египетской армии, см.: Thomas P., Randolph E. Informer at Center of Case; Idem. Hero or Huckster, Salem Shaped Charges // Washington Post. 1993. 26 August. P. Al.
370
Прибыв 2 сентября 1992 г. в Нью-Йорк рейсом из Карачи с иракским паспортом на руках, Рамзи Юсеф обратился к властям США с просьбой о предоставлении ему политического убежища. Очень скоро войдя в окружение шейха, он проживал на квартире вместе с работавшим на стройке чернорабочим Саламе (иорданским подданным), у которого внезапно оказались на руках крупные суммы, позволившие ему приобретать и складировать взрывчатку. Юсеф научил Саламе водить машину, но тот оказался настолько неловким, что разбил ее, в результате чего оба ненадолго попали в больницу. Арендовав на свое имя и на адрес мечети шейха Абдель Рахмана в Джерси-Сити небольшой грузовик (который должен был взорваться на стоянке Всемирного торгового центра) и оставив в качестве задатка 200 долларов наличными, Саламе вернулся к хозяину грузовика через 2 часа после взрыва, объявив ему, что машину украли, чтобы получить обратно задаток. Он получил эту сумму лишь 4 марта и был тут же схвачен, поскольку к тому времени ФБР удалось идентифицировать взорвавшуюся машину. Что касается Юсефа, то он покинул территорию США 28 февраля. В феврале 1995 г. он был арестован в Пакистане и выдан США, где был осужден и приговорен в январе 1998 г., хотя тайны, окружавшие эту личность, так и не были раскрыты. (См.: The Bombing: Retracing the Steps // The New York Times. 1993. 26 May. P. Bl.) В этом деле Саламе предстает как простофиля, не догадывавшийся о своей участи после того, как он оставил столько следов, позволивших его найти. Напротив, Юсеф оказывается «профессионалом» терроризма и манипулировани
В то время как шейх Абдель Рахман в непростых обстоятельствах скрывался в США, многие другие лидеры «салафитов-джихадистов», покидавших Афганистан после прекращения джихада в 1992 году, искали пристанища в европейских странах, где они создавали структуры финансирования поставок оружия моджахедам, налаживали каналы информации и связи. В Скандинавии добрая традиция предоставления убежища в сочетании с благоприятными финансовыми условиями для беженцев и незнакомством местных властей с политическими деятелями радикального исламизма позволила многим из них найти здесь надежную гавань. Так, в Копенгагене разместилась штаб-квартира египетской «Гамаа исламийя» в изгнании, а алжирской ВИГ Стокгольм предоставил возможность публиковать и распространять ее бюллетень «Аль-Ансар». Довольно немногочисленное мусульманское население этих стран не могло являться такой же ставкой в политической игре, как во Франции или Великобритании. Две страны заняли диаметрально противоположные позиции: Лондон, где еще не утихли страсти, разгоревшиеся вокруг дела Рушди, либерально предоставлял убежище активистам со всего мира, тогда как Париж, где политическая жизнь была отравлена делами о ношении исламского платка в школах, закрывал для радикалов границы страны. Таким образом, с начала последнего десятилетия XX века Великобритания превратилась в центр движения, где был воссоздан пешаварский мирок 80-х годов — «Лондонистан». В обмен на это соблюдалась «неприкосновенность» британской территории: здесь не было совершено ни одного террористического акта, а активисты-беженцы не пытались агитировать против государства молодых индо-пакистанцев, которые в 1989 году устраивали демонстрации протеста против автора «Сатанинских стихов». Кроме того, арабы, составлявшие большинство из этих беженцев, не имели прямого влияния на выходцев с субконтинента. А вот во Франции правительство понимало, к каким последствиям может привести проникновение и влияние арабских «джихадистов» на почти трехмиллионную массу магрибинцев, среди которых преобладали выходцы из Алжира, в момент, когда в этой африканской стране разгоралась гражданская война.
Поэтому именно в Лондоне в 1992 году оказались идеологи и организаторы «салафитско-джихадистского» течения. С египетской стороны представители группы «Аль-Джихад» в изгнании встречались здесь с представителями «Гамаа исламийя». Наряду с деятельностью по реорганизации этих движений и публикацией печатных листков — распространявшихся по факсу или через интернет-сайты — они заняли правозащитное пространство: осуждая произвольные аресты, пытки и смертные приговоры, выносившиеся военными трибуналами, они оказывали давление на египетский режим. [371] Британская столица стала также базой ультрарадикальной фракции группы «Аль-Джихад» — «Авангарда победы» («Талаи аль-фатх»), [372] выступавшей против всякого прекращения огня в Египте. По примеру саудовского оппозиционера-исламиста Мухаммада аль-Масаари, телекопированием рассылавшего свои бюллетени из Лондона до тех пор, пока астрономические суммы долга компании «Бритиш Телеком» не остудили его пыл, «Талаи аль-фатх» засыпала своими факсами редакции, журналистам которых было нелегко отличать хвастливые заявления эмигрантской группы от не столь однозначных реалий ее успехов на родине.
371
Из убогих кварталов «Малого Египта» («Little Egypt») Джерси-Сити вдали видны сквозь дымку тумана две башни-близнецы, возвышающиеся над Манхеттеном. Они выглядят как своего рода языческий монумент, своим величием и роскошью подавляющий бедных иммигрантов, молящихся в тесной мечети «Ас-Салам», где проповедует шейх Абдель Рахман. В это же время в Алжире здание, возвышающееся над столичным торговым центром Рияд аль-Фатх и рассматривавшееся молодежью как символ языческого характера государства, было предано ею проклятиям под именем Хубала (намек на идола доисламской эпохи, стоявшего в Каабе).
372
Прозванная своими противниками «Талаи аль-факс» за отсутствие прочной социальной базы и массовый выпуск текстов, распространяемых методом телекопирования, эта группа, руководимая из Лондона Ясиром Тауфиком ас-Сирри, публикует также в Интернете виртуальный бюллетень «Аль-Мирсад аль-иалами аль-ислами» («Исламский информационный обозреватель»), который распространяет многочисленные коммюнике и информацию апологетического характера о международном исламистском движении (материалы по Чечне и др.).