Джихад. Экспансия и закат исламизма
Шрифт:
Как в свое время в Пешаваре, сосредоточение в Лондоне этих организаций и мелких групп способствовало взаимным отлучениям и проклятиям. Но в то же время столица Великобритании стала местом свободных дискуссий и обмена мнениями между соперничавшими течениями, благоприятствуя примирению между ними. [373] Это было также место встреч между радикалами и умеренными: присутствие в одной стране международного представителя организации «Братья-мусульмане», [374] харизматического лидера тунисского Движения исламской тенденции Рашида аль-Ганнуши [375] и кампуса Исламского фонда в Лейчестере, руководимого активистами пакистанской «Джамаат-и ислами», [376] способствовало этой динамике. Со стороны «радикалов» сириец Омар Бакри, который организовал на стадионе Уэмбли два больших митинга в поддержку джихада, завязал контакты (позже прерванные под британским нажимом) с некоторыми «умеренными» лидерами. [377] Наконец, то, что в Лондоне разместились редакции газет «Аль-Хайят» и «Аль-Кодс аль-Араби» («Арабский Иерусалим»), привлекало к ним внимание СМИ, которое обеспечивало публиковавшимся в них дебатам широкий резонанс по всему арабскому миру.
373
О примирении между руководством «Гамаа исламийя» и группой «Аль-Джихад», состоявшемся в 1996 г. в Лондоне, см.: Такрир… 1996. С. 283.
374
Проживавший в Лондоне «международный представитель «Братьев-мусульман» на Западе» сирийский гражданин Камаль аль-Хальбави стал первым не-египтянином, наделенным такого рода полномочиями.
375
В 1999 г. Ганнуши пришлось сыграть роль посредника между президентом Алжира Абдель Азизом Бутефликой и исламистскими
376
Об этом учреждении см.: Kepel G. A l'Ouest d'Allah. P. 178–182. Оно также выполняет функции школы кадров и координации между исламистскими лидерами различных европейских стран, которые могут временно поселяться в этом здании, чтобы предаться писанию своих статей и книг. В частности, здесь останавливался бывший премьер-министра Алжира Абдель-хамид Брахими, впоследствии сблизившийся с ИФС и написавший здесь свою книгу (см.: Brahimi A. Justice sociale et developpement en economie is-lamique. P.: La Pensee Universelle, 1993). Жил здесь и Тарик Рамадан, руководитель ассоциации «Мусульмане и мусульманки» в Швейцарии, ныне — главный харизматический лидер этого движения во франкоговорящих странах Европы. В этом заведении он написал свои самые последние по времени сочинения.
377
Собрав на стадионе под радикальными лозунгами молодых индо-пакистанцев, Бакри вышел за рамки «джентльменского соглашения» между исламистскими радикалами и британскими властями, согласно которому такого рода прозелитизм мог быть направлен только на заграничную аудиторию. В 1996 г. он создал движение «Аль-Мухаджирун». Очередной митинг, намеченный на август 1998 г., в котором должен был участвовать международный представитель «Братьев-мусульман», был запрещен.
Свою функцию центра британская столица выполняла с особой эффективностью во время гражданской войны в Алжире. Так, ВИГ сумела выстроить свой имидж и обрести легитимность лишь благодаря посредничеству руководителей «салафитов-джихадистов», которые издавали в Лондоне выходивший два раза в месяц бюллетень «Аль-Ансар» — «голос джихада в Алжире и во всем мире». Руководимое двумя крупными фигурами из числа бывших «афганцев» — сирийцем Абу Мусаабом и палестинцем Абу Катадой, — это издание поддерживало связь между ВИГ в Алжире и международной салафитской сетью. Оно «переводило» деятельность ВИГ на язык религиозно-политических категорий салафизма. Каждый получал, что хотел: алжирские активисты с их рудиментарной исламской культурой — священную легитимизацию насилия, лондонские интеллектуалы-проповедники — социальную базу, которой им не хватало на берегах Темзы. Таким образом, ВИГ действовала в двояком обличье: неимущая городская молодежь сражалась в стране, а иностранная исламистская интеллигенция обеспечивала рекламу джихада из своего изгнания. Эта двойственность породила целый ряд проблем: связь между Лондоном и партизанскими отрядами, несмотря на современные средства телекоммуникации, была непрямой и подвергалась разного рода вмешательствам и манипуляциям. Поэтому более или менее целостное представление о деятельности разрозненных отрядов ВИГ в самом Алжире можно составить лишь путем тщательной фильтрации и отбора материалов и сводок, публиковавшихся на страницах бюллетеня «Аль-Ансар». Достоверность этой информации проверить трудно. К тому же бюллетень издавался неалжирцами, не знавшими реалий этой страны, на которую они смотрели сквозь призму Афганистана. Естественно поэтому, что оба крупных кризиса, которые пережила ВИГ, были кризисами в отношениях между «алжирским» и «лондонским» полюсами. После чисток и ликвидации Мухаммада Сайда осенью 1995 года лондонские интеллектуалы постепенно отмежевались от Зитуни, а в мае — июне 1996 года даже приостановили выпуск бюллетеня «Аль-Ансар». Издание было возобновлено англо-египетским активистом Абу Хамзой в поддержку «эмирата» Антара Зуабри в феврале 1997 года. С этого времени ВИГ как таковая перестала существовать: те, кто заявлял о своей принадлежности к ней, продолжали действовать, о чем свидетельствовали массовые убийства 1998 года. Но с момента исчезновения признанной исламистской интеллигенции, говорившей от имени Вооруженной исламской группы, последняя потеряла всякую самобытность, что ускорило ее распад на множество мелких формирований, истреблявших друг друга или скатившихся к бандитизму.
В противоположность британской политике, превратившей Лондон в 90-е годы в столицу мирового исламизма, Париж сделал крайне затруднительным въезд на французскую территорию арабских активистов, прибывавших из-за границы. Среди выходцев из Алжира возникло движение сторонников ИФС, группировавшихся вокруг Алжирского братства во Франции (АБФ) (La Fraternite Algerienne en France, FAF) и его еженедельника «Le Critere». Этот бюллетень, публиковавший с самого начала гражданской войны «новости джихада», был закрыт властями в качестве предупреждения о пределах, которые нельзя переступать. [378] В то же время шейха Абдель Баки Сахрави, одного из основателей ИФС, бежавшего в Париж, где он возглавлял мечеть в «арабском» квартале Барбес, тогдашний министр внутренних дел Шарль Паскуа считал прекрасным партнером на переговорах. [379] Пользовавшийся большим моральным авторитетом, шейх заверял, что для активистов партии, проживавших во Франции, территория страны являлась абсолютно неприкосновенной, и никак иначе. Объединять сторонников, тайно собирать средства на вооруженную борьбу или организовывать подпольные поставки оружия из бывших восточноевропейских народных демократий было возможно лишь при одном условии: держаться строго в стороне от французских политических игр, связанных с исламизмом во Франции, от конфликтов в пригородах страны и даже от дебатов вокруг ношения платка в школе. Власти панически опасались, что насильственный джихад будет перенесен из Алжира во Францию в форме спровоцированной активистами «интифады» в бедных районах, населенных детьми иммигрантов.
378
Об АБФ и его органе «Le Critere» см.: Kepel G. A l'Ouest d'Allah. Ch. 3.
379
В интервью газете «Le Monde»17 ноября 1993 г., после проведения полицейской операции против исламистов, предпринятой в ответ на взятие в заложники трех французских дипломатов в алжирской столице, министру был задан вопрос: «Почему известные активисты интегризма, например, один из основателей ИФС Абдель Баки Сахрави, живущий в Париже, не были задержаны?» В ответ министр заявил: «Сахрави всегда вел себя достойным образом: он уважал наши законы и призвал к немедленному и безоговорочному освобождению трех французских заложников. — По Вашей просьбе? — Возможно, это слово здесь не совсем подходит… Во всяком случае, он это сделал». В интервью «Le Monde» 15 октября 1994 г. на вопрос о возможности контактов между властями и представителем ЗИКИ Рабахом Кебиром министр ответил: «С Рабахом Кебиром контактов нет. Это домыслы американцев! Впрочем, если бы мы захотели установить контакт с ИФС, далеко ходить для этого не пришлось бы. В Париже находится Сахрави. Если мы захотим узнать точку зрения ИФС, сделать это нетрудно».
С другой стороны, с 1989 года, как было показано выше, французские исламистские движения руководствовались противоположной стратегией. В глазах Союза исламских организаций Франции (СИОФ) и аналогичных групп, громче всех заявлявших о себе в делах о платках в школе, наличие растущего числа мусульман — французских граждан превратило Францию в «землю ислама» («дар аль-ислам»).По мнению этих организаций, молодые французские мусульмане должны были иметь возможность соблюдать шариат в личном плане. Эта позиция, предполагавшая создание и структурирование во Франции «мусульманской общины» как таковой, ведомой исламистскими активистами и под их лозунгами, ставила своей целью превратить данные организации в посредников и партнеров на переговорах с государственными властями. [380] Она предполагала, однако, что эти организации будут способны гарантировать порядок и социальный мир. Поэтому те крайне враждебно относились к любой радикализации или насилию, связанным с зарубежными странами. С того момента, как они провозгласили Францию «землей ислама», развязывать здесь джихад запрещалось. Это вытекало из их отношения к французским властям, которых они хотели убедить в незаменимости своей посреднической роли в качестве представителей общины.
380
Такая политика проводилась в Соединенном королевстве, к великому удовольствию местного исламистского движения. Участники многочисленных конференций по исламу в Европе, состоявшихся в 90-е годы по его инициативе, никогда не упускали случая похвалить британскую модель и предать анафеме Францию.
До 1994 года «франко-французские» исламистские организации и группы поддержки джихада в Алжире не смешивались друг с другом: первые избегали поднимать алжирский вопрос, [381] вторые сторонились исламских проблем, возникавших во французском обществе. [382] Однако в августе 1994 года, после убийства в алжирской столице боевиками ВИГ пяти французских чиновников, полиция «расставила сети», в которые попались руководители АБФ, [383] а также алжирский имам Ларби Кешат, [384] возглавлявший одну из крупнейших столичных мечетей, а также другие лица. Они были интернированы в военный лагерь Фоламбре в департаменте Эн, затем некоторые из них были высланы в Буркина Фасо. В разгоравшемся конфликте между вооруженными исламистами и французским государством последнее проявило твердость и дало знать, что оно не потерпит ни в какой форме превращения войны в Алжире в угрозу французским интересам, защищенным «неприкосновенностью», которую воплощала фигура шейха Сахрави (этого деятеля полиция не потревожила).
381
Участники съездов СИОФ в Бурже, проведенных накануне Рождества, не поднимали алжирский вопрос, однако охотно говорили о демократии, республиканских ценностях, светскости и т. д., желая продемонстрировать французским властям свое принятие этих категорий политического дискуса.
382
После
383
Большинство выдворенных из страны исламистов оказались среди руководителей ИФС за границей, осудивших акцию ВИГ. С соответствующим заявлением выступил, в частности, бывший президент АБФ Д. аль-Хуари (см.: DenaudP. Op. cit. P. 272–273, п. 49). Однако в мае 1994 г. «джазаристы», ведомые Мухаммадом Саидом, присягнули на верность «эмиру» ВИГ Шерифу Гусми, а АБФ в целом придерживалось идей «джазаристов». Видеокассета с записью церемонии присяги имела хождение в исламистских кругах Европы уже с лета.
384
Арест Кешата — фигуры, хорошо известной в религиозных ассоциациях и в христианских кругах, — вызвал мощную кампанию солидарности с ним. Его дело пришлось закрыть, после чего он превратил свою мечеть в «пространство обмена идеями», где проводились многочисленные конференции с участием ораторов всех идейных направлений.
В первое время поводы для тревоги давало Марокко: 24 августа молодые террористы убили испанских туристов в марракешской гостинице, а их сообщники были арестованы в Фесе и Касабланке, все дети алжирских и марокканских эмигрантов, проживавших во Франции, невдалеке от Парижа и Орлеана. Аресты, проведенные французской полицией, и начавшийся процесс по данному делу впервые выявили существование транснациональной исламистской сети. В нее входила молодежь из пригородов, имевших опыт насилия и обращения с оружием. В нее, как и в группу шейха Абдель Рахмана в США, входили студенты-идеалисты, а также молодые безработные из числа мелких правонарушителей или токсикоманов; некоторые из них совершили серию «разбоев», чтобы добыть деньги на финансирование организации. В конце 80-х годов, открыв для себя религию — или вернувшись к ней, — они попали в руки двух людей с темным прошлым. Один из них, бывший руководитель марокканского радикального исламистского движения, скрывался в Алжире, затем прибыл во Францию с паспортом, выданным властями этой страны. [385] Будучи идеологом группы, он в 1992 году помогал переправлять ее членов в афганские лагеря. Позже деятельность организации была переориентирована на дестабилизацию марокканского режима при помощи террористических акций, направленных против иностранных туристов и евреев, по примеру египетской «Гамаа исламийя». [386] Как и нью-йоркских заговорщиков, их «коллег» во Франции отличали крайне низкий интеллектуальный уровень, наивность, неосторожность и религиозное рвение, что не позволило им завершить намеченное предприятие и дало возможность быстро арестовать почти всех участников организации.
385
В начале 80-х годов руководители Движения исламской молодежи Марокко (ДИММ) были приговорены к суровым наказаниям. Некоторые из них в свое время прошли через Алжир, о чем было хорошо известно марокканским властям. Это обстоятельство побудило их тут же приписать теракт в Марракеше проискам спецслужб соседнего государства, в то время как последние упрекали шерифское королевство в том, что оно закрывало глаза на деятельность ВИГ на марокканской стороне границы между двумя государствами. Как и в случае со Всемирным торговым центром, террористическая акция породила подозрение о возможной причастности к ней спецслужб, что, впрочем, невозможно утверждать с достоверностью.
386
О этом деле см.: Erhel С, de La Байте R Op. cit. См. также Kepel G. Reis-lamisation et passage au terronsme: Quelques hypotheses de reflexion // Islam(s) en Europe: Approches d'un nouveau plurahsme culturel europeen / Sous la dir. de Remy Leveau. Berlin: Les Travaux du Centre Marc Bloch. 1998. № 13. P. 107–119.
Ликвидация последней в конце 1994 года помогла понять, что некоторые радикальные исламистские формирования начали открыто посягать на неприкосновенность французской территории. В самом деле, впервые в вооруженной акции, хорошо организованной — и не без сочувствия на международной арене, — оказались замешаны молодые французские арабы, хотя к терроризму они скатились уже за границей. Это свидетельствовало по меньшей мере о том, что, несмотря на гарантии французских исламистских организаций, претендовавших на роль посредника между общиной и властями, через некоторые мечети и экстремистски настроенных проповедников до молодежи из пригородов, подвергшейся реисламизации, могли дойти призывы к джихаду. Год спустя переход к терроризму произойдет уже на территории самой Франции.
«Джихад против Франции», объявленный Джамелем Зитуни, начался накануне Рождества 1994 года с захвата аэробуса кампании «Эр Франс», вылетавшего из столицы Алжира. Джихад вылился в серию терактов на французской территории, совершенных летом и осенью 1995 года, и продолжался вплоть до зверского убийства тибеиринских монахов, чьи обезглавленные тела были найдены 21 мая 1996 года. И по сей день обстоятельства этого зверского убийства, как и другие крупные антизападные террористические операции исламистов — такие как взрыв во Всемирном торговом центре или акции, приписываемые Усаме бен Ладену, — остаются окутаны покровом тайны. За спинами исполнителей здесь также стоят теневые фигуры, принадлежность которых теряется в запутанном клубке нитей. Уже отмечалось, что сам Зитуни находился под подозрением, а аморфная структура ВИГ (руководители партизанских отрядов — лондонские представители — террористы во Франции) не позволяла прояснить ситуацию. Но кто бы ни были те, кто замыслил и провел эту операцию, война ВИГ против Франции как социальный феномен имела очень важные последствия для всего исламистского движения по обеим сторонам Средиземного моря.
Когда аэробус «Эр Франс», посаженный в аэропорту Марсель-Мариньян, был взят штурмом жандармами, застрелившими четырех «воздушных пиратов», наиболее осведомленные наблюдатели отметили, что в войне произошел поворот и что отныне она будет продолжаться на французской территории. Однако конкретные операции были начаты лишь через полгода, после гибели шейха Сахрави, гаранта «неприкосновенности» Франции, который был убит (вместе с одним из своих приближенных) в своей мечети 11 июля 1995 года. [387] Позднее орудие убийства будет найдено в рюкзаке у Халеда Келькаля, застреленного жандармами 29 сентября в ходе облавы в лионских лесах. В восьми террористических актах в период с 25 июля по 17 октября были убиты 10 и ранены 175 человек. Ответственность за эти операции ВИГ так и не взяла на себя, если не считать потока угроз в адрес Франции, «врага ислама», сочетавшихся с призывом к президенту Шираку стать мусульманином. Доказанная с помощью улик причастность к этим терактам людей, принадлежавших к данной организации, факт получения ими денег от одного из лондонских издателей бюллетеня «Аль-Ансар», а также заявления одного из обвиняемых на процессе в июне 1999 года [388] убедили большинство аналитиков в том, что заказчиком являлась ВИГ во главе с Джамелем Зитуни. Распространяя террор на Францию, она, видимо, рассчитывала заставить французское государство прекратить поддерживать Алжир и тем самым ускорить падение алжирского режима. Однако, учитывая аморфность ВИГ, которая, как подозревали руководители ИФС в изгнании и некоторые наблюдатели, была нашпигована агентами спецслужб алжирской армии и действовала по их сценарию, другие аналитики усматривали в «войне против Франции» 1995 года стратегию тех же спецслужб, [389] направленную на получение противоположного результата — усиления поддержки Алжира со стороны Парижа и безжалостного подавления всех сетей поддержки вооруженного алжирского исламизма во Франции и по всей Европе.
387
Сторонники версии о манипулировании ВИГ со стороны спецслужб обращают внимание на то, что об убийстве было практически заранее объявлено в алжирской ежедневной газете «La Tribune»
388
В своих показаниях от 3 июня 1999 г. Буалем Бенсаид признал себя членом ВИГ, отрицая всякую связь с военной контрразведкой (см.: Le Monde. 1999. 5 Juin). В «Le Mond» опубликованы также краткое изложение процедуры передачи под суд (1 июня 1999 г.) и отчеты о судебных заседаниях (3 и 4 июня). Некоторые из обвиняемых отказывались отвечать на вопросы «суда крестоносцев», ссылаясь на «правосудие Аллаха», и вели себя «вызывающе» по отношению к суду, другие отрицали свою принадлежность к ВИГ.
389
Этот тезис, поддержанный некоторыми защитниками на июньском процессе 1999 г., бросал на главу и координатора террористической сети Али Тушан по кличке Тарек (убитого в столице Алжира 27 мая 1997 г. сотрудниками сил правопорядка) подозрение в том, что он являлся агентом алжирской «военной контрразведки». К моменту написания этих строк (осень 1999 г.) судебные действия связанные с терактами, еще не были завершены и у нас не было достоверной информации, позволявшей подтвердить или опровергнуть эту версию. В этом смысле загадки, окружающие теракты 1995 г., отчасти напоминают обстоятельства «заговора», за который в январе 1996 г. в Нью-Йорке был осужден шейх Абдель Рахман.
И всё же исполнители терактов, даже если они не очень четко понимали смысл и последствия своих действий, заявляли о своей поддержке ВИГ. Из материалов следствия по делам арестованных и показаний, данных ими на суде, можно представить себе мир молодых выходцев из Магриба (и отдельных новообращенных мусульман из той же среды), живших очень бедно, перебивавшихся случайными заработками, для которых переход на позиции воинствующего исламизма был реакцией на их социальное неблагополучие. Некоторые из них уже имели опыт контрабанды наркотиков и мелких правонарушений, приведших их в тюрьму, где они начали практиковать ислам. Подготовка и совершение терактов оставляют впечатление дилетантизма их исполнителей. Обвиняемые располагали ничтожными суммами денег, жили мелкой контрабандой, имели небрежно подделанные документы и очень плохо обращались с газовыми баллонами, на основе которых изготавливали свои бомбы. Если первая из них унесла много человеческих жизней (10 убитых в Париже 25 июля), то вторая вообще не взорвалась. Это позволило идентифицировать отпечатки пальцев Келькаля, благодаря чему удалось быстро провести ликвидацию всей сети. Спасаясь от преследования, Келькаль скрылся в лесах, куда ему доставляли пропитание два его приятеля на стареньком автомобиле. В конце концов он был убит при задержании, когда ожидал автобуса со 132 франками в кармане. Здесь нет ничего — во всяком случае, если речь идет об исполнителях — от профессионального терроризма с его отлаженными связями и способностью «выводить из-под удара» подозреваемых, разыскиваемых полицией.