Джип, ноутбук, будущее
Шрифт:
— Доброе утро, Петр Александрович.
— Доброе утро, Руслан Аркадьевич.
— Как у нас дела?
Дела шли ни шатко ни валко.
Потихоньку увеличивались продажи канистр «фрезе», к которым, похоже, навсегда прилипло это название, что раздражало как отдельных патриотов, периодически разражающихся в газетах заметками о необходимости срочного переименования канистр в что-то более русское, так и самого Фрезе, который хотел, чтобы его имя ассоциировалось с автомобилями, а не с жестяной тарой.
История с канистрами привела к двум последствиям. Во-первых, немного возросли заказы на собственно автомобили
Во-вторых же — новопостроенному автомобилю имя «Фрезе» теперь категорически не подходило. Не нужно было, чтобы автомобиль вызывал ассоциации с жестянками. На «Еруслана Лазаревича» был не согласен сам Еруслан… то есть Руслан, который считал, что его лепта, в сравнении с вкладом Фрезе, Пузырева и Брилинга, тут минимальна. А на «Евпатия Коловрата» не соглашался Фрезе, который, хотя и был немцем, но родился в России и без труда уловил, на что именно похоже это название.
В общем, пока будущий джип Российской императорской армии — и вообще первый джип в истории — ходил под кодовым названием «крокодил».
Впрочем, «ходил» — громко сказано. Двигатель для него, сделанный по расчетам Брилинга, еще не был готов, хотя Пузырев обещал, что вот-вот, на днях. Не зная габаритов двигателя, было бессмысленно заказывать кузов, а без кузова все остальное повисало в воздухе.
Патенты требовали денег для регистрации, к тому же международные патенты начинали продвигаться со скрипом — французы, например, тянули резину с патентом на пружинные шайбы, судя по всему, желая перехватить эту замечательную идею у диких русских.
Фрезе, хотя и продолжая заниматься «крокодилом», увлекся своим проектом электромобиля, отчего начинало лихорадить текущую работу в мастерских, потому что на две части старик еще мог разорваться, а на три — уже нет.
Руслан его прекрасно понимал, так как сам разрывался между работой, семьей, письмами от «Севастьяна Моранова», который, умирая, рассылает проекты своих военных изобретений всем и каждому, кого вспоминает Руслан. И теперь приходится ломать голову, как узнать о реакции адресатов — восприняли они идеи или выкинули письма в мусорку — и при этом не спалиться.
В общем — обычая рабочая атмосфера.
В которую Руслан и окунулся. Стараясь не думать о том, что в скором времени его ждет встреча с человеком, который, с одной стороны, поможет разрешить многие из его проблем, а с другой — способен не меньше проблем создать.
Глава 6
День был обыкновенен до скуки, поэтому Руслан вышел из ворот мастерской Фрезе когда часы пробили три. Нет, будь необходимо его присутствие — он бы задержался и на час, и на два, и дольше, Лазаревич вообще был не из тех людей, которые отбывают в офисе с 9 до 18, а дальше — хоть трава не расти. Если нужно остаться, нагрянул срочный заказ, или произошло что-то еще — он на работе, и в шесть вечера, и в семь, и в полночь. Но сегодня — ничего такого.
Он неторопливо зашагал по улице, вернее, по Эртелеву переулку, глянул на уже привычную стройку, что кипела на противоположной стороне, между пятым и девятым домом — новый владелец седьмого дома надстраивал три этажа, явно собираясь подороже продать получившиеся квартиры. Несомненно, одним из факторов, которые повлияют на цену квартир, было то, что этот дом — не просто так себе дом, а бывшее обиталище композитора Глинки, о чем сообщала памятная доска. Хотя, по мнению Руслана, найти в Питере дом, в котором никогда не жил никто из более или менее известных личностей — задачка не из простых.
По каменным плитам тротуара Эртелева переулка, чуть поскальзываясь на прилипших тут и там остатках снега, до улицы Бассейной, где теперь, возможно, никогда не поселится Рассеянный, ведь Чуковский уперся и ни в какую не желает признавать свои стихи своими… хотя, нет, ведь стихи про Рассеянного написал Маршак, так что у них еще есть шанс… По Бассейной пройти до Литейного, а там поймать извозчика.
Позади за спиной Руслана по булыжной мостовой ползли сани извозчика, вывернувшего в Эртелев с улицы Жуковского (Руслан поначалу думал, что назвали ее в честь знаменитого основоположника аэродинамики, но потом сообразил, что тот в 1911 году еще вполне себе жив-здоров и называть улицы в его честь несколько рановато. Так что улочка получила название от другого Жуковского, поэта, того самого, что придумал гимн «Боже, царя храни» и имя Светлана). Лошадка неторопливо трюхала мохнатыми ногами, тощая, усталая, как и полагается лошади любого «ваньки».
В роли таксистов в Санкт-Петербурге 1910-го… то есть, уже 1911-го… года служили извозчики. Хотя и самые настоящие такси-таксомоторы, вполне узнаваемые коробочки «жестяных Лиззи», «Форд-Т», тоже уже катались по улицам, мелькая голубыми боками. Правда, попадались на глаза они очень редко, на всю столицу их было, наверное, не больше пары десятков. Так что, если ты хотел добраться куда-то чуть быстрее, чем на своих двоих — к твоим услугам были извозчики.
Как и такси в наше время, они делились на две категории — солидные ребята на дорогих машинах… тьфу ты — экипажах, которые спокойно стояли в местах предполагаемого появления денежного клиента, и бомбилы на ржавых «жигулях», которые мотались по городу, в поисках клиента уже не денежного — любого.
Вот такими «бомбилами» и были извозчики-«ваньки». Чаще всего — крестьяне, которые приехали в город на той же самой лошадке, на которой пахали землю, а, скорее всего, получили ее уже здесь, вместе с экипажем-пролеткой или, по зимней поре — с санями, со строгим указанием платить оговоренную сумму каждый день. А повезло тебе в этот день с клиентами или нет — твои проблемы.
Вот такой «ванька» потихоньку и нагонял Руслана, ведь, как известно, даже медленная лошадь быстрее идущего человека. Может быть, извозчик решил подцепить денежного клиента — хотя за остановку в неположенных местах их штрафовали не хуже, чем гаишники в наше время — оценив подбитую мехом николаевскую шинель с пелериной и меховую шапку-пирожок, а может и вовсе не имел никаких расчетов именно на Руслана, в конце концов, на улице он был не единственным прохожим.
Всхрапывающая морда лошади поравнялась с Русланом, следом за ней в поле его зрения вползли сани с сидящим на облучке «ванькой».
Типичный такой «ванька»: стоптанные валенки, без галош, подшитые протертой кожей, тулуп — на поле красовалась прихваченная несколькими грубыми стежками заплатка — на голове — шапка из овчины…
Типичный «ванька».
Вот только этот человек — и Руслан это точно знал — извозчиком не был.
— Садитесь, — коротко кивнул назад «извозчик».
Руслан вскочил в небольшие сани — только-только одному человеку поместиться — и они покатили вперед.