Джули отрешённый
Шрифт:
Хоумз вступил на место свидетеля, как пророк Даниил, пришедший выносить, а не выслушивать приговор, и начал с того, что, положив руку на потемневший от пота переплет библии, попытался произнести свой собственный вариант присяги. Судья прислушался и сказал:
– Извольте присягнуть, как полагается, доктор Хоумз, иначе мне придется лишить вас права давать показания.
Хоумз раскрыл было рот, собираясь возразить, но, видно, передумал. Зычным голосом проповедника он принес присягу и затем сказал:
– Итак, мистер Страпп? Чем я могу быть вам полезен? – Как будто Страпп привел его сюда в качестве духовного наставника.
– Доктор Хоумз, – заговорил Страпп с несвойственной ему почтительностью. – В наших краях вы человек уважаемый, и вы долгое время знали миссис Кристо, не так ли?
– Много, много лет, мистер Страпп.
– Сколько именно?
– Лет двадцать. Да, не меньше двадцати.
(Значит, верно говорили: Хоумз знал миссис Кристо с самого рождения Джули, а может, и раньше.)
– Миссис Кристо была глубоко верующей женщиной, доктор Хоумз?
– Она была грешница, как все мы, мистер Страпп. Но она уже давно пришла ко Христу, верила в его доброту и милосердие и, подобно Марии Магдалине, жаждала пасть ниц пред троном его…
– Иными словами, она была хорошая женщина? Так?
– В свете страданий Христовых кто осмелится назвать кого-либо из нас хорошим человеком? – громко провозгласил Хоумз.
Судья хлопнул рукой по столу.
– Попрошу свидетеля в зале суда ограничиться суждениями о делах земных. А о небесах будете рассуждать после, доктор Хоумз.
– Мы несем земное бремя свое, ваша милость, осененные светом небесным…
– Только не здесь, в суде, доктор Хоумз. Попрошу вас это осознать и отвечать на вопросы, как положено.
– Я полагаю, доктор Хоумз все понял, – поспешно вставил Страпп. – Но разрешите спросить вас, доктор Хоумз, миссис Кристо возлагала на сына большие надежды?
– Она всегда верила в божественное провидение, мистер Страпп.
– Как это понять в отношении ее сына Джули?
– Она хотела взрастить сына в любящих объятиях господа.
– И он там был, доктор Хоумз?
– Я вас не понял.
– Находился ли Джули в руках господних?
– Все мы там, мистер Страпп. Мы вручены нашему Спасителю…
Судья Лейкер постучал карандашом о стену у себя за спиной.
– Мистер Страпп, – произнес он, – будьте добры сказать вашему свидетелю, чтобы он спустился на землю и перестал проповедовать. Здесь этому не место, и нам это не помогает.
– Христос…
– Довольно! – прикрикнул судья. – Вы сюда пришли не проповеди читать, доктор Хоумз. Если вы не будете прямо, надлежащим образом отвечать на вопросы, мне придется попросить вас покинуть место свидетеля.
Мы все знали: судья – человек азартный, пьющий, но и верующий, и он вовсе не желает, чтобы этот пропыленный бродячий апостол навязывал ему свои сектантские верования.
– Но… – начал Хоумз. Судья даже не взглянул на него.
– Мистер Страпп! – Судья подался вперед и уставил на Страппа грозный палец. – В последний раз предупреждаю вашего свидетеля. Потрудитесь его вразумить, не то, если он еще раз попытается обратить нас в свою веру, я вынужден буду лишить его права давать показания.
– Я постараюсь, ваша милость. – И Страпп быстро, почти резко спросил Хоумза, часто ли он бывал в доме миссис Кристо.
– Да, но я не…
– Отвечайте на вопросы, и все, – распорядился Страпп. – Замечали вы в последнее время, что отношения между миссис Кристо и ее сыном обострились, стали враждебными или натянутыми?
– Да.
– Замечали вы в последнее время что-либо такое, что осложнило их отношения?
– Да.
– Что же?
– Они ссорились из-за того, что брат наш Джули стал вести себя недостойно.
– Вы имеете в виду джаз-оркестр?
– Да, и еще он грешил, пил, развратничал…
Я чуть было не крикнул: «Протестую!» Конечно же, защитник должен бы заявить решительный протест. Но отец не вмешался, и это так было на него не похоже, что на этот раз Страпп и судья озадаченно переглянулись.
– Мистер Куэйл, – обратился к отцу судья Лейкер, словно упрямое молчание защитника уже начало его беспокоить, – позвольте узнать, намерены ли вы принять хоть какое-то участие в данном разбирательстве?
Отец ответил не сразу. Он терпеть не мог, когда ему указывали, как ему следует или не следует поступать, и, уж конечно, сейчас он старался совладать с собой.
– Чем вызван этот вопрос, ваша милость? – спросил он так отрывисто, словно боялся сказать лишнее. – Вы хотите посоветовать мне, сэр, как вести защиту?
– Вовсе нет. Но разве интересы вашего клиента не требуют, чтобы вы так или иначе возразили, когда свидетель делает заведомо недопустимые заявления?
У отца побагровела шея.
– Я защищаю интересы своего клиента так, как считаю нужным, ваша милость, – сердито сказал он, – а если мои методы вызывают у вас сомнение, я потребую нового слушания и нового судью, который даст возможность защите вести дело по ее усмотрению, без неоправданного вмешательства.
– Вы напрасно возмущаетесь, мистер Куэйл, – сказал Лейкер. – Я был искренне обеспокоен.
– Я блюду интересы своего клиента, и суд напрасно об этом беспокоится. И я настаиваю, чтобы этот вопрос, заключающий в себе неправомерный намек, был взят обратно, ваша милость, в противном случае я покину зал суда и обращусь в…