Единственная для невольника
Шрифт:
В столовой воцарилась гробовая тишина, и отец, обмакнув салфеткой губы, сказал:
— Думается, это ко мне. Дети, идите в кабинет, — он кивнул нам со Стьеном. — Я скоро подойду. Ирма, впусти нашего гостя.
— Ты в порядке? — спросила я Стьена, когда мы рухнули обратно за круглый стол.
Весь ужин он был каким-то скованным, будто мечтал оказаться в другом месте. Если и улыбался искренне, то только Ольге. Сидел, неестественно выпрямившись. Ложкой и вилкой управлялся с опаской. Хотя умел же!
Стьен взъерошил волосы.
— Всё нормально.
За весь вечер мы едва ли обмолвились десятком слов, и сейчас я была бесконечно благодарна за минуты, проведенные наедине. Неизвестно, что будет дальше. Пока же можно дотронуться до его ладони, сплести пальцы и просто разговаривать.
Видеть этого мужчину рядом с собой. Слышать его голос.
Дышать одним воздухом.
— Так — это как? Плохо?
— Как с нормальным человеком. Мне разрешили помыться в хозяйской ванной, твой отец одолжил свои вещи. — Он коснулся рукава рубахи. — Твоя семья удивительна. Я привык, что ты другая. Но остальные…
— Прекрати. В этом доме ты — свободный человек, — отрезала я. — К тому же родители ещё не знают, что мы…
Я не успела договорить. В эту секунду порог переступил отец, следом за которым шел мрачный донельзя Генри Оуэ. Его лоб рассекала глубокая царапина, запекшаяся темной коркой.
«Неплохо приложился», — с мстительным удовлетворением отметила я, тронув себя за переносицу, которая ощутимо ныла.
Стьен разом напрягся, завидев верховного колдуна, но ладони моей не выпустил. Напротив, сжал её чуть сильнее, словно напоминая: пока мы вместе, всё будет хорошо.
— Присаживайся, Генри. Налить выпить? У меня завалялось отменное вино из винограда южных сортов, — отец пребывал в благодушном настроении.
— Инварр, ты сам знаешь, зачем я здесь. — Мистер Оуэ сел напротив меня, но не удостоил нас даже взглядом. Смотрел куда-то сквозь, будто мы не представляли для него никакой ценности.
— Знаю, поэтому и предлагаю пригубить вина перед тем, как мы начнем обсуждать похищение моей дочери, — он загнул большой палец, перечисляя. — Обман, шантаж, незаконный допрос, удушение. Мне продолжить?
— Ты не понимаешь! — Мистер Оуэ закачал головой из стороны в сторону. — Её связь с рабом особенная! Это меняет всё! Мы можем создавать подобные связки ежегодно! Я должен был убедиться…
— Убедился? Думаю, да. — Отец вытянул пробку из пузатой бутылки, разлил по четырем бокалам и поставил перед каждым из нас.
Винный запах щекотал ноздри. Сладкий, чуть приторный. Я никогда не любила алкоголь и сейчас смотрела безо всякого интереса на алую жидкость, переливающуюся от света магических огней, что мерцали под потолком. Стьен тоже не притронулся к выпивке, а вот отец пригубил вино. С наслаждением цокнул и продолжил:
— Так о чем ты хотел поговорить, Генри? Вероятно, ты пришел извиняться перед Алисой и её хранителем? — Мистер Оуэ промолчал, лишь стиснул кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Возможно, хочешь посулить мне любые деньги, только бы никто не узнал о произошедшем? — Вновь молчание, ещё тяжелее предыдущего. — Я догадываюсь, что твоё решение не было согласовано с гильдией. Ты думал, что принесешь им на блюдечке лакомую связку хранителя с магом, и тебе простят любое своеволие?
— Человеку моего чина не требуется чье-то одобрение, — гаркнул мистер Оуэ, но каким-то жалким тоном, будто сам не верил своим словам. — Инварр, подумай о том, на пороге какого открытия мы стоим. Твоя дочь может стать путеводной звездой!
Отец отсалютовал магу бокалом и допил вино.
— Моя дочь и так путеводная звезда, Генри. И за то, что ты едва не угробил её, я готов вызвать тебя на дуэль. Выбирай: оружие или магия?
— Папа!!! — вскинулась я.
— Не будет никакой дуэли, мы ведь взрослые люди, — проскрежетал мистер Оуэ. — Не глупи, Инварр. Давай поговорим.
— Поговорим? — отец почесал усы. — Что ж, давай попробуем. Дочь, — он подмигнул мне. — Тебе наверняка хочется о многом расспросить нашего друга. Не стесняйся.
Ох. Я не нашлась, что ответить. Вопросов скопилось так много, что они зудели внутри черепной коробки, бились все и сразу. Голова раскалывалась. Было невозможно выудить какой-то один и начать с него.
— Как вы нас выследили? — внезапно спросил Стьен, и мистер Оуэ аж передернулся.
Ещё бы. К нему обратился раб. Раб, что сидит наравне с господами, что смотрит со злым прищуром, что говорит безо всякого страха.
Раб, у которого гораздо больше чести, чем у верховного мага.
— Отвечай, — усмехнулся отец, откинувшись на стуле.
Перед тем, как заговорить, Генри Оуэ всё же схватился за свой бокал и осушил его залпом. В лице его ничего не сменилось, когда он проскрежетал:
— В амулеты Алисы встроены следящие чары.
Всё та же холодная маска отрешенности, словно выточенная в мраморе. Мистер Оуэ даже не повернулся в мою сторону. Говорил, упершись взглядом в пустой бокал.
Что?!
Я вытянула запястье, пытаясь высмотреть в браслетах нечто этакое. Практической пользы от них не было. Правильно сказал Вальгар: моя собственная энергия глушила сторонние заряды. Но мне нравилось носить их как отголоски прошлой жизни. Все эти цветные камушки, переплетенные кожаные нити, которые теребишь в моменты задумчивости.
Какая девушка не любит безделушек?
Перед инициацией все наши амулеты тщательно досматривались, чтобы не допустить запрещенную магию в жертвенный круг. Но мне бы и в голову не пришло, что вещь, которую я самолично купила на рынке, может таить опасность.
— Мы долго не могли найти твою дочь, она словно пропала с наших поисковых карт, — продолжил колдун под пристальным взором моего отца. — Импульс в амулетах слишком слаб, и всякий раз, колдуя, Алиса гасила его. Но мы сумели засечь отголоски её магии. Поисковики определили примерное расположение, и я выпустил два отряда для перехвата.