Её (мой) ребенок

Рам Янка

Это все проносится в голове за долю секунды. Адреналин бьёт в голову, срываюсь с места.

— Стой!! — рявкаю я.

Чувствую, как что-то впивается в ногу, оглушая вспышкой боли. Но успеваю перехватить молоток и выдернуть из ее замершей на замахе руки.

— Мля… — сокращаясь от боли, падаю на колено, разбивая его. В бешенстве откидываю молоток в сторону, он с грохотом сносит что-то. Ложусь на спину и со стоном выдергиваю из ступни врезавшийся туда… острый шуруп!

Алёнка испуганно

прижав пальцы ко рту, не моргая смотрит на меня.

Кусая губы, разглядываю окровавленный шуруп. Поворачиваю голову, переводя взгляд на патрон. Дотягиваюсь… Гильза… пустая… не от моего… Сука… Напугался!

Рвано втягиваю кислород, закрывая глаза.

— Я больше не буду… — тихо рыдает Алёнка.

— Где ты взяла это?.. — отдышавшись спрашиваю я.

— Мальчики в садике дали…

Зашибись!

— А молотком зачем?

— Не зна-а-аю… — всхлипывает она.

— Не трогай никогда, если найдёшь такие штуки. Они взрываются. Могут пальцы оторвать, глаза выжечь… никогда не трогай. Поняла?

Часто и активно кивает, преданно заглядывая в глаза.

— Вот видишь, даже пустой как меня ранил… — показываю окровавленные пальцы.

Ложится мне на грудь и обняв продолжает плакать. Глажу, морщась от боли. Нога пульсирует. Чувствую запах гари…

— Принцесса… — хриплю я равнодушно. — Мы сожгли кашу…

Провоняет сейчас вся квартира. Этот факт вообще не трогает меня. Чувство облегчения от того, что ничего страшного не случилось, делает меня практически счастливым, несмотря на жуткую дергающую боль в ступне.

— Я буду су-у-уп… — продолжает рыдать Алёнка.

Запах гари становится насыщенней. Поднимаясь, ковыляю на кухню, рядом с семенящей вокруг меня Аленкой.

— В комнату иди, на кухне дым. И приберись немного. Я же теперь раненый. Мне нужно помогать…

Кивнув, послушно убегает в комнату.

Молоко выкипело и сгорело, убив и кастрюлю и плиту. Выключаю газ и рассеянно поднимаю кастрюлю в виде ковша за пластиковую ручку.

— А, черт! — обжигаясь об расплавленный пластик и с чувством бросаю ее в раковину, морщась от грохота.

Открываю воду. И дверь на балкон. Достаю из кармана звонящий телефон.

— Айдаров… — смотрю как дым, клубясь выходит на улицу.

— Доброе утро, — настороженный голос Кошкиной.

— Доброе… — сглатываю я.

Поднимаю с подоконника сигареты, вставляю одну в губы.

— Как вы?

— Отлично!.. — практически ровно получается у меня.

— У меня к тебе большая просьба.

Алёнка настороженно заглядывает в кухню. Прибежала обратно услышав телефон…

— Всё что угодно, моя царица, — вздыхаю я, щелкая зажигалкой.

— Я серьезно, Лев! Не кури, будь добр, при Аленке.

Закрывая глаза, бросаю

зажигалку обратно, так и не донеся пламя до сигареты.

Делаю вдох поглубже… С тоской вытаскиваю последний оплот уравновешенности изо рта.

— Легко. Вообще не проблема!

— Дай ей трубку, пожалуйста. Я хочу поговорить.

— Не говори мамочке, — молитвенно складывает руки Алёнка, жалобно глядя на меня.

— И ты! — шепчу ей многозначительно, заговорщицки протягивая руку.

С энтузиазмом пожимает. Отдаю телефон…

Глава 17. Ни Сы

Возвращаемся с Аленкой из магазина. Я медленно хромаю, она скачет вокруг меня кругами.

Переписываюсь с лечащим врачом Кошкиной, узнавая про лечение амбулаторно.

— Когда мы поедем к маме?

— Скоро. Приберёмся и поедем.

— Хочу сейчас!

— Сейчас у мамы важные проце… — зависаю в телефоне, сбиваясь с фразы. — …дуры.

— Дуры… — хихикает Алёнка. — Какие еще дуры?

— Так! Принцессы не сквернословят! — хмуро свожу брови.

— Я — принцесса?

— Обязательно!

Тротуар покрыт тонкой корочкой льда. Ночью была оттепель, а сейчас все подморозило. И принцесса моя поскальзывается. Ловлю за капюшон.

— Давай руку.

— Ох… какой большой дворец!.. — вырывает руку и бежит в сторону большого здания санатория. С колоннами на крыльце. Обходит ребристую колонну, ведя по ней пальцами.

— Купи мне дворец! Я же принцесса!

— Ого!.. — ухмыляюсь я, дергая бровью. — Ну и запросы у вас, барышня. Кто же в нем будет убираться?

— А мы позовём слуг. Или рабов! Можно мне раба?

— Не думаю. Зачем тебе раб? — смеюсь ее непосредственности.

— Не знаю… У принцесс в сказках бывают рабы. Он будет со мной играть.

Проходя мимо фонтана, забирается на его широкий борт.

— Алёнка! Немедленно слезь.

Расставив руки в стороны дефилирует, игнорируя мою просьбу.

— Я не упаду!

— Алёнка! — рычу я и, морщась от боли, ускоряю шаг.

Заглядываю в бассейн фонтана. Там плотный наст снега. Этот фонтан не очень глубокий. И слой снега полметра, не больше.

— Можно прыгнуть? — умоляюще складывает руки.

— Не стоит, детка.

— Мама мне разрешает прыгать в снег! Ну, пожалуйста!

— Конфеты она тебе тоже «разрешает», ага. А вдруг под снегом что-то есть? — хромаю к ней ближе.

— Что? — вытягивает ногу вперед, трогая носочком сапога наст.

— Эй-эй! — вскрикиваю я, пытаясь ухватить ее за руку.

Но покачнувшись, она теряет равновесие и летит в снег. Вскрикивая, втыкается в него пизанской башней, застревая по пояс. Смотрит на меня большими испуганными глазами.