Её (мой) ребенок
Шрифт:
Ныряю, ложась лицом вниз, вода поднимает. Остываю…
Завтра у меня будет еще один день. Всё. Теперь спать.
Медленно выхожу на берег. Редкие капли дождя бьют по плечам.
Прихватив вещи, возвращаюсь в палатку. Отыскиваю в темноте собачку замка, тяну ее вниз. И ныряю внутрь. Тихо вскрикиваю, натыкаясь на кого-то, перехватывю гостя за плечи. Чужая ладонь давит мне на голую грудь.
Вдыхаю глубже знакомый запах. «Гостью»…
Пульс так лупит в уши, что я не слышу половину звуков.
Громко, сорвано дыша, я тяну ее ближе, слепо прижимаясь губами к лицу. Теряя равновесие, мы, вскрикивая, падаем. Она на спину, я сверху.
— Это моя палатка… — задыхаясь шепчу ей, ощущая губами нежную кожу.
Меня сейчас взорвёт и я растворюсь в этом неописуемом горячем восторге.
— Ты занял мой гамак! — шепчет в ответ. Чувствую в ее голосе улыбку.
— Кошка… — со стоном веду своими губами по ее улыбке. — Попалась…
Глава 21. Спящая красавица
Сидя на плечах у Медведева, Алёнка настороженно смотрит на спящую на моих руках Марьяну. Перекладываю на диван. Встряхиваю руки. Мда… Что-то я расслабился. Руки уже отваливаются, а мне еще мою раненную Кошку не один день на руках носить. Мне бы вообще хотелось и в перспективе…
— Мамочка… — тревожно всхлипывает Аленка.
— Мамочка в порядке! Видишь, улыбается. Еще немного поспит и придет в себя. Ей сделали укольчик, чтобы не болела лапка.
Маша с вопросом во взгляде, кивает на Марьяну. Медведев тоже озадаченно ждёт комментариев.
— Ей по ошибке вкатили транквилизатор, — развожу руками. — Вырубилась.
— Аа… Ты… похитил спящую красавицу? — поджимает губы Маша, пряча улыбку.
— Как-то так. Ну, а по-другому, она бы не поехала!
— Ну это высший пилотаж, дружище, — угорает Миха. — Когда женщину домой только под транками можно затащить.
Алёнка тянется к одному из плафонов на люстре.
— Эй! — взмахиваю руками.
Медведев тут же делает шаг назад. Выдыхаю… Грожу ей пальцем.
— Ну вот, — снимает Алёнку Маша. — Теперь можешь всем рассказывать, что каталась на настоящем Медведе.
— Спасибо, братан, — пожимаю Михе лапу, — Машенька… спасибо.
Аленка ложится рядышком с мамой.
— Пойдём, — тянет Медведева Маша. — Не будем мешать. Пусть поспят.
— Ой, не знаю… Выцарапает твоя Кошкина тебе глаза без свидетелей — это к бабке не ходи. Маникюр впечатляющий…
— Это обязательно.
— Ты с собой еще пару доз не прихватил? Надо бы ее медленно в себя приводить.
— Очень смешно.
— А этот ее… банкир?
— Мне вообще побоку на банкира, — морщусь я. — Вопрос — как завтра на работу ехать?
— Алёнку — в садик, к Лене, — пожимает плечами Медведев.
— Я
— Это всё хорошо, — хмурюсь я. — Но Кошкину не удержит.
Надо Брагину звонить…
— У нас наручники есть, — играет бровями Медведь.
Незаметно выхватывает по спине от внешне невозмутимой, но зардевшейся Машеньки. А может и пониже. Слышен только тихий шлепок.
Пряча улыбку, провожаю друзей.
— Лев, — оборачивается Маша. — Цветы закажи ей…
— Точно! — щелкаю пальцами. — Кошкина любит цветы.
— Главное — не розы, — ухмыляется медведь. — Шипами по фейсу — чувствительно.
— И это тоже — да! — вынужденно признаюсь я. — Мих, утром Алёнку в садик сможешь отвезти, если что?
— Не вопрос. Передам Лене с рук на руки.
Запираю за ними дверь.
От усталости валит с ног. Закрываю уснувших цариц моих одеялом. Синхронно сопят…
«Ох, милота! — вздыхаю я. — Когда спят зубами к стенке.»
— Гаврюха!.. Пойдем.
Выключаю свет.
Клацая когтями, сурикат семенит за мной в кухню. Запрыгивает на соседний стул.
На столе чашка с сырниками. Маша постаралась. Откусываю.
— Мм! Вкусно. Научилась, слава Богу! А Кошкина моя практически не готовит, — рассказываю внимающему Гавру. — Терпеть не может… Кормил ее в основном я. Единственно блюдо, которое она делала с удовольствием и на Нобелевскую… мм… омлет, если ты меня как мужик, понимаешь, — вздыхаю, — так что я в обиде не был!
Закрываю глаза, стараясь особенно не фантазировать в сторону Кошкиных нежностей.
— В общем, Гавр, завтра особенно не отсвечивай. Вероятно, будут бои.
Протягиваю ему кусок сырника.
— Она, вообще, прикольная, когда все хорошо… Пошалить любит…
Отыскиваю в шкафу свой старый спальник и бросаю на пол. Ложусь, накрываясь покрывалом. Ну да… В ногах у царицы — это наше всё.
Перевернувшись на живот, Марьяна свешивает с дивана кисть. Рисую круги на ее ладошке.
А спальник пахнет костром…
Это вообще тот самый спальник, где у нас все случилось в первый раз.
— О… — мучительно зажмуриваюсь я, прижимая её пальцы к губам. Голову снесло мне тогда напрочь! Круто было…
Закрываю глаза, вспоминая…
Флешбэк
— Попалась, Кошка…
В темноте остаются только инстинкты и животный магнетизм. Мой азарт зашкаливает. Мне хочется рвануть с места в карьер. Распять, закрыть ее рот поцелуем и… Я практически отпускаю себя.
— Эй… эй!.. — возмущённо шепчет Кошка, выкручиваясь. Но я даже не сразу осознаю, что девочка вырывается и надо убрать лапы.