Эффект Фостера
Шрифт:
– Что на последней странице и почему ты прячешь ее от меня?
После моего вопроса она вздохнула и раскрыла блокнот на нужной странице. И там был снова я, но не в образе лягушки. Во весь рост, немного согнувшись, в джинсах и с голым торсом. Барбара даже прорисовала кубики моего пресса. Однако отсутствовала одна маленькая деталь – у меня не было лица.
– День, когда ты впервые вышел с Рейджи в леваду, – пояснила она.
– Почему у меня нет лица?
Она сморщила нос и покачала головой.
– Я хорошо рисую силуэты, но лица мне не даются.
Я
– И давно ты рисуешь меня?
Ее пальцы вцепились в блокнот и сжали его, она задумалась.
– Если соединить все рисунки, то получится целая история взросления Джефри Фостера.
– Без лица.
– Без лица, но твое лицо всегда было в моей голове.
– Только лицо? – ухмыльнулся я. Барбара взглянула в мои глаза и невольно провела кончиком языка по своей нижней губе.
– Не только, – тихо сказал она. – Еще твоя потрясающая задница.
– Значит у меня потрясающая задница?
– Да, и непомерное эго, которое тащится за твоими ногами, – фыркнула она, откладывая блокнот в сторону.
– Это не эго, детка, а всего лишь мой член.
Барбара усмехнулась, оглядывая мою обнаженную грудь, перекатывающиеся под кожей мышцы и сбегающие вниз маленькие капельки воды, ее взгляд замер на моих черных боксерах и выдающейся выпуклости под ними. Щеки ее покраснели, будто бы мои слова смутили ее. Не в первый раз я замечаю, что она ведет себя как монашка. Но почему? С Мейсоном она такой не была.
– Твои щеки раскраснелись, – заметил я.
– Просто сегодня очень жарко.
Я мягко убрал с ее лба влажные от испарины пряди волос. Мой взгляд опустился на ее грудь, где через тонкий белый топ проглядывали очертания ее сосков.
Черт.
– Так разденься, – предложил я, чувствуя внутри такое предвкушение, которое было у меня лет в тринадцать, когда я искал в интернете порно. Я заметил в ее глазах нерешительность и поспешил добавить. – Если ты хочешь, конечно.
Барбара невольно коснулась своей шеи рукой, как она делала часто в моменты глубоких раздумий.
– Я могу снять шорты, но под топом у меня ничего нет.
– Ты можешь снять и его, – предложил я.
Сексуальное давление сжимало каждую частицу моего тела.
Барбара медлила некоторое время, затем кивнула и стянула с себя шорты, оставаясь в одних хлопковых белых трусиках. Я был в первом ряду, словно самый главный ее фанат. Мой взгляд жадно заскользил по идеальным изгибам талии и бедер, по нежной светлой коже, мерцающей на солнце и напрашивающейся на ласки и поцелуи.
Она села рядом со мной, и я уж было решил, что она не станет сбрасывать с себя топ, как ее тонкие пальцы нерешительно схватились за край ткани. Ее взгляд замер на моем лице, в голубых глазах заиграло волнение. Я придвинулся к ней, мягко накрыл ее горячие руки своими холодными после озера ладонями. Она вздрогнула и распахнула сладкие губы, которые я не целовал уже целую вечность.
С этим срочно нужно что-то делать, недостаток Барбары Эванс приводит к серьезным последствиям.
– Я помогу тебе, – прошептал я так тихо, что она могла и не услышать вовсе. Ветер играл с ее волосами, в мои ноздри проникал сладкий запах ее кожи, запуская волны смертоносного возбуждения по всему телу. Мое сердце билось в груди с такой силой, что в любой момент могло сломать парочку ребер. Не припомню, чтобы хоть когда-либо я испытывал такое напряжение, как сейчас. Это было за гранью понимания, за гранью того, что испытывал ранее. А ведь она еще даже не разделась.
Ее руки опустились, а доверчивые глаза не отрывались от моего лица. Она кивнула, делая спасительный вдох. Я не смог устоять, глядя на ее поблескивающие от собственной слюны губы и накрыл ее сладкий рот в поцелуе.
Можно немного помедлить, совсем чуть-чуть. Мне нужна минутка, чтобы насладиться ею, ни одно гребаное мгновение не будет потрачено зря. Мои ладони проникли под эластичную белую ткань и накрыли ее полные теплые груди. Хриплый, гортанный стон оглушил меня.
Черт возьми, это я застонал.
– Джефри, – выдохнула она, накрывая своими ладонями мою голову, оттягивая все еще влажные волосы. Я сжал ее упругие груди, чувствуя, как маленькие соски становятся тверже и упираются в мои ладони.
Мне стоит записать на диктофон то, как она произноси мое имя, с придыханием и острой нуждой, и слушать это на повторе вместо музыки, потому что это, мать его, прекрасно.
– Джефри, – снова позвала она, касаясь губами моей щеки.
– Да?
– Никто еще не видел меня обнаженной, – прошептала она, и ее шепот мгновенно потонул в шорохах леса и щебете птиц.
– Не видел?
– Нет.
– Но как же ты занималась сексом? – ошеломленно спросил я, невольно сжимая ее теплые груди руками.
Она прикусила губу.
– У меня не было секса.
Я не смог справиться с удивлением, которое пронзило мою голову.
– Вы с Мейсоном не…?
– Нет, мы не спали. – Она взяла секундную паузу, чтобы собраться и озвучить следующее: – Он даже никогда не касался меня там, никто не касался…
Дьявол.
Я внимательно следил за каждой эмоцией на ее лице, пытаясь осознать сказанное ею. Ревнивый придурок с собственническими замашками внутри меня ликовал, за что мне хотелось вмазать ему как следует. Я не смог удержать улыбки, захватившей мои губы.
– Так ты девственница, Барбара Эванс?
Она застонала и накрыла мои руки поверх топа своими руками, будто бы опасалась, что после ее откровения я просто столкну ее с пирса.
– Только не смейся надо мной, Фостер, – прошептала она, пряча лицо в изгибе моей шеи. Ее горячая щека прижималась к моему плечу. Смущение поглощало ее. – Я не вынесу этого.
Мои руки переместились на ее спину, я крепко обнял ее.
– Я не собирался смеяться над тобой. Ты… удивительная, моя Барби. – Я мягко сжал ее волосы на затылке и потянул за них, чтобы она отклонила голову, я хотел видеть ее лицо. Нежно поцеловал сладкие губы, прижимая ее к себе так крепко, что она могла потерять сознание от недостатка кислорода.