Его заложница
Шрифт:
— Саша! — повышает голос, но потом тормозит. — Пойми, доча… — более спокойно подбирает слова. — Я понимаю, что тебе надо больше времени, прийти в себя. Но и ты меня пойми… — глотает слова, прикуривая сигарету. Откашливается. Ему давно запретили курить, но когда отец нервничает, то травит себя. — Это моя вина. Я недосмотрел, я не просчитал, расслабился… И ублюдки ударили по святому. То есть по тебе. Я хочу дать сдачи. Немедленно. И мне нужно знать все! — нервно выдает отец. Молчу. Сорока все же стащила виноградину, но ей показалось мало, и она решила покуситься на целую
— Я никуда не поеду, — спокойно и твёрдо отвечаю ему. Хотя меня ничего не держит в этом городе. — Тем более с Вадиком! — не хочу его видеть! Он еще вчера рвался ко мне. Но я закатила истерику и велела его не пускать.
— Саша… — нервно выдает отец, но пытается держаться. — Хочешь, вызовем самого лучшего психолога?
— Нет. Со мной все в порядке! Мне никто не нужен! — повышаю голос.
Сорока все же стащила гроздь. Но она оказалась слишком тяжёлая. Ваза перевернулась, птица испугалась и осталась ни с чем.
— Что ты хочешь знать? — сдаюсь.
— Где тебя держали? — задает вопросы, словно я на допросе.
— За городом.
— Где именно?
— Не знаю. Ты же знаешь, у меня топографический кретинизм, — и я не лгу. Так и есть. Я никогда не найду тот дом у озера.
— Ладно. Сколько их было?
— Двое, — тут начинаю сочинять. У меня богатая фантазия.
— Как они выглядели?
— Как тупые отморозки, чем-то похожие на твоих охранников.
— Саша! Это не ответ. Ну что ты как маленькая! — отец глубоко вдыхает, пытаясь держать себя в руках. — Отличительные черты? Родинки, шрамы, татуировки, цвет волос.
— Не знаю… Лысые… У одного был шрам на подбородке, у другого – буквы на пальцах, — описываю наших охранников на входе, потому что они попадаются мне на глаза.
— Саша, ты обрисовываешь мне Диму и Бориса! — злится отец, ударяя по столу.
— Значит, они похожи, — пожимаю плечами. Отец глубоко вздыхает, поднимается с места и начинает расхаживать из стороны в сторону.
— Хорошо. Фразы, слова, имена, хоть что-то.
— Имен не называли. Вообще со мной мало говорили, — рассматриваю, как наша домработница поднимает с пола разбросанные сорокой фрукты. Отец молчит, измеряя шагами кабинет.
Не дождется он от меня правды.
Напрягаюсь, когда вижу, как во двор въезжает машина Вадима. Не могу его видеть. Хочу, чтобы он просто исчез из моей жизни.
— Что они с тобой делали? Насилие… — почти шепотом спрашивает отец. Отрицательно мотаю головой.
— Ничего. Меня не трогали.
— А рука?! Доктор сказал, что это пулевое ранение, — сквозь зубы спрашивает отец. А я смотрю, как Вадим выходит из машины и улыбается нашей домработнице.
— Это вышло случайно.
Но кое-что я все-таки расскажу.
— А помнишь мужчину, который был на твоём юбилее? Такой высокий, смуглый метис в чёрной рубашке, у него еще татуировка на шее – какая-то буква.
— Баро Радо? — отец останавливается.
— Баро Радо? — переспрашиваю я. — Странное имя.
— Он цыган. А какое он имеет отношение к похищению? — подозрительно прищуривается отец.
— Вот это, — указываю на перебинтованную руку, — сделал он или его люди. Не успела заметить.
— Как?! — все что может сказать отец.
— Он хотел меня забрать. Что-то вроде рейдерства, — усмехаюсь. — Я была ценным товаром. А они меня отбили. В клинику увезли, а потом отпустили. Все.
Вновь отворачиваюсь к окну, смотря, как сорока клюет капот машины Вадима. Правильно, поцарапай его драгоценную тачку, он за нее очень трясётся.
— Ты точно уверена, что это был именно тот мужчина, который присутствовал на моем юбилее? Может, просто похож?
— Да. Ты же знаешь у меня прекрасная память на лица.
— Не может этого быть… — растерянно произносит отец и вновь садится за стол.
— Может.
— А в какую клинику тебя возили? — подозрительно спрашивает папа. Ну нет, эту информацию он от меня не получит.
— Не помню…
— Саша! Почему мне кажется, что ты лжёшь! Они тебя запугали?!
— Нет, — равнодушно отвечаю я. — Можно я пойду лягу? Голова кружится.
На самом деле чувствую я себя прекрасно. Просто хочу закончить этот разговор.
— Добрый день. Можно? — в кабинет входит Вадим. Сжимаю губы, не обращая на него внимания.
— Входи, Вадик, — разрешает ему отец.
— Сашенька, боже! — не успеваю опомниться, как Вадим подлетает ко мне и обнимает. — Я чуть с ума не сошел! — причитает он, вдавливая моё лицо в свою грудь. Раньше мне нравился его запах, а сейчас тошнит от него. Реально физически тошнит.
— Не трогай меня, — отталкиваю его от себя. Соскакиваю с подоконника, пытаясь уйти, но мой уже бывший жених преграждает мне дорогу.
— Александра, Вадим места себе не находил, — включается отец. А мне отчего-то смешно.
— Да?! — бью Вадика по рукам, которые он ко мне тянет. — А он тебе не рассказал, где был, когда меня похищали? — выгибаю брови и вижу смятение в глазах Вадима.
— Да рассказал он мне, что вы немного повздорили, — машет рукой отец.
— Повздорили, значит, — усмехаюсь. — Нет, мы не повздорили, я послала его подальше. Он продавал меня, как товар, демонстрируя своим очень важным партнерам. И вот когда я убегала, он предпочел остаться с ними. И мое мнение не изменилось.
— Вадим, это правда? — уже строго спрашивает отец.
— Ну нет, конечно, — заискивающе произносит Вадим. — Женщины, — разводит руками, — склонны преувеличивать. Сашенька, ты все не так поняла, я вышел за тобой, чтобы отвезти домой, но тебя уже не было, — как ладно у него все. Я баба-дура, а он супергерой.
— А что ты, папочка, не поведал мне, что Вадик у нас бывший наркоман и игроман? М?!
— Александра! — Вадим шокировано распахивает глаза. — Ты не в себе. Откуда такая информация?