Экипажи готовить надо
Шрифт:
– Идея, - согласился Иван.
– Распорядись, Юрий Павлович, пожалуйста.
Фантастически стало вокруг. С берега, из темноты, бил сноп света, а в этом свете - рыбаки, перепачканные тиной, по грудь в воде. Всплески, шлепки по щекам, по груди, по спине. Кто-то зацепился за корень и рухнул вместе с жельём, кто-то запутался в траве, и, кряхтя, вырывал ноги.
Иван что есть сил дубасил топором по кольям, загоняя их в дно, показывал ребятам, как натягивать жельё. Руки, ноги, все тело работало как машина, но на пределе. Он понимал, расслабься сейчас на секунду - усталость одолеет, придет отупение и равнодушие ко всему на свете. А потому - двигаться, махать топором, тащить, рвать, резать, подбадривать мальчишек: ведь им труднее втрое. И снова лупить по расплющенным, измочалившимся верхушкам кольев. Удар, удар, еще удар, еще, еще!
– Юра, - время от времени просил он Ширяева, - двинь-ка
И Ширяев аппетитно бил вожатого по спине, Иван громко благодарил и крякал от удовольствия. Измотавшиеся, сонные, стонущие под тучами гнуса рыбаки немного веселели при этом и просили друг друга тоже пошлепать по спине, да посильнее…
Было уже около часу ночи, когда Иван поставил последнюю распорку в потайную щель котца и разогнулся. Река была перегорожена неровной зеленой стенкой из прутьев. Начиная дело, дед, бывало, говорил: "Ну, Ваньша, зачнем, благословясь". А когда все было готово, любил пофилософствовать: "Глаза страшатся, а руки делают…"
– Все, ребята, герои вы мои!
– выдохнул Иван.
Пока обмывались в чистой воде да одевались, Иван натянул на сачок частенькую мерёжку, которую предусмотрительно позаимствовал у лагерного сторожа.
– Ожидать, конечно, что уже попало, не стоит, - сказал он бригадирам, молча наблюдавшим за его действиями.
– Мы тут перебаламутили все… но попробуем. А вдруг какой-нибудь дурачок и заскочил…
Бесшумно подойдя к котцу, запустил в него сачок и осторожно повел по дну. В левом крыле котца не было ничего - одна трава. Иван снова завел сачок - тоже трава, но по тому, как затрепетал сачок, понял - что-то есть.
На берегу выбросили траву, и на мерёжке запрыгали небольшие рыбки с черными спинками и серебристыми брюшками - гольяны.
– Штук десять будет, - прикинул Гена Муханов.
– Это за каких-то двадцать минут, - сказал Иван, окончательно успокаиваясь.
– Все, мальчики, - спать. Спать и спать сколько влезет. А утром будем черпать рыбу.
Глава 27
Едва дотащив ноги до палатки, Иван блаженно растянулся между Юрием Павловичем и богатырски спящим Филимоновым.
– Ну, викинг, задал ты всем денек!
– хрипло сказал старший.
– Да и я упахался, старик, ой-ой-ой.
– Ты вот что мне скажи… Ну, а если завтра не будет рыбы в этих твоих котцах?
– Будет, Юра, будет. Теперь-то можно спать спокойно.
– А если нет, снова - корни?
– Найдем, Юра, что-нибудь найдем…
Юрий Павлович покурил, посветил в темноте угольком своей сигареты и опять заговорил:
– Странный ты малый, викинг! Не пойму я тебя, хоть убей… Вот смотрел, как ты надрываешься с этими котцами, и думал: "На кой ему все это, на кой черт это самоистязание?"
– Ты в конструкторском работаешь?
– вместо ответа спросил Иван.
– Да…
– Не нравится?
– А… такая же дыра, как везде.
– Невеселый ты человек, Юра.
– Чего ж веселого… Помнишь у Екклезиаста?.. "Кто умножает познания, тот умножает скорбь"… Я, понимаешь, рос в некотором роде вундеркиндом. Дед - профессор, величина!.. Отец тоже был большим человеком… Мне не надо было ходить в библиотеки или рыскать по букинистам. Стоило протянуть руку, и я мог взять с полок в дедовском кабинете все, что угодно: Спенсера, Гегеля, коран, Энгельса, Ницше, "Исповедь" Толстого… Ого-го, я задавал задачки учителям! Они, бедные, не знали, как от меня избавиться. А все почему? Да потому что сами они интеллектуально ленивы. Я же презираю этот вид лени больше всего. А потом уже в институте я задавал задачки преподавателям общественных дисциплин… Да что они могут? Если тут, - огонек Юриной сигареты в сумраке палатки описал дугу и остановился у его гладкого небольшого лба, - больше, чем у них, если иные из них сами не верят в то, о чем говорят с кафедры… Отсюда, викинг, мой скептицизм и мой пессимизм… Позднее, когда началось, так сказать, мое познание жизни, я тоже встречал таких: говорят высокие слова, толкают лозунги, призывы, а сами не верят… - Старший затянулся сигаретой и продолжал: - Я часто менял места работы, изъездил полстраны, побывал на севере и на юге, и чем больше познавал жизнь, тем тоскливее мне становилось. Я смотрел на этих "гитарных" мальчиков с патлами и думал - пещерные люди! А ведь и они идут нам на смену. Откуда они, что их породило, какая почва питала?
– задавал я себе вопрос. И пришел к выводу - их воспитали такими. Все родятся одинаковыми, все в виде чистых досок, что напишешь, то и будет. Да только писать-то должен умный человек… А возьми хотя бы наш лагерь… Ведь кого только не встретишь среди наших вожатых! Здесь и завскладом, и пожарник, и мальчики-безобразники, и
"Нытик! Распустил слюни, слушать тошно!" - чуть было не сказал Иван, но сдержался. Чувствовал, что Юрия Павловича надо бить его же оружием - логикой.
– Во-первых, не все родители и не все школы плохие, - заговорил Иван, - а во-вторых, знаешь, Юра, мне уже не раз приходилось сталкиваться с такими вот рассуждениями: все скверно, все прокисло, весь мир - дыра, ну, хоть ложись да помирай! И каждый раз я слушаю и думаю… если человек критикует всех и все, то сам собой напрашивается вывод: человек этот считает себя не каким-нибудь там…, а причисляет себя к умнейшим, к мыслителям. А коль так, думаю я, вот ему и простенький вопросик: "Что же ты предлагаешь?" Да! Что ты, все понимающий и все познавший, предлагаешь? Ведь наверняка у тебя есть свои соображения, их просто не может не быть! Иначе ты бы давно должен был, ну… повеситься или… А коль живешь, значит, на что-то надеешься, значит, у тебя есть, по-научному говоря, своя позитивная программа… Вот и тебе, Юра, я задаю этот простенький вопросик: "Что ты предлагаешь?" Какие у тебя соображения насчет системы воспитания? Очень бы хотелось услышать, честное слово!
– Хм… - Юрий Павлович помолчал, закурил новую сигарету.
– Ну, есть у меня свое мнение, но толку-то что…
– А ты говори, говори… мне это, понимаешь, интересно. Я ведь, признаться, до самого последнего времени никогда не задумывался…
– Понимаешь, Ваня… первое, что, по-моему, надо сделать - это… пять, ну десять детишек, а к ним приставлены воспитатели и преподаватели… Вот когда будет индивидуальный подход, согласись! А когда их сорок обормотов на шее у молоденькой учительницы, ну, не анекдот ли рассуждать об индивидуальном подходе!
– Утопия, Юра, - вздохнул Иван.
– Это бы люди только и гнули хребет, что на воспитание…
– Ах, как отлично бы!
– воскликнул старший.
– Ах, как выросло бы мое уважение к таким людям! Которые поумнели до того, что поняли бы: святая святых - это забота о будущем. Общество, помешавшееся на воспитании карапузов, - это, как я считаю, сверхразумное общество. Вот в каком обществе я бы стал оптимистом! Вот когда я, не жалея пота и нервов, потрудился бы! Я готов камни дробить, черт побери, отхожие места чистить, сжигать себя на работе в таком обществе!
"Удобная у тебя позиция, ничего не скажешь…" - подумал Иван. Вслух же спросил:
– Ну, хорошо, а как же быть с порочным кругом "невоспитанные воспитатели - невоспитанные дети"? Ведь воспитателей-то стоящих с божнички не снимешь?
– Во-от! В обществе, занятом, в первую очередь, воспитанием подрастающего поколения и это бы решалось разумно. Надо, чтобы цвет нации шел в детские садики, в интернаты, в школы, в пионерские организации воспитателями, учителями, преподавателями. Понимаешь? Цвет нации! Ведь главный фронт здесь, ведь здесь решается все!
– Юра помолчал, разжигая потухшую сигарету, и продолжал хрипловатым голосом: - Пока же самые способные, самые умные идут в науку, занимаются физикой, математикой, биологией… А почему? Да потому, что они читают газеты, книги, слушают радио. А там то и дело сообщается о потрясающих открытиях, то и дело поются гимны в честь ученых. Ученым создают все условия, для них строят целые города. Хочет этого молодой человек или нет, а на него это действует, он принимает решение. И правильно делает, трезво рассуждает. Он откроет эффект, разработает принцип, уследит какую-нибудь элементарную частицу, станет известным, будет удовлетворен, обеспечен. А в системе воспитания? Да самое большее, чего он достигнет, это уйдет на пенсию заслуженным учителем республики. Кому они известны, заслуженные, кроме своих учеников? А вот мальчики, открывшие эффект, это да! О них во все трубы трубят. Так что ты прав, викинг, тысячу раз прав - иди в науку… только тогда не пытайся заряжать меня оптимизмом! Я смотрю на тебя и думаю - этот смог бы, у него бы наверное получилось… Но ведь уйдешь. И тем самым ты меня еще раз убеждаешь в моей правоте.."