Ельцин
Шрифт:
В период горбачевской либерализации советской системы применить против Ельцина драконовские меры не представлялось возможным. Об уголовном преследовании не могло быть и речи. Ельцин как член Верховного Совета СССР пользовался парламентским иммунитетом. Сталинские ОГПУ и НКВД перед этим не остановились бы, но арест депутата в 1987 году был возможен только после того, как Верховный Совет проголосовал бы за отмену его неприкосновенности, а такое событие вызвало бы бурю и в стране, и за рубежом [557] . Гласность также не была панацеей. Неприукрашенная правда лишний раз подтвердила бы, что внутренние враги реформ существуют, что Горбачев занимает центристскую позицию, а Ельцин слишком резко двинулся вперед, за что и пострадал. Обнародование всех подробностей показало бы, что Ельцин поставил свой диагноз перестройке на основе реальных фактов и что советская экономика и общество действительно загнивают. Производство нефти в СССР в 1985 году пошло на спад, приток экспортных нефтедолларов внезапно ослабел (в основном из-за падения мировых цен на нефть), финансовое положение правительства было хуже, чем когда-либо с 1940-х годов [558] . В данной обстановке отставка Ельцина и даже последовавшее за ней покаяние, которое, как считали многие, произошло под давлением, превращали его в магнит, притягивающий общественное недовольство. «Гонимый „бунтарь“, — пишет один бывший советский публицист, — по русской традиции завоевывает симпатии и благосклонность масс» [559] .
557
Это отмечается: Третьяков В. Свердловский выскочка // Политический класс. 2006. Август. Ч. 7. С. 103.
558
См.: Гайдар Е. Гибель империи: уроки для современной России. М.: РОССПЕН, 2006. С. 190–197. Гайдар считает, что снижение доходов связано с принятым в 1981 году решением Саудовской Аравии в обмен на американскую военную помощь увеличить добычу нефти и сбить мировые цены. Как показывает Гайдар, советские специалисты отлично понимали характер ситуации.
559
Капто А. На перекрестках жизни: политические мемуары. М.: Социально-политический журнал, 1996. С. 192.
Бунтовщики-казаки Стенька Разин и Емельян Пугачев в XVII–XVIII веках заплатили за непокорность головами [560] . Мятежник ХХ века голову сохранил. Что мог сделать с Ельциным Горбачев — теперь, когда топор палача и ГУЛАГ остались в прошлом?
Если бы можно было полагаться на исторический опыт, Горбачеву не о чем было бы беспокоиться. С 1920-х годов политическим неудачникам и проигравшим во фракционной борьбе никогда не удавалось восстановить свои позиции. После смерти Сталина насилие перестало применяться в политической жизни, но у генсеков по-прежнему оставалось множество способов устранить соперника. Горбачев дал понять Ельцину, что тот отстранен от участия в политике на высшем уровне. В зависимости от того, чьи мемуары вы читаете, вы можете встретить разные формулировки этого запрета. Ельцин пишет, что запрет был полным: «До политики я тебя больше не допущу». Горбачев же в «Жизни и реформах» выражает это другой формулой: сказал Ельцину, что «сейчас вернуть тебя в сферу большой политики нельзя», то есть оставил дверь приоткрытой [561] .
560
Стенька Разин, которого называли русским Робин Гудом, был четвертован на Красной площади в 1671 году по приказу царя Алексея Михайловича. По повелению Екатерины II в 1775 году на том же месте казнили Пугачева. Восстание Пугачева началось на Южном Урале и распространилось до Златоуста, расположенного в 500 км от Бутки.
561
Ельцин Б. Исповедь. С. 140; Горбачев М. Жизнь и реформы. В 2 т. М.: Новости, 1995. Т. 1. С. 374–375.
Горбачев мог бы поступить гораздо жестче, например, отправить Ельцина на пенсию — в ноябре 1987 года в напряженных разговорах бывших соратников эта возможность обсуждалась. Но Горбачева такой вариант не устраивал. Он не без шутливости заметил Ельцину, что против его ухода на пенсию, поскольку они ровесники, и кто-то может подумать, что на пенсию пора и ему самому [562] . Ельцин все еще оставался членом ЦК партии. По уставу, исключить его против его воли мог только съезд, но Горбачев вполне мог заставить Ельцина уйти как бы по собственному желанию. Он поступил так с 98 престарелыми членами ЦК в апреле 1989 года, но не с Ельциным. Был еще один классический выход — назначить Ельцина послом в далекую страну. В 1957 году Никита Хрущев именно так и поступил с Вячеславом Молотовым, который при Сталине был бессменным членом Политбюро и премьер-министром СССР. Молотова сослали советским послом в Монголию [563] . Однако Ельцин, как он впоследствии сказал мне в интервью, был уверен, что Горбачев предпочтет оставить его в Москве, на глазах: «Вольнодумца все-таки надо держать рядышком, чтобы постоянно за ним следить. А посол — что он там делает? Неизвестно» [564] .
562
Так Горбачев ответил на мой вопрос во время моего визита в Фонд Горбачева с группой ученых и выпусников Гарвардского университета 11 сентября 2002 года.
563
В 1960 году Кремль отправил Молотова в Вену послом при Международном комитете атомной энергии. В 1961 году его отозвали и исключили из КПСС. Его союзник, еще один бывший премьер, Георгий Маленков, был отправлен в изгнание — руководить гидроэлектростанцией близ Усть-Каменогорска в Северном Казахстане. «Их с женой сняли с поезда в 40 км западнее Усть-Каменогорска (боялись, что его будут приветствовать на вокзале) и отвезли прямо в крохотный городок Альбакетке, где они до лета 1958 года жили в маленьком, темном домике. Затем Хрущев решил отправить его еще дальше, в Экибастуз, где милиция следила за каждым его шагом, сопровождала детей, приезжавших в гости. Чтобы исключить его из партии, милиция даже украла его партбилет и обвинила в том, что он его потерял». Лазаря Кагановича, соратника Молотова и Маленкова, отправили на калийный комбинат в Соликамск в Пермской области, севернее Березников. Taubman W. Khrushchev: The Man and His Era. N. Y.: Norton, 2003. P. 369.
564
Б. Ельцин, третье интервью с автором, 12 сентября 2002.
Откуда же такая мягкость? В мемуарах Горбачев с гордостью пишет о своем рыцарстве («Не в моем характере расправляться с людьми») и чувстве коллективизма («убеждение, что все у нас должно строиться на товариществе») [565] . Доброту Генерального секретаря не следует преувеличивать. Ельцин правильно указывает на сыгравшие свою роль политические соображения — Горбачев хотел сохранить его в качестве уравновешивающей силы, которую можно было бы применять против давления консерваторов и нерешительных: «Мне кажется, если бы у Горбачева не было Ельцина, ему пришлось бы его выдумать» [566] . Желание Горбачева использовать Ельцина как противовес вполне согласовывалось с опытом прошлых лет, внушавшим ему уверенность, что человек, находящийся в подобном положении, просто не может представлять собой угрозы. Кроме того, определенную роль сыграл и личностный фактор — безграничная самонадеянность Горбачева. Георгий Шахназаров, его главный помощник по политическим делам, не раз предлагал выслать Ельцина из страны, назначив его послом и тем самым отстранив бунтаря от предстоящих в СССР выборов. Горбачев не согласился. «Он считал, что Ельцин, ну он же полуграмотный человек, он же ничего не понимает, он пьяница», — вспоминает Шахназаров. Горбачев явно недооценивал Ельцина и, по словам мудрого Шахназарова, отказывался понимать, что личность Ельцина, растравлявшая его душу зависть и неудовлетворенная потребность народа в переменах могут смешаться во «взрывную силу» [567] .
565
Горбачев М. Жизнь и реформы. Т. 1. С. 374–375.
566
Ельцин Б. Исповедь. С. 140–141.
567
Георгий Шахназаров, интервью с автором, 29 января 2001. Hough J. F. Democratization and Revolution in the USSR, 1985–1991. Washington, D. C.: Brookings, 1997. P. 326, также подчеркивает самоуверенность генсека.
Если бы в то время еще сохранялись канонические советские правила игры, политическая карьера Ельцина была бы закончена раз и навсегда. Но игра находилась в калейдоскопическом движении и вскоре начала предоставлять ее участникам невиданные прежде возможности, выходящие за пределы стальной клетки бюрократии. Интуитивное предчувствие Ельцина, подсказавшее ему в 1987 году, откуда ветер дует, его выступление перед ЦК и излишне суровая реакция Горбачева создали поворотный момент в крушении коммунистической системы. Сложившаяся ситуация привела к тому, что политические силы в зависимости от своего мнения по ключевому вопросу — о темпах преобразований в стране, — расположились вдоль одного континуума: Ельцин шел в авангарде и был воплощением стремления к переменам, партийные консерваторы занимали арьергард, а Горбачев топтался посередине между ними. Постоянные кризисы и петли обратной связи укрепляли такое положение вещей, даже когда политический спектр смещался в более революционном направлении. Первоначально такая расстановка сил была актуальна только для элиты, но со временем перенеслась и на широкие круги населения, наконец-то получившего свободу выбора, а это, в свою очередь, еще больше раскололо политическую элиту. Как заметил один из руководителей ельцинской президентской кампании 1991 года: «Эта кампания началась в 1987 году» [568] .
568
Слова Михаила Шнейдера приводятся в статье: Urban M. E. Boris El’tsin, Democratic Russia, and the Campaign for the Russian Presidency // Soviet Studies. № 44 (March — April 1992). P. 190.
19 ноября 1987 года ТАСС выпустил бюллетень, в котором говорилось, что Ельцин назначен первым заместителем председателя Государственного строительного комитета — Госстроя СССР. Самые жуткие его страхи не сбылись. Ельцина не сослали в Улан-Батор или на грязную стройплощадку, не заперли на даче в Московской области. Новая должность была чем-то вроде синекуры: Ельцин получил ранг министра советского правительства и оказался во главе отрасли, которой занимался с юности.
Все еще зализывая раны, 8 февраля 1988 года Ельцин приступил к работе в Госстрое. После исключения из Политбюро он сохранил элитную квартиру на 2-й Тверской-Ямской, но лишился телохранителей, переехал на более скромную дачу и сменил ЗИЛ на «Чайку». Госстрой располагался в современном здании на Пушкинской улице, где сейчас размещается Совет Федерации, верхняя палата российского парламента. По удобству и просторности новый кабинет Ельцина не мог сравниться с тем, к чему он привык, но другого у него не было.
Давление на него не ослабевало. Председатель Госстроя, Юрий Баталин, свердловчанин с дипломом УПИ, специалист по строительству трубопроводов, получил строгий приказ докладывать о всех действиях своего зама. Чекисты прослушивали его телефон, офицеры в штатском постоянно дежурили в здании, чтобы глаз не спускать с его посетителей [569] . Ельцин прекрасно знал о слежке. Чтобы заглушить неудобные разговоры, он включал радио или пускал воду в раковине. Работа навевала на него бесконечную скуку. Одному из посетителей даже показалось, что он постоянно сдерживает желание закричать [570] . Ельцин написал служебную записку премьер-министру Рыжкову с предложением расформировать Госстрой как абсолютно неэффективную структуру и передать его функции другим ведомствам [571] . «Живую динамичную работу с людьми мне заменили кабинетом, — жаловался он в том же году. — [Я] перебираю бумажки» [572] .
569
О том, что КГБ следил за Ельциным, пишет авторитетный помощник Горбачева: Болдин В. И. Крушение пьедестала: штрихи к портрету М. С. Горбачева. М.: Республика, 1995. С. 334. Об этом же мне говорили в интервью.
570
Александр Музыкантский, интервью с автором, 30 мая 2001.
571
Записка приводится только в книге: Хинштейн А. Ельцин, Кремль, история болезни. М.: ОЛМА, 2006. С. 527–558. Документ так и не был отослан Рыжкову.
572
Цитата из документа: «Встреча в ВКШ, 12 ноября 1988 года с 14 до 18 часов» в РГАНИ, фонд 89, опись 8, дело 29, с. 5.
На протяжении нескольких месяцев Ельцин по-прежнему ощущал себя потерянным. Он сильно переживал, когда февральский Пленум Центрального комитета подтвердил его вывод из состава Политбюро. Помощник Ельцина по Госстрою, Лев Суханов, на следующий после Пленума день был поражен состоянием своего начальника: «Когда утром он пришел на работу, на нем не было лица. Все это напоминало финал какой-то заупокойной мессы, которую ему „промузицировали“ коллеги из Политбюро. Как же он все это переживал! И тем не менее нашел в себе силы и отработал целый день» [573] . В мемуарах Ельцин называет работу в Госстрое «кошмарными полутора годами», «быть может, самыми тяжелыми днями в своей жизни». В кабинете царили «мертвая тишина и пустота». Настоящей «пыткой» было смотреть на кремовый кремлевский телефон в надежде на искупительный звонок от Горбачева. Ельцину хотелось вырвать этот телефон «с мясом», казалось, что он «взорвется новыми бедами» [574] . Удрученный работой и имеющий немало свободного времени, Ельцин в 1988 году увлекся очередным видом спорта — теннисом — и на свои сбережения купил первую машину, маленький серебристый «Москвич». Александр Коржаков, который в бытность Ельцина московским первым секретарем служил его телохранителем, помогал ему учиться водить машину. Ельцин был плохим учеником и часто путал педали газа и тормоза. «У меня после этого седые волосы появились», — вспоминает Коржаков [575] .
573
Суханов Л. Три года с Ельциным: записки первого помощника. Рига: Вага, 1992. С. 40.
574
Ельцин Б. Исповедь. С. 143; Ельцин Б. Записки президента. М.: Огонек, 1994. С. 31.
575
Коржаков А. Борис Ельцин: от рассвета до заката. М.: Интербук, 1997. С. 152.
Вплоть до выборов в советский парламент весной 1989 года Ельцин пребывал в политической сумеречной зоне. О нем не писали московские газеты; интервью с ним просили лишь иностранные журналисты и корреспонденты из Прибалтийских республик СССР. Весной 1988 года председатель Комитета партийного контроля Михаил Соломенцев вызвал его на ковер и стал распекать за контакты с иностранной прессой. «Он грубо оборвал меня, — пишет Соломенцев, — заявив, что не должен ни у кого спрашивать разрешения, что он свободный человек и имеет право высказывать свое мнение где угодно и кому угодно» [576] . На некоторое время количество интервью сократилось. В мае Ельцин побеседовал с представителями двух российских изданий; Секретариат ЦК блокировал публикацию. После этого Ельцин возобновил свое общение с иностранными средствами массовой информации, дав в мае интервью журналистам Би-би-си, а в июне — представителям трех американских телеканалов.
576
Соломенцев М. С. Верю в Россию. М.: Молодая гвардия, 2003. С. 510.
Назначенная на июнь — июль 1988 года XIX конференция КПСС должна была стать демонстрацией горбачевских политических реформ. Ельцин, который в качестве члена ЦК имел полное право участвовать в ее работе, решил выдвигаться от территориального подразделения партии. Поставленный в безвыходное положение в Москве и в Свердловске, где Горбачев и Лигачев только что сделали первым секретарем Леонида Бобыкина, его давнего соперника, Ельцин получил мандат от автономной республики Карелия. Как и в октябре, ему пришлось приложить огромные усилия, чтобы выступить. Две записки председательствовавшему Горбачеву не принесли результата. 1 июля, в последний, пятый день конференции, Ельцин сообщил делегации Карелии, что собирается взять трибуну штурмом, «как Зимний» в 1917 году. Он подошел к трибуне и стоял там, глядя на президиум и размахивая своей красной карточкой. Разозленный Горбачев послал помощника сказать, что ему дадут слово, если он сядет и дождется своей очереди. Ельцин сел, и ему дали выступить [577] .
577
Ельцин Б. Исповедь. С. 151–157; Встреча в ВКШ, с. 27; Болдин В. Крушение пьедестала. С. 335–336. Офицеры КГБ безуспешно пытались увести Ельцина за сцену, чтобы сократить его пребывание на виду у делегатов и, возможно, не дать ему выступить.