Ельцин
Шрифт:
В тот же день Ельцин блеснул еще одним выступлением перед Белым домом, на этот раз уже с микрофонами: «Можно построить трон из штыков, но долго на нем не просидишь. Возврата к прошлому нет и не будет… Наш многострадальный народ вновь обретет свободу!» [745] По телефону и через посредников Ельцин обращал в свою веру офицеров, после чего генералы Евгений Шапошников и Павел Грачев, командующие военно-воздушными и воздушно-десантными войсками СССР, договорились направить два самолета, чтобы разбомбить танки в Кремле, если начнется штурм Белого дома. На площади перед Белым домом выступали рок-группы «Гелиос», «Мистер Твистер», «Коррозия металла» и «Машина времени». Поэт Евгений Евтушенко читал стихи, юморист Геннадий Хазанов пародировал Горбачева и Янаева. Выдающийся виолончелист и дирижер Мстислав Ростропович восторженно приветствовал противников заговора и потрясал автоматом Калашникова. Тем вечером, после того как солдаты случайно убили троих молодых людей, напряжение достигло предела [746] .
745
«Трон из штыков» — выражение английского теолога Уильяма Р. Инга. Не знаю, откуда его взял Ельцин.
746
Выступление Ельцина и замечания относительно Кремля приводятся в книге: Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор. С. 163–164, 179. В интервью со мной, 22 мая 2000, Шапошников сказал, что подготовил письменный приказ об обстреле Кремля и обсуждал такую возможность с офицерами.
Ельцин был в замешательстве — заговорщики почему-то не пытались ни штурмовать, ни даже изолировать Белый дом: «Неужели Крючков до того туп, что не понимает, чем грозит такая нерешительность?» [747] ГКЧП сдался первым. В 3 часа утра 21 августа Крючков решил не штурмовать Белый дом, поняв, что начнется резня, с которой политическими средствами справиться не удастся. Днем блокада была снята, и войска начали покидать Москву. К полуночи путчисты оказались за решеткой, арестованные уполномоченными из Генеральной прокуратуры РСФСР, а Горбачев, напоминающий голого короля из сказки, вернулся из Фороса в сопровождении российского вице-президента Руцкого. Спустившись с трапа, Горбачев поблагодарил Ельцина и, продолжая игнорировать смысл происходящего вокруг, упрямо повторил, что остается «сторонником социализма». 24 августа на похоронах троих погибших Горбачев явно чувствовал себя неловко, а Ельцин очень трогательно попросил у родителей прощения за то, что не смог спасти жизни их сыновей.
747
Ельцин Б. Записки президента. С. 114.
Россия вошла в интермедию двоевластия, как это было между Февральской и Октябрьской революциями 1917 года. Один претендент на трон, Ельцин, которого избрал народ, шел в гору; популярность второго, Горбачева, избранного двумя практически прекратившими свое существование институтами (ЦК КПСС, который он распустил 24 августа, и Съездом народных депутатов СССР, который самораспустился 5 сентября), была на спаде.
Воспользовавшись тем, что легитимность власти Горбачева можно было поставить под сомнение, Ельцин вынудил того отменить выпущенные после заговора указы по кадрам в области безопасности и назначить на эти посты тех, кому он доверял сам. Уже 21 августа Горбачев назначил министром обороны генерала Михаила Моисеева, который принимал участие в заговоре. 22 августа Моисеева вызвали в кабинет Горбачева. Рядом с советским президентом и главнокомандующим сидел Ельцин. «Объясните ему, что он уже не министр», — гаркнул Ельцин на Горбачева. Горбачев повторил слова Бориса Николаевича. Моисеев молча выслушал и вышел. В итоге министром обороны назначили Шапошникова, которого Ельцин знал только по телефонным разговорам, а Вадим Бакатин, снятый Горбачевым в 1990 году с поста министра внутренних дел, стал председателем КГБ [748] . 1 сентября приказом Шапошникова, отданным с подачи Ельцина, была запрещена работа Главного политического управления советских вооруженных сил, которое долгое время служило для партии инструментом контроля.
748
Цитаты из книги: Коржаков А. Борис Ельцин: от рассвета до заката. М.: Интербук, 1997. С. 115–116. См. также: Barylski R. V. The Soldier in Russian Politics: Duty, Dictatorship, and Democracy Under Gorbachev and Yeltsin. New Brunswick: Transaction, 1998. Р. 131–134. Ельцин был знаком с Бакатиным, который раньше возглавлял партийную организацию Кировской области, и считал его хорошей кандидатурой на пост вице-президента. Но с Шапошниковым он никогда не встречался до того момента, когда потребовал, чтобы Горбачев назначил его на пост. Они общались только по телефону. Интервью автора с Бакатиным, 29 мая 2002, и Шапошниковым.
Горбачеву Ельцин нанес удар в пятницу 23 августа в российском Верховном Совете. Президенту СССР предложили сделать заявление и ответить на вопросы с мест, что он и делал в течение полутора часов. Заседание транслировалось по телевидению. Ельцин подошел к Горбачеву и прямо в лицо ему сунул запись Николая Воронцова, которая показывала, что почти все советские министры предали Горбачева на заседании кабинета 19 августа. «Пока Горбачев был один на трибуне, он сохранял достоинство. Но когда вышел Ельцин, он как-то съежился» [749] . Ельцин подначивал Горбачева зачитать законодателям выдержки из этого документа. После этого он предложил депутатам наблюдать за тем, как он подпишет указ № 79, распускающий руководящие органы Компартии РСФСР. К удовольствию депутатов, Ельцин медленно нацарапал свою подпись. Депутаты аплодисментами и криками подбадривали побагровевшего Горбачева, который несколько раз пробормотал: «Борис Николаевич…» Как отметил журналист «Известий», на этот раз уже Ельцин обращался с Горбачевым как с «нашкодившим школьником», отомстив ему за унижения октября — ноября 1987 года [750] .
749
Интервью Дежевски.
750
Карпенко И., Шипитько Г. Как президент держал ответ перед российскими депутатами // Известия. 1991. 24 августа.
Брент Скоукрофт, наблюдавший за тем, что происходило в Верховном Совете, вместе с президентом Бушем в Кеннебанкпорте (штат Мэн), сказал, что для Горбачева «все кончено». «Ельцин диктует ему, что делать. Не думаю, что Горбачев понимает, что произошло». Буш согласился: «Боюсь, ему придется с этим смириться» [751] . Скоукрофт и Буш были правы. После демонстрации Ельциным своего превосходства 23 августа (в мемуарах Горбачев назвал это садистским актом) Горбачев распустил ЦК КПСС и сложил с себя обязанности Генерального секретаря. Своим указом № 90 Ельцин 25 августа уполномочил Совет министров РСФСР конфисковать всю собственность КПСС и Компартии РСФСР, а 26 августа он публично отклонил предложение Горбачева наградить его «Золотой Звездой» Героя Советского Союза. 31 августа «Правда», которая оставалась более консервативной, чем «Известия», перепечатала карикатуру из газеты «Интернэшнл геральд трибюн», где улыбающийся Ельцин тянется, чтобы пожать руку крохотному Горбачеву. Подпись гласила: «Добро пожаловать назад во власть, Михаил».
751
Beschloss M. R., Talbott S. At the Highest Levels. Р. 438.
Переворот оказал сильное дестабилизирующее воздействие на ситуацию в стране, и политические, экономические и культурные проблемы уперлись в вопрос о государственном устройстве. Союзный договор, составленный в июле, оказался пустой бумажкой. Подписать его были готовы лишь шесть союзных республик; кроме того, из-за множества нелогичностей и двусмысленностей его едва ли можно было бы применять на практике [752] . Уже 19 августа две республики (Литва и Грузия) объявили о полной независимости от СССР. В период с 20 августа по 1 сентября их примеру последовали Эстония, Латвия, Армения, Украина, Беларусь, Молдова, Азербайджан, Кыргызстан и Узбекистан. Таджикистан присоединился к их числу в сентябре, Туркменистан — в октябре, а Казахстан — в декабре.
752
См.: Beissinger M. R. Nationalist Mobilization and the Collapse of the Soviet State. Cambridge: Cambridge University Press, 2002. Р. 423–425.
Горбачев, фактически лишенный всех рычагов власти (он остался без премьер-министра, парламента, бюджета и золотого запаса), предпринял последнюю отчаянную попытку заключить союзный договор. В Ново-Огареве, где в качестве членов нового Госсовета СССР (созданного 5 сентября 1991 года) собрались лидеры республик, снова начался переговорный процесс, у Ельцина не вызвавший ни малейшего энтузиазма. Он направил на подготовку рабочих документов двух ведущих идеологов российского суверенитета, Геннадия Бурбулиса и Сергея Шахрая. Ситуация заметно осложнилась. Ранее Россия была готова служить для СССР дойной коровой и «ложилась на амбразуру, чтобы прикрыть любую брешь [в Союзе]… в том числе ценой собственной погибели». После заговора это стало невозможно: «Республики просто ушли и не хотят возвращаться в прежнее состояние. Возможен в новых условиях лишь договор между ними при посреднической деятельности Горбачева» [753] .
753
Так пишет главный переговорщик Горбачева Шахназаров (Шахназаров Г. С вождями и без них. С. 462).
Россия настаивала на обсуждении «союза государств» или «конфедерации государств», а не «союзного государства», на что Ельцин согласился в июле. Горбачев, который готов был принять идею любого союза с жизнеспособной центральной властью, 14 ноября заявил на заседании Госсовета, что каждый раз, когда он соглашается с предложениями Ельцина, тот начинает говорить медленнее, словно задается вопросом, почему это Горбачев ведет себя так покладисто. Ельцин подтвердил, что всегда относился к нему с осторожностью. Горбачев «рассмеялся, но как-то невесело» [754] . Переговоры продолжались, а российское правительство тем временем спокойно конфисковывало имущество правительства советского, от которого, по сути, осталось одно название. К концу осени Горбачев и его команда были готовы принять управление по доверенности, поскольку иначе им пришлось бы признать свое полное банкротство [755] . Горбачев согласился с большинством требований Ельцина, касавшихся государственного устройства, и казалось, соглашение уже можно было заключить. Однако на последней встрече 25 ноября в Ново-Огареве все сорвалось. Ельцин только что вернулся из поездки в Германию, где посещал советские военные части. Он сказал, что готов вынести конфедеративный договор на утверждение российского парламента, но отказался парафировать его как президент. Президент СССР обвинил его в том, что он нарушает собственное слово. Чувствуя себя загнанным в ловушку, Горбачев сказал, что люди уже твердят, что он изжил себя, и лидеры республик придерживаются того же мнения. «Давайте вы тогда сами и договаривайтесь», — продолжил он угрожающе (в разговоре тет-а-тет, состоявшемся между ними этим летом, Ельцин предупреждал, что может так и сделать). Горбачев не имел желания «связывать себя с дальнейшим хаосом, который последует за этой расплывчатой позицией» [756] .
754
Батурин Ю. Как развалили СССР 15 лет назад // Московские новости. 2006. 8 декабря; Батурин Ю. Почему 25 ноября 1991 года так и не состоялось парафирование Союзного договора // Новая газета. 2006. 12 декабря.
755
Бакатин В. Избавление от КГБ. С. 223. Бакатин пишет, что в начале декабря встречался с Ельциным, чтобы попросить его о деньгах для оплаты счетов КГБ до конца года.
756
Батурин Ю. и др. Эпоха Ельцина. С. 167. 25 ноября Горбачев не сдался полностью. На пресс-конференции, которую проигнорировали все руководители республик, он выразил надежду на то, что договор будет подписан 20 декабря.
Кроме разногласий по поводу роли центрального и российского правительства, возникла еще одна сложность — место, которое будет занимать Украина. В Советском Союзе Украина была второй по значимости республикой, в ней проживало почти 50 млн человек, и русские всегда ощущали самые тесные эмоциональные связи с украинцами. 24 августа украинский парламент проголосовал за отделение от Москвы и проведение референдума по этому вопросу 1 декабря одновременно с президентскими выборами. На горизонте замаячила перспектива стать настоящей страной с собственными паспортами, армией и валютой. «Что такое Союз без Украины? — спросил Ельцин 25 ноября. — Я себе не представляю». Прояснить отношения с Киевом до декабря казалось маловероятным, а до того любое участие Украины в новой конфедерации превратило бы ее в колосс на глиняных ногах, поскольку нельзя было исключать, что республика вскоре выйдет из состава Союза или поставит неприемлемые условия [757] . Украинский лидер Леонид Кравчук в своем выступлении 26 ноября ясно декларировал, что сомнения вызывает не только обновленный союз, но и место, занимаемое в нем Россией, чей президент, по-видимому, предполагает, что Украина и все остальные должны вращаться вокруг России, «словно она — это солнце» [758] . Первого декабря 90 % украинских избирателей, в том числе и большинство русских, которые составляли около 20 % населения республики, проголосовали за независимость. В тот же день Кравчук был избран президентом, набрав 62 % голосов, и сразу же объявил, что не пойдет на переговоры с Горбачевым. Кравчук и украинская элита, вдохновленные примером Ельцина и элиты российской, решили, что отделение несет им новые возможности, и теперь они были готовы вместе вбить последний гвоздь в гроб СССР [759] .
757
Стенограмма из книги: В Политбюро ЦК КПСС / Сост. А. Черняев. С. 724–728.
758
Цит. по: Roeder P. G. Where Nation-States Come From. Р. 185.
759
В 1993 году Кравчук говорил Ричарду Никсону, «что стремление Бориса Ельцина к суверенитету России впервые позволило поверить в то, что отделение от СССР для Украины возможно». Simes D. K. After the Collapse. Р. 55.
Когда 25 ноября закончилось заседание Госсовета, новый руководитель Беларуси, физик-ядерщик Станислав Шушкевич, которого Ельцин знал еще по МДГ, предложил ему, помимо уже запланированного визита в Минск, еще и поохотиться в Беловежской Пуще, где можно будет все спокойно обсудить. Беловежская Пуща — последний на территории Европы вековой лес, находящийся на границе с Польшей; здесь проходили заседания организации Варшавского договора, сюда ездили на охоту Хрущев и Брежнев. После референдума и выборов на Украине Шушкевич пригласил и Леонида Кравчука [760] . Охотился из них только Кравчук. Разместившись в правительственной резиденции «Вискули», 7 декабря лидеры трех республик со своими советниками (вместе с Ельциным приехали Бурбулис, Шахрай, Козырев, Виктор Илюшин и Егор Гайдар, новый вице-премьер по экономической реформе) собрались за ужином, сопровождаемым обильными возлияниями «Беловежской» (особой водкой, настоянной на местных травах). Россия предложила заключить трехстороннее соглашение, которое позволило бы выйти из тупика. Шахрай, юрист по образованию, подвел под предложение юридическую основу, заявив, что три славянские республики имеют право на это, поскольку именно они подписывали договор 1922 года, по которому и был образован СССР. Той же ночью Гайдар от руки написал проект договора. Около четырех утра Козырев подсунул листочки с текстом под дверь комнаты единственной присутствовавшей на вилле стенографистки, которая спала; утром листки выбросила уборщица, и их пришлось выуживать из мусора, чтобы перепечатать [761] .
760
В воспоминаниях, опубликованных в 1994 году, Кравчук утверждал, что он был первым, кому в голову пришла мысль о встрече, а затем он убедил в ее необходимости Шушкевича. Шушкевич же неизменно настаивал, что автором идеи был он, что всякий раз подтверждалось Ельциным. См.: Логинов В. Союз можно было сохранить. С. 432–435. В биографии Шушкевича есть и такой примечательный факт: по причудливому стечению обстоятельств это он учил Ли Харви Освальда русскому языку в 1960–1961 годах, работая в ту пору старшим инженером Минского радиозавода.
761
Станислав Шушкевич, интервью с автором, 17 апреля 2000; Maksymiuk J. Leaders Recall Dissolution of USSR //Гайдар говорит, что причина путаницы была в том, что Козырев подсунул проект документа не под ту дверь. См.: Гайдар Е. Дни поражений и побед. М.: ВАГРИУС, 1996. С. 149.