Ельцын в Аду
Шрифт:
Его дружно поддержали все души, принадлежавшие мужчинам.
– Да вы поймите, что все ранее существовавшее «уже отжило и сгнило! Да, господин мой хороший, сгнило и должно быть разрушено!.. Возьмем, например, буржуазию, демократию, если Вам это больше нравится. Она обречена, и мы, уничтожая ее, лишь завершаем неизбежный исторический процесс. Мы выдвигаем в жизнь, на авансцену ее, социализм, или вернее, коммунизм...»
– Да хрен с ними, демократией и коммунизмом, а как насчет баб?!
– завопили несознательные ходоки. Очевидно, сексуальная революция куда больше занимала их умы, нежели пролетарская, а тем более буржуазная.
Ильич горестно вздохнул:
– Что же вы зациклились на половых вопросах? Зачем вам интимные сношения?
– Нам скучно!
– А кто мечтал, что при коммунизме работать будет не нужно, все машины делать будут? Вот ваша мечта и осуществилась!
– А где машины?
– Они есть, просто не здесь! Но они – работают, удовлетворяют ваши потребности!
– Как?
– Невидимо! Неосязаемо! Дистанционно!
– Не может быть!
– Но ведь потребностей у вас нет?
Ходоки задумались и начали обмусоливать тему между собой:
– Чего у нас при коммунизме только нет: еды нет, обуви нет, развлечений нет...
– Мяса тоже нет...
– Вы так быстро шли к коммунизму, что скот за вами не поспевал, - съехидничал Сатана.
– Отсюда и перебои с поставками мяса.
– Правильно сказал невидимый товарищ!
– привычно согласились ходоки.
– Мяса нет у соседей, у нас нет рыбы – так ведь с ними договорились...
– Надо дать объявление: «Сегодня в еде потребности нет»...
Заметив, что лицо Ленина становится все суровее, дети народа вернули свое внимание отцу нации:
– Ну разве что попиз... поговорить, пообщаться хочется от скуки...
– Так общайтесь на здоровье, что вам мешает!
– Занятия у нас нет...
– Проповедуйте в массах наши теории, проводите партсобрания, рассказывайте о коммунизме, боритесь с религиозным мракобесием, готовьтесь к очередной революции... Вот сколько дел! И раз уже речь зашла о машинах, заметьте: никто не владеет ими, то бишь средствами производства. Выходит, нет у нас классов ( напомню, если забыли: это – большие исторически сложившиеся группы людей, различающихся своим отношением к средствам производства и положением в обществе). А бесклассовое общество – это коммунизм!
Доселе молчавшая занюханная душонка, явно принадлежавшая гнилому интеллигенту, осмелилась воспарить над бытовухой и сексом, пытаясь подняться к высотам абстракции:
– Товарищ Ленин, да ведь без всех тех потребностей, которых мы ныне не имеем, это же не жизнь!
– А что, по Вашему, признаки жизни? Гадить, мочиться, пускать ветры? Вы хотите, чтобы все это вернулось?
Интеллигент смутился, однако не настолько, чтобы совсем заткнуться:
– Но хорошо покушать было так приятно! А по пути к коммунизму есть было почти нечего!
– Партия не обещала кормить вас в дороге!
– бросил ему Сталин.
– Однако ведь мы же умерли, мы помним моменты наших смертей!
– Ну и что!
– не растерялся Ильич.
– Кто сказал, что после физической смерти мы не получаем вторую жизнь? Заметьте, не христианскую мистическую духовную, а вполне материальную! Впрочем, даже попы говорят о плотском воскрешении умерших. Что вообще Вас заставляет думать, что Вы мертвы? Какие доказательства бытия Вы знаете?
– Рене Декарт сформулировал одно из них так: «Я мыслю – следовательно существую».
– Архиверно сказано! Правда, есть одно уточнение... Товарищ Декарт, великий философ-богоборец, родился в средневековом обществе. Там, при наличии эксплуататорских классов и власти религиозного мракобесия, он мог только существовать. Но мы-то, товарищи, в коммунистическом обществе именно живем! По-настоящему! Доказательство-то, что мы мыслим! Давайте, товарищи, вместе помыслим и найдем еще свидетельства того, что социально-экономическая формация, которую мы построили, - действительно коммунистическая.
Любимому вождю на подмогу пришел Молотов, мнивший себя крупным теоретиком:
– «Не зря С-сталин занялся вопросами языкознания. Он считал, что, к-когда победит мировая коммунистическая система, а он все дела к этому вел, - главным языком на земном шаре, языком межнационального общения, с-станет язык Пушкина и Ленина». Мы сейчас г-говорим на одном – русском языке – и все друг друга понимаем, даже с иностранцами легко общаться, не как раньше, когда требовались переводчики!
– При коммунизме сохраняются ли национальные особенности?
– заинтересовался интеллигент.
– «Ну, это сотрется», - ответил Молотов.
– Но это же плохо!
– «Почему плохо! Обогатимся. Вы что д-думаете, у немцев нет хороших качеств? У французов нет?»
– Но тогда у нас не будет своего нового Пушкина, Чайковского, Сурикова...
– «Нельзя свой к-кругозор ограничивать тем, что уже создано. Пора научиться более широко м-мыслить. А если Вы этому не научитесь, Вы останетесь ограниченным п-полукоммунистом, русским, не больше. Никто у Вас не отнимет н-национальное, но вы подниметесь на ступеньку выше». Так что отсутствие национальных особенностей – тоже п-признак того, что мы сейчас в а... гм-гм, к-коммунистическом обществе.
– А есть ли расовые противоречия при коммунизме?
– заинтересовался Ницше.
– Нет. У нас нет ни черных, ни белых, ни желтых – только красные! А вот другой признак: «При коммунизме нет государства...»
– Чепуху городишь, Молотов!
– прервал его разглагольствование Сталин.
– Не зря я говорил, что ты - американский шпион!
... Вождь опасался конкурентов и всячески их прощупывал. Как-то раз у себя на даче Сталин завел разговор о пенсии:
– «Пусть Вячеслав теперь поработает. Он помоложе».