Элла и Миша. Начало
Шрифт:
Она улыбнулась, но затем выражение ее лица мрачнеет и затягивается тревогой. Она отворачивает свое лицо от моей руки.
– Миша, мне нужно с тобой поговорить.
– Ладно.
– Я сам начинаю нервничать, интересно, что, черт возьми, может быть причиной такой ее озабоченности.
– Речь пойдет о наших будущих планах.
– Она издает глубокий вдох.
– Я знаю, что вскоре мы собираемся свалить отсюда, но я ...
– Она умолкает, ее взгляд рассеяно блуждает по ее дому, где на подъездной дорожке спотыкается ее отец, бормоча
В руке он держит коричневый бумажный пакет, постоянно останавливаясь и шатаясь. Меня удивляет, как в его состоянии он умудряется идти.
– Забудь о нем, - говорю я Элле. То, в каком пьяном состоянии находится ее отец, он более чем вероятно расстроит ее.
– Я должна убедиться, что он в порядке. – Элла, огибая багажник автомобиля, выходит из гаража.
– Папа, где ты был?
– Кричит она, подходя к разделяющему наши дома забору.
Он моргает, озираясь вокруг, пока, наконец, не замечает ее, а затем неуверенно заплетающемся языком спрашивает:
– Что? Ты кто...? Элла, это ты?
– Да, эм...
– она поглядывает на меня. Я уже знаю, что за этим последует до того, как она произносит.
– Миша, я думаю, мне нужно остаться сегодня дома, позаботиться о маме и папе. Просто уходи, хорошо?
– Я уже говорил тебе, что без тебя не пойду.
– Я иду рядом с ней.
– В чем, черт возьми, твоя проблема?
– Кричит ее отец, опрокидывается назад и спиной ударяется о стену дома.
– Почему ты не дома?
Элла стискивает верхушку забора, пока костяшки пальцев не белеют.
– Папа, ты не...
– Заткнись!
– Кричит он так громко, что соседская собака начинает выть.
– Глупая маленькая сучка!
У меня закипает кровь. Клянусь Богом, мне так и хочется врезать мудаку по морде. Подобное дерьмо случается всякий раз, когда он напивается. И каждый раз Элла похожа на раненую собаку, готовая свернуться калачиком. Девушка может как никто другой биться с любым, но перед словесными оскорблениями отца впадает в прострацию.
Чертовски больно наблюдать, как она умирает внутри.
– Отвалите, мистер Дэниелс!
– Яростно огрызаюсь я.
– Вы пьяны, и вам нужно зайти внутрь, прежде чем скажите что-нибудь еще, о чем пожалеете.
– Как будто этот гребаный мудак может сожалеть. Для этого он недостаточно бывает трезвым.
– Единственное, о чем сожалею я - это моя семья, - заплетающимся языком произносит он, вскидывая руку в нашу сторону, а после спотыкается о лестницу и приземляется на задницу.
– Ты и твой маленький засранец братец разрушили мою жизнь.
Я задерживаю дыхание, вонзая ногти в ладони, в то время как он поднимается на ноги и, спотыкаясь, отступает на дорогу, вероятно, снова направляясь к бару - его классический субботний вечер.
– Я скоро вернусь!
– Кричит он, петляя через лужайку перед домом.
Как только он исчезает из виду, я испускаю приглушенный выдох. Потом, еще раз сделав вдох, смотрю на Эллу.
– Ты в порядке? – Спрашиваю я и осмеливаюсь положить руку ей на спину.
Она вздрагивает от моего прикосновения, но не отодвигается.
– Мне следует остаться и проследить там за всем...
– У нее вырывается громкий вздох, а затем, наконец, смотрит на меня. – Знаешь, что? Не бери в голову. Сегодня вечером я пойду с тобой и повеселюсь. У мамы есть телефон. Мне нужно лишь удостовериться все ли у нее в порядке. Хотя, сомневаюсь, что она сегодня проснется. Лекарства, которые она принимает, сильные.
– Ты уверена? Потому что я не против...
Она прикрывает мой рот рукой.
– Нет, мы с тобой сегодня пойдем веселиться. Никаких "но".
– Да, босс.
– А затем, зная, что это вызовет у нее улыбку, я облизываю ладонь ее руки.
– Миша!
– Визжит она и смеется, отступая назад и ударяясь бедром о забор.
– Это так мерзко.
Я хитро ухмыляюсь.
– Мой язык побывал у тебя во рту. Как это может быть мерзко?
– Эй, кто сказал, что я не считаю этот поцелуй мерзким?
– Она кладет руки на бедра.
– Мои поцелуи не мерзкие.
– Уверяю я ее.
– В четырнадцать, возможно, и были.
Я притворяюсь обиженным, прижимая руку к груди, как будто она ранила мое сердце. На самом деле, она способна на такое.
– Ничего себе, вот так и разрушаешь мое эго. Четыре года я считал, что потряс твой мир, а теперь ты это опровергаешь.
Она сверкает надменной улыбкой.
– Никоим образом. У меня бывали поцелуи и получше.
– Она отворачивается, а я наблюдаю за ее задницей, пока она обходит мою машину.
– Чушь собачья, - быстро отвечаю я, я вовсе не притворяюсь, что оскорблен... я и в самом деле оскорблен. Этот поцелуй, он буквально перевернул мой чертов мир. Бл*ть, это могло бы стать точкой отсчета, той самой, которую я мог бы контролировать, то одержимое влечение, что я испытывал к ней.
Я подхожу к ней, уворачиваюсь и загораживаю ей путь к пассажирской стороне машины.
– Этот поцелуй был лучшим в твоей жизни. Признай.
Она скрещивает руки на груди, предоставляя мне возможность взглянуть на мою самую любимую ее сторону - дерзкую, вспыльчивую сторону.
– Так ты хочешь, чтобы я тебе солгала?
– Вау, - угрюмо произношу я, массируя терзающую грудь сжатым кулаком.
– Это чертовски больно, Элла. Ты действительно разбила мне сердце.
– Что я могу сказать?
– Она приближает губы к моему лицу, вызывая заикание от свое терзающего сердца.
– Судьба та еще сука, - шепчет она, облизывая мою шею и негромко хихикая, отступает назад, полностью гордясь собой.
– Это за то, что лизнул руку.
– Она самодовольно ухмыляется, затем обходит меня, чтобы сесть в машину, оставляя меня без слов.