Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

Этот рай, то есть всеобщая зона, и является тем, к чему, в конечном итоге, должно было прийти советское общество, построившее коммунизм. В черновиках по этому поводу встречается такая строфа: «Бестелесный народ, не издав ни единого стона, / Кто — упал на колени, кто — быстро на корточки сел. / Мне сдается, что здесь обитать никакого резона. / Неужели спаситель за это распятым висел?» (АР-3-166).

Сравним с более ранним произведением: «И это жисть? Земной наш рай? / Нет! Хоть ложись — и помирай» (песня мужиков из спектакля «Пугачев»; АР-11-126).

И лирический герой в «Райских яблоках» скачет прочь от этого зрелища: «И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых», — что напоминает песню «Чужой дом», в которой разрабатывается тот же мотив: «И из смрада, где косо висят образа, / Я, башку очертя, гнал, забросивши кнут».

Другой важный мотив связан со

следующими строками: «В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок. / Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб». Власть метка и никогда не промахивается, потому что «у лучников наметан глаз» («Баллада о двух погибших лебедях») или, как сказано о советских таможенниках, которые следят за контрабандой: «Алмазный фонд не увезти — наметан глаз и меток» («Таможенный досмотр»; АР-4-207).

Кроме того, в «Райских яблоках» наблюдается такое же сравнение советской власти, охраняющей сады, с ангелами и богом, что и в «Побеге на рывок»: «Но свыше

— с вышек — всё предрешено» /5; 170/ = «Херувимы кружат, ангел окает с вышки — занятно!»/5; 177/.

Единство темы подчеркивает следующая деталь: «ангел окает». «Окают» же, как известно, в Вологодской области — даже присказка была в советские времена: «ВОлОгОдский кОнвОй шутить не любит». Таким образом, действие в «Райских яблоках» формально происходит в Вологде, как и в «Побеге на рывок»: «Вологодского

— с ног, / И — вперед головой!».

Впервые же подобная ситуация возникла в песне «Про попутчика» (1965), также посвященной лагерной теме: «И остался я в городе Вологде. / Ну, а Вологда — это вона где!».

Другой интересующий нас мотив — мотив вторичной смерти (а точнее — насильственной смерти от рук советской власти) — опять же встречается и в «Райских яблоках», и в «Побеге на рывок»: «Как я выстрелу рад — ускакал я на землю обратно, / Вот и яблок принес, их за пазухой телом согрев» = «Зря пугают тем светом: / Тут — с дубьем, там — с кнутом. / Врежут там — я на этом, / Врежут здесь — я на том».

В «Побеге на рывок» лирический герой, описывая свое избиение, говорит: «Я знакомлюсь с тем светом — / Там лишь черти с кнутом²⁷²¹: / В лоб удар — я на этом, / В печень бьют — я на том» (АР-4-14). А в «Райских яблоках» он после смерти и в самом деле попадает на «гот свет», где ангелы убивают его «без промаха в лоб», из чего следует тождество этих ангелов и чертей с кнутом. Причем в черновиках «Райских яблоках» лирический герой также упоминает чертей: «Я читал про чертей — / Я зарежу любого на спор» (АР-3-157).

274 Дрргой- бблееантропоморфный- ввррант: «Там ребяяас кнуттм»(АР-4-14), — усиилвветсххддтто этих «чертей» с конвоирами, избивающими лирического герйя и на «этоо» твете. Приведем еще три варианта: «Те же черти с кнттом», «Тут и там бьют кууром», «Оба света с куурйм» (АР-4-11).

Отметим и другие сходства между этими песнями: «Я, когда упаду, завалясь после выстрела на бок…» (АР-13-184) = «Для начала дружок / Повалился на снег» (АР-4-12), «Ну а он — на боку, / И мозги разбросал» (АР-4-14); «Лепоты полон рот, и ругательства трудно сказать» = «Приподнялся и я, / Белый свет стервеня»; «Вот следы песьих лап… Да не рай это вовсе, а зона!» = «А за нами двумя — / Бесноватые псы <.. > Чтоб собакам — не с лап»; «Что с зарезанных взять — и покойников мы бережем» (АР-3-156) = «Пнули труп: “Мертв, скотина! / Сдох — что толку с него?”» (АР-4-14); «Ветроснежное поле, сплошное ничто, беспредел» (АР-3-157) = «По пояс в снегу. <…> Куда деваться — ветер бьет в лицо вам» (АР-4-12); «Да куда я попал — или это закрытая зона?» (АР-3-166) = «Всё взято в трубы, перекрыты краны»; «….всеуснули в чаду благовонном» (АР-3-160) = «Все лежали плашмя, / В снег уткнули носы»; «И измученный люд не издал не единого стона, / Лишь на корточки вдруг с занемевших колен пересел» = «Весь строй присел в порядке образцовом» (АР-4-12).

Таким образом, власть распоряжается и земной, и загробной жизнью. Как сказано в стихотворении «День без единой смерти» (1974 — 1975): «Вход в рай забили впопыхах, / Ворота ада — на засове, / Без оговорок и условий / Все согласовано в верхах». Об этом же идет речь в черновиках «Пожаров» (1977): «Пока у райских врат мы сдуру мялись, — / Набросили щеколду холуи» /5; 519/, - и в песне «Переворот в мозгах из края в край…» (1970), где власть распоряжается как земной жизнью (последняя

представлена в виде ада: «В Аду решили черти строить рай / Как общество грядущих поколений»), так и райской: «И ангелы толпой пошли к нему — / К тому, который видит все и знает, — / А он сказал, что он плевал на тьму, / И заявил, что многих расстреляет» (АР-9-17). Здесь интересен черновой вариант: «Господь призвал к спокойствию в рядах: / “Придется здесь, в Аду, уйти в подполье. / Давленье у меня — я не могу…”» (АР-9-17). И в итоге он действительно уходит в «адское» подполье: «Уйду от вас к людям, ко всем чертям, — / Пускай меня вторично распинают!»

Вообще жизнь в Советском Союзе, а также жизнь в раю и в аду зачастую характеризуются Высоцким одинаково: «В суету городов и в потоки машин / Возвращаемся мы — просто некуда деться!» («Прощание с горами», 1966), «Средь суеты и кутерьмы. — / Ах, как давно мы не прямы!» («Случаи», 1973), «Мы тоже так, не плачь, Кузьма, / Кругом — бардак и кутерьма\» (песня мужиков из спектакля «Пугачев», 1967), «В аду — бардак и лабуда, / И он опять — в наш грешный рай» («Песня Билла Сигера», 1973), «Не Рай кругом, а подлинный бедлам. <.. > Давно уже в Раю не рай, а яД..»(«Переворот в мозгах из края в край…, 1970).

Отсюда следует, что жизнь в СССР — это ад. Как сказано в той же «Песне мужиков»: «И это жисть? Земной наш рай? / Нет! Хоть ложись и помирай!» (АР-11126). А Никита Хрущев признавался в своих воспоминаниях: «Что же это за социализм, в котором надо держать человека на цепи? Какой же это справедливый строй, какой же это рай? В рай все сами хотят попасть. Это не рай, раз из него люди хотят убежать, да дверь заперта» [499] .

Об этом же лагерном рае говорится в «Райских яблоках»: «Я подох на задах, не стрелялся, не дрался на саблях» (АР-3-158), — и еще в одной песне 1977 года, где речь ведется от лица погибших в сибирских лагерях: «Мы здесь подохли — вон он, тот распадок» («В младенчестве нас матери пугали…»). Здесь дело также происходит зимой, и герои говорят о своей посмертной судьбе. Между тем все эти мотивы уже были предвосхищены в песне «Отпустите мне грехи / мои тяжкие…» (1971): «Вот поэтому и сдох, весь изжаленный <…> Горло смерзло, горло сперло: / Мы — покойники. <…> Мародерами меня раскопаете. / Знаю я ту вьюгу зимы / Очень шибко лютую! / Жалко, что промерзнете вы, — / В саван вас укутаю». А мотив вторичной смерти, который разрабатывается в «Райских яблоках» («Я вторично умру — если надо, мы вновь умираем») впервые встретился в песне «Не заманишь меня на эстрадный концерт…» (1970): «А не то я вторичною смертью помру, / Будто дважды погибший на фронте». В обоих случаях лирический герой говорит о своей смерти и посмертной судьбе: «Буду я помирать — вы снесите меня <.. > Через западный сектор, потом на коня…» = «И ударит душа на ворованных клячах в галоп»; «Все равно я сегодня возьму и умру» = «Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем»; «Пронесите меня, чтоб никто ни гу-гу» = «Молчать негоже, брата хороня!» /5; 508/; «Закопайте меня вы в центральном кругу» = «Закопайте путем да поплачьте, да певчие чтоб» (АР-17-204); «Лучше гимны болельщику пойте» /3; 299/ = «Пусть надорвется колокол, звеня!» /5; 508/.

499

ХрущееН.С. Врееы, людд, власть: воспомииання. М.: Москкоскиеновости.1 999. С. 220.

Но самой ранней песней, с которой прослеживаются связи у «Райских яблок», является «То ли — в избу и запеть…» (1968): «То ли взять да помереть…» = «Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем»; «То ли счастье украсть…» = «Ну, а я уж для них украду бледно-розовых яблок»; «То ли просто упасть / В грязь…» = «В грязь ударю лицом…»; «Лучше — в сани рысаков / И уехать к “Яру”» = «И ударит душа на ворованных клячах в галоп».

Стоит обратить внимание также на совпадение стихотворного размера в «Райских яблоках» и песне «Я из дела ушел» (1973), где лирический герой выступает в образе пророка, которого «нет в своем отечестве», а в «Райских яблоках» он называл себя «божьим сыном», который «не к Мадонне прижат, а к стене». Поэтому совпадают и настроение, и некоторые речевые обороты: «Я не продал друзей — без меня даже выиграл кто-то» = «Мне — чтоб были друзья…»; «Жаль скакать по овсу, но пора закусить удила» (АР-17-200) = «Скачу — хрустят колосья под конем»; «Конь падет подо мной — я уже закусил удила» = «Кони просят овсу, но и я закусил удила» (впервые подобную конструкцию автор применил к себе в стихотворении «Что сегодня мне суды и заседанья!», 1966: «Мчусь галопом, закусивши удила»);.