Эркюль пуаро (сборник)
Шрифт:
– Нет, сэр, люстра в тот вечер не горела. Мы ее вообще редко включаем.
Пуаро окинул взглядом полутемную комнату.
– Мне кажется, сэр, при таком освещении пятно трудно было бы заметить, – сказал слуга.
– Пожалуй, вы правы. Итак, зачем же была передвинута ширма?
Бёрджес зябко поежился.
– Подумать только, сэр, что такой приятный джентльмен, как майор Рич, мог сделать такое.
– Значит, вы даже не сомневаетесь, что это сделал майор Рич? А почему он мог это сделать, Бёрджес?
– Он ведь был на войне. Может, его там ранили в голову. Говорят, такое бывает: спустя
Пуаро посмотрел на Бёрджеса и, вздохнув, отвернулся.
– Нет, – сказал он, – это было не так. – С проворством фокусника он сунул хрустящую бумажку Бёрджесу в руку.
– О, благодарю вас, сэр, но, право, не стоит...
– Вы очень помогли мне, – сказал Пуаро, – я вам очень признателен за то, что вы позволили мне осмотреть эту комнату, мебель и этот замечательный сундук. И за ваш рассказ о том вечере. Невероятное никогда не бывает столь уж невероятным. Запомните это. Я считал, что только двое могли совершить это убийство, но я ошибался. Был еще и третий. – Он еще раз окинул взглядом комнату и слегка повел плечами, словно от холода. – Раздвиньте шторы. Пусть здесь будет больше света и воздуха. Это необходимо. А еще тут не мешало бы устроить основательную уборку. Немало понадобится времени, чтобы эта комната очистилась от скверны – от духа ненависти, который все еще здесь витает.
Бёрджес, разинув рот от удивления, молча подал Пуаро пальто и шляпу. Похоже, он совершенно ничего не понимал, а Пуаро, любивший говорить загадками, явно в веселом настроении, бодрым шагом покинул дом.
Придя домой, Пуаро позвонил инспектору Миллеру:
– Кстати, инспектор, где чемодан Клейтона? Его жена сказала, что он захватил с собой чемодан.
– Он оставил его в клубе у швейцара, а потом, должно быть, забыл взять.
– Что в нем было?
– Что берут с собой в таких случаях? Пижама, чистая сорочка, туалетные принадлежности.
– Все как полагается.
– А что, по-вашему, там должно было оказаться?
Пуаро, видимо, не счел нужным ответить инспектору.
– Теперь о стилете. Советую немедленно допросить женщину, убирающую квартиру миссис Спенс. Узнайте, видела ли она когда-нибудь у них что-либо похожее?
– Миссис Спенс? – Инспектор даже присвистнул. – Вот вы куда гнете? Мы показывали кинжал Спенсам. Они клянутся, что никогда его не видели.
– Спросите их снова.
– Так по-вашему...
– А потом сообщите мне, что они скажут на этот раз.
– Вечно вы мудрите.
– Прочтите «Отелло», Миллер. И вспомните персонажей этой трагедии. Мы пропустили одного из них.
Пуаро повесил трубку, потом набрал номер леди Четтертон. Телефон был занят.
Через несколько минут он снова попытался дозвониться, но безуспешно. Тогда он призвал на помощь своего слугу Джорджа и велел ему звонить до тех пор, пока леди Четтертон не ответит. Он знал, как она любит болтать по телефону.
Пуаро опустился в кресло, осторожно снял свои лакированные туфли, пошевелил затекшими пальцами и откинулся на спинку.
«Старею, –
Вошел Джордж и доложил, что леди Четтертон у телефона.
– Это Эркюль Пуаро, мадам. Могу я побеседовать с вашей гостьей?
– О, разумеется, мосье Пуаро. Вам удалось что-нибудь для нее сделать?
– Пока нет, мадам, но я не теряю надежды.
В трубке раздался нежный голос Маргариты Клейтон.
– Мадам, когда я спросил вас, не заметили ли вы чего-либо необычного в гостиной в тот вечер, вы попытались что-то вспомнить, но не смогли. Может быть, вы имели в виду ширму?
– Ширму? Ну да, конечно. Она была сдвинута.
– Вы танцевали в тот вечер?
– Немного.
– С кем больше всего?
– С Джереми Спенсом. Он прекрасный танцор. Чарльз тоже неплохо танцует, но не так хорошо, как Джереми. Чарльз танцевал с Линдой Спенс, а потом мы менялись. Джок МакЛарен вообще не танцует. Он ставил пластинки, те, что мы просили.
– А потом вы все слушали классическую музыку?
– Да.
Наступила пауза. Ее нарушила Маргарита Клейтон:
– Мосье Пуаро, что... что все это значит? У вас есть новости для меня?
– Мадам, вы когда-нибудь задумывались над чувствами людей, которые вас окружают?
– Мне... мне кажется, да. – В ее голосе мелькнуло легкое удивление.
– А мне кажется, нет, мадам. Я думаю, вы о них просто не имеете представления. В этом ваша трагедия. Однако к трагическому концу приходят другие, но не вы. Один человек сегодня упомянул в разговоре Отелло. Помните, я спросил, не ревновал ли вас муж, и вы мне ответили: «Возможно». Но ответили так беззаботно, как дитя. Так, наверное, ответила бы Дездемона, не подозревающая об опасности, которая ей грозит. Разумеется, она тоже знала, что существует такое чувство, как ревность, но она не понимала его, ибо сама никогда не испытывала ревности, да и вообще была не способна испытать ее. Я думаю, она не знала, что такое всепоглощающая страсть. Она любила мужа романтической любовью, восхищаясь им как героем, она питала чистое и невинное чувство привязанности к своему другу Кассио... Именно потому, что ей самой была неведома страсть, она и сводила мужчин с ума. Вы понимаете, о чем я говорю, мадам?
На другом конце провода опять воцарилось молчание, а затем спокойный, нежный и чуть удивленный голос Маргариты Клейтон произнес:
– Не совсем... не совсем понимаю...
Пуаро вздохнул, а затем уже обычным деловым тоном добавил:
– Я буду у вас сегодня вечером.
Убедить в чем-то инспектора Миллера было довольно сложно. Но Эркюль Пуаро был не из тех, кто легко сдается. В итоге инспектор поворчал и уступил.
– Только не понимаю, при чем здесь леди Четтертон?