Ещё не вечер, господа!
Шрифт:
– Имеется адрес Громан в Петербурге?
– Невский проспект, 132, кв. 43.
– Прошу меня командировать в Петербург сроком на три дня. Уверен, изучение адреса Громан принесет неожиданный результат.
– Может ты и прав, но давай об этом завтра.
Утром Очкасов пришел в контору раньше положенного, но Неустроев уже оказался на месте, он пил чай с Мануйловым.
– Прозевали мы с тобой Громан, – начал наставник, – уехала мадам обратно в Санкт-Петербург.
– Стало быть моя поездка в столицу не состоится? Кронид Нифонтович, может она думать забыла про свою любовь? Была любовь к Парвусу и кончилась.
– Может и так, да только
– Не понимаю, – пожал плечами Очкасов.
– Подруги прощались на вокзале будто навсегда. Обнимались и плакали, потом говорили и снова плакали, – пояснил ситуацию Неустроев.
Конкретизировал ситуацию Мануйлов:
– Мой парень, мастер перевоплощения, подошел к ним совсем близко и услышал, как Зинаида советовала Катерине еще раз хорошо подумать. Сказала: «пока будешь к нему ехать, он найдет двух таких, как ты». А та ответила типа «ну и пусть». Мой парень ретировался, а то Зинаида начала вертеть головой.
– Это меняет дело, – встрепенулся Очкасов, – успеем за ней столичных филеров наладить.
– Они прямо сидят и ждут, когда задание из Пскова к ним подоспеет, – с иронией выдал Неустроев.
– Верно, – подтвердил Мануйлов, – у них подконтрольных не сравнить с нашей загрузкой. Почитай вся шваль империи норовит в столице обосноваться.
– При таком подходе, пусть едет, куда собралась, – махнул рукой Сергей и обиженно уставился в окно.
– А Парвус пусть сотрудничает с немцами и готовят нам сюрпризы? Запомни, в Петербург стоит обращаться по серьезным вопросам. У нас же одни догадки. Может она едет к другому «слону».
– Почему слон? – не понял Очкасов.
– Настоящая фамилия Парвуса, как ты должен помнить, – Гельфант. Слон по-немецки «элефант». Теперь понял? Немецкие единомышленники зовут его «доктор слон».
– Так просто?
– Просто, но не так! Хватит лирики, давай, поручик, к делу.
– Пойду к себе, – засобирался Мануйлов.
– Погоди! – Неустроев встал из своего стола, подошел к шкафу и достал бутылку коньяка, – передай мастеру перевоплощений, заслужил.
Оставшись наедине с Очкасовым, наставник велел тому идти к Ломакину и получить у него жетон сыщика Департамента полиции.
– Жетон именной, распишешься, где скажет вахмистр, потом оформи командировку в столицу сроком на три дня.
– Так ведь обсудили уже…
– Задача будет совсем другая.
Очкасову поручили ознакомиться с уголовным делом по факту убийства Альфреда Гизингера. Неустроев напутствовал, что, ежели убийца не установлен, надобно выписать всех подозреваемых.
Прямо с поезда Очкасов поехал в Департамент полиции, представился начальнику сыска и получил дозволение ознакомиться с делом. После этого у дверей архива просидел битый час в ожидании ротмистра Шишкина Онисима Сергеевича. Архивное дело было похоже на безобразную стопку истерзанных листов. То ли бумага была никудышняя, то ли листы сшивали впопыхах и с нежеланием. Согласно протоколу осмотра тела, обнаруженного дворником Сопелкиным Митрофаном на заднем дворе Сестрорецкого рынка, смерть наступила от множества резаных ран в область живота и грудной клетки. Дежурный дознаватель определил, что убийство совершено с особой жестокостью. В кармане убитого обнаружена паспортная книжка на имя Гизингера Альфреда Дмитриевича, 1883 года рождения, жителя города Пскова. В опознании убитого участвовал его компаньон по совместному делу Моравецкий Мирослав Карлович, 1880 года рождения, проживающий в Санкт-Петербурге.
Очкасов заинтересовался совместной деятельностью двух компаньонов. Нашел документ с адресом их механической мастерской «Самокат». С 1907 по 1909 год созданная ими мастерская приносила высокую прибыль. Но Гизингер решил выйти из дела и уехать в родной город Псков.
В деле остался невыясненным один единственный вопрос – на чем специализировалась мастерская. Почему-то подумалось про оружие.
Очкасов продолжил чтение, вырисовывалась картина преступления. За день до убийства Гизингера на рынке в Сестрорецке произошла разборка между двумя воровскими кланами. Главари по кличке Кальян и Штемпель не могли поделить рынки оружия. Кальян работал в городе, Штемпель в округе. Но Кальян решил расшириться и вылез за пределы городской черты. Штемпель простить появление в Сестрорецке людей Кальяна не мог. Пошли стенка на стенку, только появление полиции привело их в чувства. Многие убежали, оставив после себя четыре трупа. Чуть позже к жертвам разборки присовокупили пятого – Гизингера.
Очкасов отдал дело и, поблагодарив Шишкина, пошел на вокзал покупать билет на вечерний поезд. На улице в памяти всплыл адрес мастерской. На конке Очкасов проехал две остановки и через сто шагов оказался против ворот мастерской «Самокат». Ворота закрыты, но дверь с правой стороны воротины была приоткрыта. Переступив порог, Очкасов засомневался в правильности выводов дознавателей. Даже, если велосипедные рамы, цепи, шестеренки, колеса на спицах служили прикрытием, то уж точно не в таком количестве. На встречу Очкасову вышел человек с промасляной ветошью в руках. Очкасов спросил хозяина.
– Я тот самый хозяин и есть, зовут меня Иван Иванович, чем могу?
Очкасов предъявил жетон Департамента полиции и добавил, что служит в Пскове там, где жил прежний хозяин мастерской, убитый Гизингер Альфред Дмитриевич.
– Трагедия, надо же такому случиться. Хорошо, что виновных сыскали.
– Меня интересует, почему мастерская зовется «Самокат»?
– История длинная получится, но коль задали вопрос, слушайте. Все началось в самом конце прошлого века. Директор велосипедного завода в городе Риге Сан Саныч Лейтнер приспособил к раме немецкий мотор малых размеров Фафнир. Сделал привод к колесу и получился мотоцикл. Слышали что-нибудь про мотоциклы?
– Я же не с луны свалился.
– Так вот, идею подхватили в Москве и с 1908 года стали выпускать серийные мотоциклы со шведским мотором Дукс. Получилось чудо. Средняя скорость 60 километров в час, крутые подъемы ни по чем и дальность пробега громадная.
– Причем тут мастерская? – удивился Очкасов, хотя уже начал догадываться о назначении заведения.
– Техника имеет свойство ломаться. Причем регулярно и порой основательно.
– Понимаю, вы делаете ремонт мототехники? Дело выигрышное?
– Альфред первый додумался. Все оборудование придумал и даже брал в ремонт привезенные мотоциклы и велосипеды из других стран: Германии, Италии.
– Почему же тогда продал мастерскую?
– Разругался со своим компаньоном поляком, как его…
– Моравецким?
– Во-во. Зачем он вообще с ним связался? Поляк – революционер, стал своих друзей водить в мастерскую, прятать на складах запрещенные вещи. Все это Альфреду сильно не нравилось. Он долго уговаривал Моравецкого бросить стремные занятия, но ничего не вышло, разразился скандал.