Эскадра
Шрифт:
***
Али ибн Амман радовался. Как же не радоваться, если у него все получилось? Ну почти все… Однако теперь и того, что есть, безусловно хватит, чтобы не ограничиваться победой над соперником и соседом, этим полукровкой Дайконур-Оглы. Приближение летающей повозки с разумами внутри они почувствовали одновременно. Но Дайконур-Оглы немедленно отправил к предполагаемому месту посадки своих лучших воинов, отдав им свое лучшее оружие. Али же не торопился.
"Воины с неба? Вероятно, сильные люди, которые дадут много, очень много жизненной энергии, что позволит укрепить власть и прирастить богатство. Как же велик соблазн захватить их, пользуясь лишь внезапностью, не тратя Сил Разума и не подвергая опасности жизнь рабов, умирающих при колдовстве! Но – с неба?
Мигель Чавес-старший, командир десантного отряда, проверил "комплектность персонала" и задал десантному модулю программу самостоятельной "маскировки на удалении" – это делалось для того, чтобы члены отряда в случае маловероятной поимки не могли выдать место расположения модуля – как выдашь то, что не знаешь? Возвратом же модуля для произведения обратной амбаркации занимались спецы с рейдера. Если отряд погибал и, как следствие, не выходил на связь – спецы этим, соответственно, не занимались. Ну а если что-то случалось с рейдером… Зачем отряду модуль, на котором некуда лететь? "Аргентина не бросит детей и жену, спи спокойно, солдат, ты прославил страну!" – так пелось в известной песне.
Еще Чавес успел заметить новые засечки на экране тактического шлема, распределить их между подчиненными и убедиться, что все успешно отстрелялись.
А потом он, как и его товарищи, снял пауэрсьют, разрядил оружие, положил его на землю и сам лег рядом, моментально уснув. И больше ничего не помнил.
Когда же на место событий прибежал запыхавшийся Дайконур-Оглы, он увидел своих людей застреленными из какого-то странного оружия (оно оставляло одинаково аккуратные дырочки и в слабой человеческой плоти, и в крепчайшей броне, по-видимому, просто не замечая разницы), а также извечного соседа-соперника Али ибн Аммана… С десятком "рабов Силы" за спиной. И от взгляда на этих рабов Дайконура-Оглы бросило в дрожь: каждый из них превосходил по своему потенциалу всех, кого мог собрать не только он сам, но и великий эмир, управляющий их провинцией. А десять…
– Ну что ж, теперь, возможно, мы поговорим? – спросил Али.
– О чем, почтенный ибн Амман? Эти люди убили моих воинов, но ты, как я вижу, уже свершил месть, обратив убийц в рабство. Ты поступил, как подобает правоверному, да будет милостив к тебе Аллах!
– Милостив, милостив… Милостив настолько, что дает мне наконец-то возможность сделать то, что я давно хотел сделать.
Далее Али ибн Амман с наслаждением наблюдал, как поганый Дайконур-Оглы достает из ножен свой кривой кинжал, трясясь от ужаса, но не в силах остановить собственную руку, поднимает его – и перерезает себе горло.
Это было поистине приятно, лишь одно омрачало ликование ибн Аммана: он не знал, где находится летающая повозка. Подозревая, что она может спрятаться так, что лучшие ищейки не найдут и за век – затаиться в лампе у джинна, в преисподней у шайтана, на дне моря, да где угодно! – он начал было расспрашивать своих новых рабов, но они… Не знали. Находясь под его полным контролем, они не могли лгать – но никто не расскажет того, чего сам не знает! Хитроумные гяуры! Просто – и гениально. Бездарь мог запытать их насмерть, одаренный – вскипятить им мозги, сделав слюнявыми идиотами, неспособными более подпитывать колдовство… Но оба ничего бы не узнали. Потому что не знали сами пленники. Сами они – простые воины, просто хорошо откормленные. Но их командир – наверно, великий и мудрый визирь, раз придумал такое. Мудрость всегда достойна уважения, даже если это мудрость врага… Но как же обидно!
…Тем острее была радость ибн Аммана, когда он вдруг опять почувствовал "разум наверху". И на этот раз – один! Значит, можно рискнуть. Прибежать на место посадки, благо оно известно заранее: пришелец, похоже, такой же профан в Силе, как и эти… Схватить его "щупом разума" раньше, чем он даже выйдет… Не дать ступить и шагу… А главное – не дать спрятать повозку! И вот тогда… Летающая повозка, страшное оружие, ОДИННАДЦАТЬ сильнейших "рабов Силы"… Можно поспорить не только с эмиром. Можно, постепенно накапливая силы, добраться и до Великого Визиря, и вот тогда…
Еще на высоте двадцати километров Жан-Клод почувствовал, что кто-то беспардонно копается у него в голове. Попыток "перехвата контроля", впрочем, пока не было, а потому и он не активировал свои внутренние возможности: мало ли, это было бы замечено? Он один, и если можно действовать скрытно – так и надо действовать. Зато когда попытки "перехвата" начались, он оказался к этому явно не готов. Он ждал чего угодно, только не такого массированного отказа в подчинении со стороны собственного тела. Рассчитывая на вторжение в сознание и готовясь отразить подобную "атаку", Жан-Клод попросту проморгал момент, когда рука, протянутая к банке с тоником (до поверхности оставалось еще метров семьсот, и компьютер модуля выбирал оптимальную точку касания), ни к какой банке на самом-то деле не протянулась, так и оставшись лежать на подлокотнике кресла. Чорт возьми, но он же только что ПРОТЯНУЛ РУКУ! Все, так сказать "ментальные ощущения" от этого действия были налицо.
Да только вот рука не сдвинулась ни на миллиметр.
Попытавшись встать, Дюпон понял, что и с ногами у него не очень… То есть не совсем… Точнее, не всегда, где-то через раз… Вот тут он начал бороться, "поднимать щиты" (ну, так это выглядело в его воображении), напитывая их до отказа всеми своими силами, до последней капли. Стало немножко полегче – по крайней мере, руки вновь начали его слушаться. Но ноги оставались будто ватными, отказывались то гнуться, то распрямляться, и каждый шаг удавалось сделать, только держась за аварийные поручни на мостике, а потом в коридоре… Каждый третий шаг, если быть точным. Два раза из трех ноги просто игнорировали данную мозгом инструкцию двигаться. Единственной хорошей новостью было то, что нападавший явно был один. Но силища у него была, как у нескольких человек – как бы не у десятка… Жан-Клод надеялся, что снаружи, на поверхности, станет легче – тем более, только оттуда можно дать команду на маскировку модуля (пусть хотя бы он не достанется врагу!) Однако дойти до шлюза… Это было проблемой.
Медикаменты не помогали – точнее, уже помогли, чем могли, и в крови кипел такой коктейль стимуляторов, в том числе подстегивающих именно деятельность мозга, что это было откровенно вредно для здоровья. Может быть, без них было бы еще хуже, но и с ними… А ходить-то как? Точнее, чем? В отчаянной надежде ("ну мало ли что найдется в медбоксе у этой десантуры!") Жан-Клод, распахивая шкаф за шкафом, обнаружил-таки один из древнейших медицинских приборов человечества.
Костыль.
Простой металлический костыль, довольно тяжелый и неудобный. Но, как и в незапамятные времена своего изобретения, позволявший помогать отказывающим ногам еще слушающимися руками. И – ходить. Плохо и медленно, но ходить – например, от медбокса к шлюзу… И он пошел. Уже слабо понимая, что происходит, занятый только передвижением ног и желанием увидеть врага собственными глазами. Его ли это было желание, или противник залез-таки ему в мозг, Дюпон не знал. Он просто шел. Шаг за шагом.
Али ибн Амман не сомневался в своем превосходстве, однако в какой-то момент начал слегка беспокоиться. Этот одиночка из летающей повозки… Сопротивлялся! Неумело, не как маг-менталист – но, тем не менее, не давая полностью взять себя под контроль, как происходило со всеми бездарями, от окрестных декхан до рослых собратьев нового гостя. Повозка, однако, опустилась на землю и не собиралась улетать. И, несмотря на все усиливающееся сопротивление (откуда он берет силы, у него же нет рабов Силы!), этот человек явно приближался к тому, что Али обозначил для себя как дверь. И куда он его активно "звал". Али понимал, что при личном контакте, "глаза в глаза", его сила еще на какую-то толику возрастет – и чужаку останется только покориться… Наконец дверь начала открываться – не как положено нормальной двери, а как бы всасываясь в притолоку. Какая разница! Она открывалась! И сейчас он, Али ибн Амман, взойдет на летающую повозку и объявит ее своей собственностью как "первозахватчик", а таким образом полученная собственность – святой трофей, и ни эмир, ни визирь, ни даже сам халиф не посмеют это оспорить!