Это было у моря

Maellon

— Ты должна была понимать, что никого не могло быть, кроме тебя. После всего, что было говорено, что было прожито — из-за одной идиотской писульки ты забыла все, что шло до.

— Проблема была в том, что я тебе верила — до того момента. Если ты сказал мне, что я тебе больше не нужна, и что мое место заняла другая — я это приняла, как бы больно мне ни было. А мне было — уж поверь. А когда я узнала, что ты все это придумал — вроде того, поглумился — я не могла не отомстить. И я отомстила. И не жалею.

— Ну вот. Наконец мы пришли к последнему акту этой истории, — Клиган встал. — Ты думаешь, что я не въехал, что это была месть? Это было слишком очевидно. Но в тот момент — нет. Не для меня. Та встреча была как ответ на все мои молитвы. Я здорово изменился к тому времени — так я думал. И подумал, что твое появление — это как откровение,

как подарок судьбы за мои старания. А оказалось — это была месть, продуманная. Отлично сыгранный спектакль — ты прекрасная актриса, Пташка. Ты меня просто размазала по стенке. Это было слишком жестоко. И момент был исключительно удачный. Я понимаю, почему ты это сделала. Понимаю, что я это заслужил. Но увы, ни забыть, ни простить я не могу. После этой ночи все, что было во мне хорошего, что ты смогла вытянуть из прошлого — умерло. А что возродилось — не твоя заслуга. Поэтому и разговор этот не имеет смысла. Как есть, так и есть. Все перегорело, ушло в землю и там истлело. Поэтому мне не нужны ни твои фотографии, ни твои подарки. Каждый из нас идет по своему пути, и пути эти не пересекаются. Мне хочется верить, что у тебя как-то где-то все получится. Но ко мне это уже не имеет никакого отношения…

— Совершенно согласна. Надо было замкнуть круг. Теперь я знаю. Спасибо за правду. Отвезешь меня домой? А то что-то уже поздно.

— Знаешь что, подожди часок. Что-то давление, похоже, шалит — у меня иногда бывает. Боюсь сейчас садиться за руль. Хочешь — там есть комп и даже телевизор. Я его, правда, сто лет как не включал.

— Нет, я лучше бы полежала. Можно использовать для этой цели диван?

— Там есть еще одна комната, гостевая, типа. Вообще, если хочешь — можешь остаться на ночь, по старой памяти. Белье, кажется, есть в шкафу. У меня редко бывают гости. Я думаю, мне тоже лучше принять горизонтальное положение, прости. Голова дурная. Я покажу тебе спальню.

Санса встала с подоконника и прикрыв окно, потащилась вслед за Клиганом в коридор. Тот открыл одну из дверей и, не заходя в эту комнату, прошел дальше. Санса поняла, что это, видимо, и была гостевая. Зашла туда, не зажигая свет. Услышала, как в отдалении хлопнула дверь. Щелчок замка прозвучал, как пощечина. Она притворила свою, села на застеленную пестрым одеялом кровать и закрыла лицо руками. Вот тебе и разговор. Иногда лучше не трогать былое — иначе оно может тебя и утопить. Эта волна была слишком тяжела. Такую не перепрыгнешь — даже собравшись с силами. Санса подумала, что для всего этого даже у нее сил было недостаточно. Как всегда, она себя переоценила.

2.

Санса сидела на кровати, поджав под себя одну ногу, огорошенная, в полнейшей растерянности по поводу того, что теперь предпринять. Сумерки почти залили тесное помещение, в котором была только кровать и небольшой шкаф в углу. Возле незанавешенного окна странным призраком горбатился торшер. Санса перекатилась через матрас и попыталась найти выключатель на гладкой, отполированной поверхности деревянной спиральной «ноги» лампы. Она не любила темноту. Как и окна без штор. Наконец ей удалось нащупать заветную кнопочку — на шнуре на полу: для этого она почти сползла с края кровати. Слезать на пол ей не хотелось — постель казалась единственной надежной опорой в этом незнакомом месте, — остальное тонуло во мгле и было слишком зыбко. Комнату залил желтый свет, тени скакнули в углы и затаились, серая мгла за окном превратилась в слепую черноту. Санса сидела и таращилась в стекло, что отражало ее бледную физиономию с растрепанными волосами. Надо было собрать их в пучок, прежде чем пускаться во все тяжкие. Обычно она собирала космы в хвост или заплетала в косу — так было удобнее работать и не было риска вымазать вечно свисающие куда не надо пряди в какой-нибудь светло зеленый или бордовый. Но сегодня ей хотелось хотелось выглядеть красивой — чтобы этому придурку стало еще досадней. Санса помнила, как сто лет назад Сандор как-то спросил, какой длины были ее волосы до радикальной стрижки. Тогда ей показалось, что и у него в глазах промелькнуло сожаление на тему обкромсанных кос. Мужики вечно расстраиваются на тему коротких стрижек у женщин, словно выбор стиля каким-то образом меняет природу собственной партнерши, уводя ее прочь от исходной половой принадлежности. Она не раз обсуждала это со Змейками. Ним тогда ехидно бросила, что для мужчин короткая стрижка — признак агрессивности женщины, ее стремлению к роли «самца», хотя на самом деле это не так, и самые страшные мерзавки как раз маскируются под женственными локонами и сложными прическами — явно намекая на сестру Тиену. Обара заржала, как ненормальная, а Сарелла, трогая свои каштановые густые волосы, стриженные «под горшок», заявила, что в следующий раз побреется налысо —

пусть, дескать, ее боятся. У Сансы к тому времени ее рыжая копна уже доходила до плеч, но стричься она не собиралась. Ее волосы — хватит на них отыгрываться. Когда надо — она их распускала, когда нет — всегда можно было воспользоваться нехитрыми приемами изменения внешности — заплести, завязать, спрятать.

Ее рюкзак со всеми соответствующими предметами вроде резинки, накрученной на ручку дорожной щетки для волос, спокойно лежал в усадьбе. Оставалось причесываться пятерней, или вообще плюнуть на это дело. Ей было, в общем, все равно, а Сандору, как выяснилось, не было никакого дела ни до ее волос, ни до чего бы то ни было, с ней связанного. Все это бред, и ей просто надо найти белье и лечь спать. Голова начинала побаливать, во рту был пренеприятнейший вкус, но на кухню идти не хотелось — в коридоре было темно, а где зажигался свет, Сансе было неизвестно. Еще разобьет чего-нибудь — лишний повод для издевки со стороны этого дурня.

Была охота! И так потерпит. А вот белье, назло ему, таки постелит — пусть потом стирает! Ага, а красотка Джейла все выгладит и ленточкой перевяжет. Или собственной подвязкой…

Мерзость какая! Санса с досадой отвернулась от собственного отражения и слезла с матраса в сторону гардероба. Места было так мало, что выдвинутый ящик упирался ручкой в изножье кровати. Санса заметила, что мебель, как и лампа, была выполнена в одном стиле и, похоже, была самодельной.

Во втором ящике сверху обнаружилась пачка чистого белья с вышивкой. Санса, обстоятельно все вытряхнув, застелила кровать. Даже все три наволочки надела — пусть потом хозяин помучается, снимаючи.

Сбросила брюки, залезла под холодную жесткую простыню, до самого носа укрывшись тяжелым шерстяным полосатым слегка отсыревшим одеялом. Спать не хотелось совершенно, однако Санса годами боролась с бессонницей и почти ее победила. У нее были свои методы.

Надо было выспаться — особенно после этой глупой попойки. Если надо, значит, она заснет — и точка. Санса погасила свет, не обращая больше внимание ни на черное окно, ни на пересохший, жаждущий воды рот, закрыла глаза, вытянулась в струну и заставила себе расслабиться и перестать дрожать. Никаких мыслей, никаких сожалений. Она летела в никуда, мимо времени и вселенной. Звезды, птицы, тучи. Никакого моря, никакого шторма. Одной спать приятнее — вся кровать только для тебя. Никто не храпит, не утягивает одеяло. Не лезет с ненужными ласками, с нелепыми поцелуями, впрягаясь в которые, надо размышлять, хорошо ли ты почистила зубы перед сном и что ты ела на обед. Никто тебя не трогает. Не обнимает. Ты никому не нужна. Никто не нужен тебе. Это честно. Это просто. Как в могиле…

Она проснулась, не понимая, сколько времени прошло — в чернильной мгле, что скрыла из глаз любой намек на завершенность пространства. Окно слабо освещалось снаружи далеким светом фонаря, качающегося на ветру. По потолку прыгал бледный блик. Сансе стало жутко, но она все лежала в той же позе, как и заснула — на спине, вытянувшись, руки вдоль тела.

Внезапно она поняла, что именно ее разбудило — ей безумно хотелось в туалет. Ну да, вино, потом еще большая кружка чаю, что ей всучил Клиган. Лучше не зажигать свет и подождать, пока сонные глаза привыкнут к темноте. Тогда авось она доберется до ванной, не разбив себе лоб и не расколотив половину рамок на стенах. Санса, сжав зубы, потерпела еще пять минут, считая в обратную сторону, пока не дошла до нуля. Потом медленно, чтобы не сбивать с медитации бунтующий организм, сползла с кровати в сторону предполагаемой двери, тихо прошлепала вперед, держа руки перед собой, и через два шага наткнулась на металлическую ручку. То, что она и искала. Теперь в коридор, кажется, первая дверь направо. Санса скользнула рукой по нижней части картинок, висящих в ряд, потом нащупала край дверного проема. Ну, вот. Свет включался справа — это была ванная. Уф!

Справив свои дела — как только она выдержала, Иные знают — Санса тихо, как могла, спустила воду и глянула на себя в узкое зеркало, висящее над раковиной. Волосы сзади сбились в колтун, лицо бледное, под глазами мешки. Прелесть. Вот нафиг было пить? Удовольствие так себе — а последствия еще хуже. Но хоть голова после тяжелого сна прошла.

Она осмотрелась. За занавеской скрывалась душевая, над раковиной, на маленькой полке — зубная паста, одеколон, бритва. Одна щетка. Очки — боги, неужели он уже начал слепнуть? Сколько ему вообще лет? Санса села на крышку унитаза и принялась считать. Никак не больше тридцати трех — что-то рановато. Вероятно, наследственность. Или излишества. Вот и давление тоже скачет по этой же причине. Кому вообще нужна такая развалина? Ей — точно нет.