Это было в Коканде
Шрифт:
Юсуп думал, что на оскорбления Хамдама ему надо ответить. От этих мыслей его бросало то в жар, то в холод. Он понимал, что ни с кем об этом поделиться не посмеет и все это дело должно закончиться чем-то страшным…
Юсуп стал прощаться.
– Куда? Мы доведем тебя до общежития, - пообещал ему Сашка.
Юсуп не успел ответить, как Варя, крепко державшая его за руку, сказала:
– А зачем ему в общежитие? Пусть у нас ночует! И ему будет веселей.
Она взглянула на Юсупа. Он
– Смотри, какой он!
– прибавила она и, обернувшись к Сашке, рассмеялась.
– Будто с цепи сорвался. Отпускать его нельзя.
– И то правда!
– сказал Сашка и нахмурился.
26
Утром Хамдам проснулся как ни в чем не бывало. Вспомнив про скандал, он немного скис, надул губы. За чаем, будто между прочим, Хамдам сказал Блинову:
– Хорош Юсуп! Трудный человек! Что ему надо? Горб мой!
– Хамдам поколотил себя по спине и поморщился.
Блинов на это ничего не ответил Хамдаму… Тогда Хамдам заговорил о другом - на самые разнообразные темы, уже не касаясь Юсупа.
Из казармы Блинов и Хамдам вышли вместе. Хамдам поехал к себе в Беш-Арык, Блинов пошел пешком в штаб.
Уезжая, Хамдам все-таки снова решил напомнить Блинову о своих взаимоотношениях с Юсупом.
– Не знаю, что будет. Плохо! Сам понимаешь. Думай, что делать! сказал он.
Блинов в ответ молча кивнул ему головой. На этом они и расстались.
Днем Сашка появился в штабе, у Блинова, а через час вызвали туда же и Юсупа. Блинов не стал вспоминать о вчерашнем, но только угрюмо пощелкал пальцами и пробормотал:
– Обстоятельства, брат. В Москву бы тебе! На учебу. Да годик вредный наступает… Людей нет… Побудь здесь годик! В Бухару хочешь? Басмачи там, повозиться придется.
Юсуп понял, что добродушнейший Василий Егорович, во избежание всяких недоразумений, решил перебросить его в Бухару. «Опять драться с басмачами?
– подумал он.
– Что ж? Хоп, хоп!» Но это сейчас совсем не интересовало его. Юсуп в данную минуту думал только о том, как он встретится с Хамдамом. И что выйдет из этой встречи?
Сашка сидел тут же, возле письменного стола, посмеиваясь, покручивая усы. Он уже обо всем заранее переговорил с Блиновым.
– Слушаю, товарищ комиссар, - равнодушно сказал Юсуп, соглашаясь на предложение Блинова.
– Можно в Бухару.
– Вот едет туда Лихолетов, в особую бригаду. Хочешь к нему?
– Конечно, - коротко сказал Юсуп и смутился. Ему захотелось поговорить о самом главном, что теребило его душу. Он в конце концов не выдержал и спросил Блинова: - Я поеду, а Хамдам останется? Скажи пожалуйста! Хамдам! Зачем такой человек нам?
Блинов закашлялся, почесал в затылке.
– Зачем?
– загорячился Юсуп, и пятна выступили у него на щеках.
– Не понимаю я. Я вижу: грязь. Говорю: грязь! Я вижу: солнце. Говорю: солнце! Хамдам? Не знаю, что у него здесь!
– Юсуп прижал руку к сердцу.
Блинов встал с кресла, прошелся по комнате. При всем своем недоверии к Хамдаму он считал, в особенности после скандала, нетактичным порочить его. Поэтому он ответил неопределенно:
– Чужая душа - потемки.
– Плохой человек!
– воскликнул Юсуп.
– Не знаю, - сказал Блинов.
– Что такое - знаю, не знаю? Что такое?
– быстро заговорил Юсуп, вспыхивая как спичка. Он видел, что Блинов умалчивает о чем-то и скрытничает, и это вы вело его из себя. Он хотел ему наговорить сейчас много обидных слов. У него затряслись руки.
– Да успокойся ты!
– заговорил Сашка, подходя к нему.
– Разбушевался!
В комнате находились три человека, и каждый об одном и том же думал по-своему.
Сашка считал, что все возбуждение Юсупа вызвано личным оскорблением и что это может закончиться очень плачевно, то есть резней.
Юсуп находил, что, отсылая его в Бухару, Блинов больше не доверяет ему.
А Блинов думал о том, что Юсуп настаивает на снятии Хамдама с должности полкового командира.
Кроме своих соображений, Блинов знал также соображения Сашки, но не верил им. Он руководствовался только тем, что при сложившихся обстоятельствах совместная служба Хамдама и Юсупа невозможна. Он решил разделить их, решил перевести Юсупа и не касаться пока Хамдама.
Чтобы объяснить это, он сказал Юсупу:
– Нельзя задевать сейчас Хамдама. Сейчас враги используют это как предлог для смуты. Так? Советская власть еще слаба. Со многим приходится считаться, мил человек! Тронь Хамдама, сколько темного люда в кишлаках заволнуется! Да и не в одних кишлаках! Везде разговоры пойдут. Понимаешь? Надо считаться.
Юсуп стоял возле письменного стола точно стальной прут. Казалось, что его можно только сломать, а не согнуть. Он был глух к этим увещеваниям.
– Есть… Слушаюсь!
– сказал Юсуп, чтобы отговориться. В глазах у него остался тот же упрямый блеск.
После вчерашнего скандала он не спал всю ночь и уверился в измене Хамдама. Все, что возникало у него раньше в связи с якка-тутским пленом как неясное подозрение, за минувшую ночь выросло в убежденность, основанную только на чувстве. «Как всегда, так и сейчас, у меня нет никаких доказательств, - подумал Юсуп.
– А положение действительно такое, что Блинов и говорить об этом не будет. Ведь они уже выяснили! И во всем оправдали Хамдама. О чем же говорить? Бессмысленное дело. Я всем им надоел…»