Евангелие от обезьяны
Шрифт:
Там, когда это случилось, никто сначала ничего не понял. Думали, элемент шоу. А как еще можно было на это отреагировать, когда человек исполняет двадцатиминутную вещь, от каждой ноты которой у тебя не то что мурашки по коже, а оргазм в коктейль-миксе с религиозным экстазом. Когда на десятой минуте он, транслируясь на сто с лишним гигантских мониторов, выпускает на сцену двадцать своих двойников, и они устраивают выносящие мозг шаманские пляски, да еще со светомузыкой Хуана Миня, которая и сама по себе может свести с ума.
И вот что вы будете думать, когда посреди всего этого сумасшествия один из двойников в процессе танца вдруг упадет, подкосившись, на бок, брызнув кровью из расколотой головы в сторону танцпола вместимостью полтора миллиона?
Я отвечу вам. Вы решите, что так и задумано. Особенно если не услышите выстрелов.
Вы будете свистеть, как идиот,
Потом, вы же понимаете, что такое Yellow Trip. После него нельзя оперативно реагировать на любые внешние раздражители. Совсем не по делу сравнивали его с This IstheEndи обзывали «StrawberryFieldsXXIвека». Потому что и Моррисону, и битлам до Азимовича было далеко. Не хочу обидеть парней-шестидесятников, но это медицинский факт. Возможно, они и собрали бы полтора миллиона, если бы очень постарались; но дело-то вовсе не в этом. Дело вот в чем: самое страшное, что случилось под музыку 60-х – игрушечный мини-бунт интеллигентных очкариков в Сорбонне и Беркли. А Азимут провоцировал реальные политические процессы, изменившие жизнь миллионов людей в абсолютно не похожих друг на друга странах. И без единого лозунга – все только за счет звуков.
Магических звуков Yellow Trip, которые сразу никогда не отпускают…
Черт возьми, десять лет я гнал от себя все эти воспоминания, а сейчас дивлюсь их аномальной, неестественной свежести. Серьезно. Они как будто провели все это время отдельно от меня в анабиозе. В какой-нибудь высокотехнологичной криокамере на другом конце планеты. А теперь вдруг вылезли оттуда огурчиками – цветными, яркими, сочными и, в отличие от меня, ни на грамм не постаревшими.
Н-да. Удивительно, как оно иногда бывает.
… и да, я искренне в это верю. Люди не могут не меняться. К сожалению. Мне уже почти сорок, и к этому возрасту начинаешь понимать разницу между идеалами и самообманом. То есть, конечно, круто слушать, как какой-нибудь морщинистый, похожий на кокос Мик Джаггер говорит о том, что он не изменился, да? И что в душе он все тот же чувак, который ходил голышом по улицам в знак протеста против войны во Въетнаме. Но такого просто не бывает, это Unreal со всеми аддонами и редакторами карт. Это как с велосипедом. Ну да, заезженное сравнение, но фишка затертых истин в том, что они многократно проверены и, как правило, правдивы. Так вот, ты либо крутишь педали и едешь вперед, либо не крутишь, и тогда велосипед падает. Все просто. На самом деле в этой простоте много подвохов, но я не буду сейчас о них говорить, потому что мне и так тошно. Просто константа – люди типа миков джаггеров меняются чаще и круче остальных. Это их профессия, они крутят педали так, что зашкаливают авиационные спидометры, а несколько государств третьего мира обеспечиваются электроэнергией. Если бы они не менялись, то до сих пор лабали бы никому уже сегодня не нужный биг-бит и про них забыли бы, как про большинство команд «британского нашествия». Понимаете, о чем я? Но ведь все знают Мика Джаггера, и все знают вечного пацанчика Игги, а на отечественной телеэстраде прыгает условным undead-ом перетянутый ярмарочный клоун Валерий Леонтьев. Они так клево продолжают трясти стареющими, но вечно молодыми ягодицами! Все тот же старина Мик, все тот же пацанчик Игги!.. И никто не задумывается о том, что если бы эти парни не поняли в свое время, как важно крутить педали, их бы попросту не было. Те, кто не менялся, уже давным-давно откинулись от ядерного овердоза или превратились в унылые бэнды для стареющих домохозяек, типа нашего «Доктора Ватсона». Никто не станет снимать полноформатные фильмы о концерте группы «Доктор Ватсон», это западло, это не продвинуто и это не окупается. А «Да будет свет!» про «роллингов» окупился, потому что слушать этих морщинистых перцев – по-прежнему не западло.
Вот ядействительно не изменился, не Мик Джаггер, а я. Да, не по своей воле, но так получилось, и остальное мало кого трогает. И вот смотрите, к чему это привело. Это совсем не круто, не модно, не трендово. Просто еще один лузер, причем сегодня я не выдающийся лузер, а самый обычный. Прежние достижения тут не работают, другая система ценностей, координаты сбиваются, как приборы самолета над Бермудским треугольником.
Про меня не забыли, но не из-за книги, а из-за того, что я сжег себе мозг. Для них я просто фрик. Экспонат анатомического театра. Человек, который смеется. А уж потом они вспоминают про книгу, что, дескать, да, была же еще и она. Именно в этом порядке – причина и следствие.
В общем ладно, меня занесло в сторону… Я хотел сказать, что Нико не изменилась, и это значит, что она так и не нашла своего счастья, понимаете? А я хотел, чтобы она была счастлива. Пусть даже с Азимутом, черт с ним, с этим мудаком, но счастлива.
Беда вот в чем. Весь мир твердил, что Азимут – мессия, но назовите мне хоть одного человека, которого он действительно сделал счастливым на веки вечные. Хоть одного… Зато я могу наугад ткнуть пальцем в глобус, и под моим пальцем окажутся миллионы разочарованных.
Короче, я шел от этого долбанного «Аненербе» и пытался не думать про Нико. Я все ждал, когда позвонит Марат, а он не звонил, и меня это просто выводило из себя! Я был на взводе, это естественно. Все ждал, когда заорет этот проклятый мобильный, а он молчал, как будто его напрямую соединили с космосом и он захлебнулся тишиной. В то утро вообще было как-то мало звуков, как будто город попал в центр циклона: слишком тихо. Тишина перед артобстрелом, перед грозой, перед долбанным, мать его, концом света? От такой тишины никогда не ждут ничего хорошего. От нее закладывает уши и появляется ощущение, как в фильме Тарантино, когда Брюс идет по своей квартире, а Траволта сидит на толчке со спущенными штанами, но Брюс-то этого не знает, и вот поэтому создается такое впечатление. Как будто с мгновения на мгновение что-то случится. Как будто ты снова, как в детстве, стоишь с вытянутой рукой и ждешь удара.
Я шел по набережной неподалеку от Павелецкого вокзала. Курил. А потом увидел газетный киоск.
Вот странно, да? Такие палатки, если в них продается что угодно, кроме газет и журналов, называют ларьками. А эти были и остались киосками. Знаете, почему? Потому что они не проходят тест молодости. Серьезно. Потому что молодые покупают в ларьках стафф и алкоголь, а в киосках почти не покупают всю эту СМИ-макулатуру. Век интернета и свободной информации. Кому нужен упавший велосипед, когда рядом сотни на ходу, и все они крутые, продвинутые и с кучей опций? А тот, что лежит – просто ржавая «Кама» с идиотским радиусом колеса. Когда человек едет на продвинутом байке, он имеет полное право мечтать, что однажды пересядет на какой-нибудь Q7 или A5. Не факт, что это произойдет, скорее всего – нет, но он имеет священное и неотъемлемое право мечтать об этом. А тот, кто едет на «Каме» – нет. Потому что на «Камах» ездят таджики-дворники. Я ничего не имею против таджиков, они убирают улицы в то время, пока все остальные на эти улицы гадят. Но я не верю и никогда не поверю, что таджик на ржавой «Каме» имеет какие-то шансы пересесть на А5. Такое возможно только в кино про миллионера из трущоб.
В общем, я увидел газетный киоск, и каждая газета, вывешенная на всеобщее обозрение, просто визжала, как свинья на бойне. Я не знал, что бумага может визжать, я думал, она все стерпит. Но не в этот раз, такогодаже она не смогла выдержать. Они все визжали об Азимуте.
Вы поймите, я только что думал, что я – одиночка на главной улице. Я думал, что меня причастили к какой-то мерзкой тайне, о которой никто не ведает, и только я… Не знаю, как сформулировать. Ну да, все просто: я думал, что никто кроме меня не посвящен. А оказалось – в курсе уже весь проклятый мир! В пять утра об этом знает уже вся планета, и даже архаичные киоски захлебываются типографской краской, собранной в буквы и предложения, визжащие об одном и том же. А я-то, дурак, только что чуть с ума не сошел от того, что казался самому себе единоличным носителем этого долбанного вируса.