Евангелие отца

Сад Герман

– Значит, Вы именно ко мне. – Никос медленно сел. – Итак? Если серьезно – что Вам от меня надо?

– Я же уже доложил: заказ получен, наряд – в смысле, чек, - выписан, остается выполнить работу.

– Значит, Вы действительно собираетесь меня убить? Смысл? Кому я помешал?

– Вот в этом и надо разобраться быстро, пока не приехал человек, отвечающий за исполнение заказа. Так что у нас нет времени даже на кофе. Давайте быстренько закончим наше дело, и тогда, может быть, не будет необходимости портить частное имущество.

– Вы меня имеете в виду?

– И Вас и пулю. Все стоит денег, Никос.

И Вы в том числе. Тем более, когда Вас заказывают, Вы уже можете точно узнать, сколько стоит собственная жизнь

– И сколько, если не секрет.

– Не секрет. Ваша нисколько, увы. Дружеская услуга. Так, только – командировочные и не более того.

– Обидно.

– Переживете. Итак, вопрос первый: Вы знаете, почему Вас хочет убрать Ваш начальник?

– Мистер Ной? Что за бред! Зачем ему это?

– Вот и я не понимаю пока. Но, значит, надо, раз я сюда приехал.

– Могу спросить еще раз: кто Вы?

– Можете. Итак: вопрос второй. Цель Вашей встречи с Дюпоном?

– Выход на кардинала.

– Вы сказали Дюпону, что Ваш контакт организовал мистер Ной?

– Конечно.

– А зачем врать? Это же Ваша собственная инициатива и Ваша собственная игра. Что-то мне кажется, что мистеру Ною не нужна еще одна команда внутри его собственной. Может, в этом причина?

– Как он узнал?

– Мистер знает все, на то он и Ной. – Бальтазар усмехнулся. – Вам ли не знать этого.

– Почему же Вы не исполняете заказ? Что Вас сдерживает?

– Да, если честно, ничего. Просто кардинал попросил сначала с Вами поговорить.

– Вы знаете кардинала.

– Да ну, Вас! Неужели за несколько минут до смерти Вам все еще хочется заниматься такими пустяками, как выяснение кто кого знает? Это же не шоу-бизнес, в конце концов. Вопрос третий: зачем Вы самостоятельно ввязались в эту странную историю? Или не самостоятельно?

– Деваться некуда, да?

– Это точно.

– Меня попросили.

С улицы, рядом с кафе, послышался визг тормозов. Никос оглянулся и увидел подъехавшую красную «Феррари».

– Ну, вот, дорогой Никос, киллер подъехал. У нас остается все меньше времени.

– Ваш киллер ездит на красном «Феррари»?

– Говорит, что желтого не было. А Вам не нравиться?

– Странно для человека такой профессии. Слишком заметно.

– Очень даже наоборот: кто заподозрит в идиоте, заплатившем двести тысяч евро за кусок пусть качественного, но очень капризного железа и выставляющем себя напоказ, что у него такая работа? Как по мне, так никому и в голову не придет. Тем не менее, давайте договорим.

– А он подождет?

– Конечно. Он воспитанный человек и не будет прерывать нашу беседу.

– Бред какой-то!

– У каждого свои странности. Вот Вы, например, что-то знаете, а мне не говорите – и это еще больший бред, потому как это Вы, а не я сейчас в очень сложном положении.

– Я сказал, что меня попросили.

– И кто?

– Мистер Гутьерес.

– Вот как?

– Не верите?

– Нет.

– Почему?

– Да потому что я знаю мистера Гутьереса достаточно хорошо, чтобы представить его просящим хоть что-нибудь у кого-нибудь. Обычно, все происходит наоборот.

– Тем не менее, это так.

– Ладно. Тогда придется мне самому отвечать за Вас на мои вопросы.

– Вы действительно

странный киллер.

– Я уже сказал, что киллер сидит в «Феррари» и жует сэндвич с тунцом, пока Вы тут водите меня за нос. А я свободный гражданин, который хочет быть уверен, что не свершится ошибка и каждый получит по заслугам.

– То есть, Вы вроде судьи?

– Что-то в этом роде. Кстати! Скоро Вы сможете увидеться с Вашим другом.

– Не понял…

– Ну, Вы же сказали Дюпону, что ждете от него информации – вот Вам и будет информация. Но, до этого еще надо дожить в прямом смысле этого слова.

– Насколько я понимаю, Вы не только не хотите меня убивать, но, скорее, Вы намерены меня защищать от мистера Ноя, я правильно Вас понял?

– Отчасти. Убивать Вас лично я действительно не собираюсь, но это собирается сделать мистер Ной. И если сегодня, через час, он не узнает, что работа сделана, он найдет кого-то, кто будет искать уже не только Вас, но и меня. А зачем мне Ваши проблемы? Потому, я предлагаю срочненько сменить место разговора и перебраться, скажем, все в тот же Ватикан. Удивлены? – Бальтазар с удовольствием наблюдал игру чувств на лице Никоса. Вот чего-чего, а этого Никос-Лео-Барт точно не ожидал. Ангел-хранитель на красном «Феррари» - прямая дорога в психушку. – И чего мы замолчали?

– Лучше я буду делать то, что Вы предлагаете. Что-то мне подсказывает, что не стоит с Вами спорить.

– Пока точно не стоит. Чуть позже, под оливой, мы нальем вина и поспорим с удовольствием. А пока на это нет времени.

Никос положил под тарелку пятьдесят евро, и они встали. Как только они вышли из кафе «Феррари» с визгом сорвалась с места и оставила о себе только воспоминания и несбывшиеся надежды в пустой головке блондинки, пытавшейся уже пятнадцать минут обратить на себя внимание ее владельца. Подъехало такси, они сели и водитель, ни слова не говоря, отъехал от тротуара.

Гл. 47

– Проблема не в том, что нас не устраивает цена вопроса, мистер Гутьерес. Проблема в том, что нас в принципе не может устраивать положение дел, которое сложилось на сегодняшний день. – Шрайбер говорил по телефону, сидя на столе и вытянув ноги перед собой. Рассматривая новые туфли, купленные вчера в небольшом магазинчике на R"amistrasse, он заметил кое-что, что совершенно выбило его из колеи. В одном месте вставка из кожи была худшего качества, чем вся остальная кожа, и это было просто невероятно! Ехать в магазин совершенно не хотелось, но он собирался позвонить и сказать хозяину, что так дело не пойдет. И дело не в том, что кто-то это заметит – дело в том, что теперь он будет об этом думать все время. Шестьсот семьдесят пять евро и тридцать центов за пару туфель, чтобы остаться при этом недовольным? Увольте! Обувщик взял все до последнего цента, приговаривая, что тридцать центов не должны обанкротить Шрайбера, а ему они как раз пригодятся, чтобы добавить к имеющимся семидесяти и получить еще один евро. Еще одна монета к приданому его созревшей дочери, а на кусочке кожи сэкономил и думал, что Шрайбер не заметит, а Шрайбер не таков, потому он и Шрайбер, а не какой-нибудь Мюллер. Настроение портил и несколько взвинченный тон разговора, который длился уже минут десять. Утро не получилось, и кофе остыл.