Евангелие отца

Сад Герман

– Ты мне скажи: это действительно рукопись этого старика? Он, что, сумел что-то написать сам? Жаль его: погибнет и ничего не поймет.

– И мне жаль, но что делать? Он не первый и не последний. А по поводу рукописи, то нет, конечно. Мы сами умеем – зачем нам авторы? С авторами мороки не оберешься. Сейчас время не писателей, а редакторов: можно вообще ничего не знать и не уметь писать, но хорошая редактура чужих произведений запросто даст тебе какую-нибудь литературную премию. Ну, а мы за премиями не гонимся – у нас другая цель. – Шрайбер положил в рот кусочек и прожевывая так скривил физиономию, что Люсьен засмеялся.
– Только осторожнее с этим: лаборатории мистера Ноя пришлось много поработать, чтобы ни один углеродный анализ не докопался до истины. Бумага просто идеальная, словно ей действительно две тысячи лет.

– Будете издавать?

– Уже. В Нью-Йорке запустили в печать несколько глав. У тебя единственный рукописный экземпляр,

так что…. Ну, ты понимаешь. Слушай, тут такое дело. Ты не обижайся, конечно, но я должен спросить ты понимаешь, что в Риме все может пойти не так красиво, как было до этого? Там такие волки вокруг церкви есть: если что почувствуют, то мало не покажется.

– Да я понимаю, но куда отступать-то? Думаю, что я смогу.

– Ну, дай Бог.

– А вот у меня тоже есть один вопрос. Давно назрел. Ты сам-то как относишься ко всему этому?

– Знаешь, я так скажу. Я только одно знаю: нельзя всерьез влезать во все эти религиозные хитросплетения. Иначе точно начнутся глюки и чудеса. Я стараюсь находиться в стороне и смотреть на это как на очередной сложный проект, вроде политической войны нескольких стран по поводу строительства разных нефтепроводов. Это только со стороны кажется, что речь идет об отоплении квартир и заправке автомобилей, как и в нашем случае о душах паствы. На самом деле идет война, в которой страны воюют вот таким способом. С одной стороны оно и понятно: сейчас и согреваются и уничтожают друг друга одним и тем же химическим составом – очень удобно. А вот с другой стороны не хочется думать, что мы все к этому причастны.

– Кто мы? Ты нас конкретно имеешь в виду или…?

– Или. Собственно, одно и успокаивает, что народ заслуживает тех, кто ими правит, и жалеть эти народы нет особенной необходимости. Да и возможность выжить пока еще есть, только вот ждать времени нет. Приходится действовать, как действует хирург, а не терапевт. Грубо говоря, терапия уже совершенно ни к чему – пора резать по живому.

– Террор не приводит ни к каким результатам.

– Кто говорит о терроре? Террор тут не причем. Но хуже всего то, что мы все ему способствуем.

– Ты хочешь сказать, что то, что произошло в Иерусалиме…

– Произойдет.

– То, что произойдет в Иерусалиме сегодня ночью – ошибка?

– Если честно, то – да. И дело даже не в том, что твой крестный собирается убрать своего давнего партнера мистера Ноя вот таким способом. Я понимаю, что мистер Ной не агнец Божий – туда ему и дорога, но…. И твой крестный выполняет задачу финансистов, а не политиков, которые уже, кажется, готовы на все, лишь бы навечно закрепиться в своих креслах. Я все понимаю. И мои начальники всячески помогают твоему крестному, потому что военным тоже не интересно тушить пожар на Ближнем Востоке. Тут и мешки с деньгами, и автоматы в одном багаже. Ладно: не наше дело решать – наше дело исполнять. Наша задача не допустить переместиться центру веры в Палестину из Рима. И заодно, не дать им там между собой договориться, потому, что потом в Риме надо будет устраивать музей религии вместо Святого Престола. Рим этого допустить не может, биржи этого допустить не могут, банки не могут, правительства европейские не могут. Почему? Да потому что две тысячи лет назад Прокуратор Иудеи наблюдал за выполнением проекта «Иисус». Он был послан туда именно для того, чтобы это произошло. И Пилат сделал все, чтобы он воскрес. Мы с тобой не знаем, но есть всего два варианта: или он действительно погиб на кресте и Пилат уже потом все обставил надлежащим образом, или, то, что ему дали выпить, усыпило его и потом он просто испарился и Пилат все сделал уже без него. Ведь никто, конечно, кроме пары сомнительных заявлений, не видел Иисуса после смерти, и потому нет никаких доказательств ни его смерти, ни вполне возможной жизни после якобы смерти. Разумные головы в Риме делали все, что бы была создана новая вера, и она была создана. Прошли столетия и появились Книги, последователи, поклонники и почитатели и, говоря современным языком, спонсоры проекта, которые увидели прямую выгоду для будущего усиления власти Рима. И, в конце концов, Рим принял христианство. Ты представляешь всю силу организации, которая находилась внутри языческого Рима, чтобы столько времени продвигать идею и победить. Волхвы были сильнее и умнее, чем о них думали государственные деятели. Правителям вообще стоит оглядываться, когда они поверили в свое могущество. Потому что, как только ты достиг цели, наступает самое сложное – удержаться. И вот тут-то все и прокалываются и совершают глупые поступки. Так что, была крайне сложная и хитрая операция, которая успешно завершилась. И теперь все это должно рухнуть? Отношения с Римом выстроены совершенно у всех западных правительств. Не могут они признать центром мира Иерусалим. Потому что тогда надо не только обедать в арабских ресторанах и восхищаться чудесами восточной цивилизации – надо вернуть всем этим странам украденное у них, признать их истоками человечества, признать все свои ошибки, признать, что они

не ниже, а выше или равные по уровню своего развития и имеет право на достоинство, уважение и, главное, что они имеют свой собственный голос, к которому должны прислушиваться все западные страны. Могут это сделать те, кто руководит нами? Им не хватает мозгов, потому что их жизнью руководит страх лишь за собственную жизнь и благополучие. Представь себе, Люсьен, что Большая восьмерка будет состоять совершенно из других государств, а прежние ее члены станут простыми наблюдателями – вот какие дела. Но, посмотри на толпы стоящих часами под дождем и солнцем туристов, которые хотят попасть в Лувр, в Прадо, в музеи Лондона и США. Зачем они стоят? Чтобы увидеть то, что европейцы привезли из Палестины, Ирана, Ирака, Афганистана, Индии и других стран. А потом посмотри на музей в Каире: насколько он беднее английских музеев. Все именно потому, что все его реликвии в Европе и Америке. А ведь, люди, чтобы увидеть и понять должны ехать не в Париж, а в Каир, Дамаск, Тегеран.

– Так, может быть…

– Я думал об этом. – Шрайбер задумчиво посмотрел в окно на проходящих мимо ресторана прохожих.

– И что придумал?

– А ничего не придумал. Или они, или мы с тобой. Какой у нас выбор? Учить арабский? Так Франция, Нидерланды и Швеция уже готовы к этому. И это надо остановить. Словом, лететь тебе сегодня в Рим, и пусть потом кто-нибудь еще раз попробует.

– А взрыв на Храмовой горе?

– Говорю же: трагическая случайность по неосторожности самих беспечных туристов. Думать надо, прежде чем ночью лезть туда, куда и днем нормальные люди боятся ходить…

В августе ходить по Цюриху неудобно, потому что слишком много туристов, которые глазеют в витрины, словно у них в городах витрины чем-то отличаются и еще, потому что все смотрят на твои туфли. Да! У меня бракованные туфли! А у Вас на руке копия Vacheron Constantin за двести долларов. Так что идите и смотрите в витрины, а потом поезжайте на рынок в Мюнхен, где Вы можете купить все это в идеальных подделках и копиях. И никто Вам из Ваших знакомых ничего не скажет, потому что у них почти у всех, то же самое. Почему меня не раздражают копии? Да потому что все, что происходит в нашей жизни, уже было. Мы копия и отражение чужой жизни и чужой судьбы в своих словах и своих поступках, мы совершенная копия их ошибок и заблуждений, а вот, чтобы стать самими собою нам надо здорово потрудиться. Но за это никто не заплатит – поэтому: да здравствуют прецеденты и исторические аналогии! Покрутите любого политика высшего эшелона, и Вы увидите, что он делает только то, что знает из курса, который изучал. Следовательно, и бороться с ним можно только теми же способами, которыми боролись с его предшественниками. Но, стоит ли борьба усилий, если все на свете ходит по кругу?

У газетного киоска Шрайбер замедлил шаг и остановился. Первые полосы всех мировых газет, которые лежали на прилавке, пестрели крупными заголовками о наводнениях, землетрясениях, экологических катастрофах, голоде, терактах и заявлениях по этому поводу всяких чиновников. Кого-то собираются забивать камнями в Тегеране, кого-то захватили в плен мятежники, кто-то бастует, а кто-то поет. Все идет своим чередом к полному закату и Шрайбер впервые поймал себя на мысли, что лежащие рядом с этими газетами порножурналы вызывают у него гораздо больше симпатии. Симпатяжки в неприличных позах гораздо приличнее фотографий трупов и изъеденных мухами лиц детей в Афганистане. Да и звуки, которые вырываются из горла в момент оргазма куда пристойнее слов некоторых политиков о равноправии, демократии и вере. Все потому, что симуляция оргазма перед камерой куда безопаснее для зрителей, чем симуляция веры и порядочности.

Завтра все эти газеты напишут о взрыве на Храмовой горе. Президенты и политики всех мастей будут бить себя в грудь, настаивая каждый на своем: кто на прекращении переговоров с террористами, кто на непредвзятом расследовании, кто на окончательном и бесповоротном признании палестинского государства. И никто из них не будет знать о том, что действительно случилось, но каждый из них будет рад новому шансу дать интервью, чтобы получить как можно больше голосов перед очередными выборами в Кнессет, в парламент и еще куда-нибудь. И только блондинка с соседней глянцевой обложки, широко раскрыв голубые глазки, будет настаивать на продолжении жизни.

Гл. 48

В самом центре Рима есть изящный ресторан «Ciao Bella». Часы показывали уже половину третьего, и до закрытия оставалось меньше получаса. В это время дня, когда итальянцы предпочитают отдыхать, на Via Vittorio Veneto полно туристов. Это немного раздражает местных жителей – они хотят спать ведь впереди еще бессонная ночь, которую надо как-то компенсировать. Но, как бы ни так: туристы в августе наглы до неприличия. Им хочется внимания, итальянских улыбок, пасты и низких цен. В августе? Если хочется всего этого сразу – езжайте в Милан – Рим до этого не опустится. Улыбки – да, но и хватит! Это Рим!