Евангелие отца
Шрифт:
Ты прав. И действие никогда не замедлит случиться, Иосиф. Шестьсот лет спустя, Мухаммед отправился к престолу Господнему со Священного Камня Иерусалимского, где, когда то стоял еврейский Храм. Зная о священных писания евреев и христиан, Мухаммед сказал арабам о едином Боге. И вот, как они поняли его слова: через шесть лет после смерти Мухаммеда, армия его последователей подошла к воротам Иерусалима, заявляя, что город принадлежит им. Какие слова нужны, чтобы тебя правильно поняли? Сколько раз должны были умереть пророки, чтобы те, кто смотрел на их смерть, поняли их слова и поступки? Разве мало того, что под Золотым Куполом Скалы на Храмовой горе, есть священный
В первой книге Торы – «Берешит» (22,1-18) повествуется о том, как Господь повелел праотцу нашему Аврааму взять своего любимого сына Ицхака и принести его в жертву на вершине горы Мория. Авраам повиновался повелению Всевышнего: он взошел на гору, воздвиг на ней жертвенник, возложил на него Ицхака и уже занес над ним нож, когда ангел, посланный Богом, остановил его руку. В следующий раз ангел не остановил людей. Почему? Иосиф не смог остановить Господа и это преследует род его века. И эта вина лежит на тебе, Иосиф? Нет. Не заблуждайся – все идет, как идет и так должно быть.
– Но, почему они молчат? Разве они, собравшиеся у костра, не знают что делать? Они смотрят на меня и в их глазах страх – они видят перед собой просто человека, но этот человек жив своей кровью и кровь эта приговор их лжи и ненависти.
Когда-то отец рассказал маленькому Иосифу притчу, как величайший еврейский законоучитель рабби Акива вместе с другими мудрецами пришел однажды к руинам разрушенного Храма и увидел, что из развалин, оттуда, где находилась Святая Святых, выбежала лиса. Увидев это, все мудрецы заплакали, но рабби Акива рассмеялся. "Чему ты смеешься?
– спросили его. Он ответил: "Пророки предсказывали, что Храм будет разрушен и лисы будут заходить в Святая Святых. Но, Пророки же предсказали, что придет день - и Храм будет восстановлен. Я увидел, что сбылась первая часть пророчества и теперь радуюсь тому, что это означает, что сбудется и вторая его часть". Это стало для Иосифа надеждой на то, что когда случается одно, обязательно случится и другое…
Солнце почти совсем скрылось, и только слабые лучи еще говорили о том, что жизнь отчаянно борется с тьмой. Вокруг костра говорили вполголоса. Иосиф не слышал того, что говорили, но они говорили о нем. Кто они, эти люди? Вчера, когда они спускались по склону горы от хижины, где он прятался несколько дней, он попытался расспросить спутника о том, как все произойдет и что будет потом. Спутник его отвечал очень скупо: то ли потому что не знал, то ли потому что этого не должен был знать Иосиф. Он говорил что-то про то, что будут очень важные люди и что никогда они ранее вот так не встречались, и что эта встреча может все изменить, если они смогут договориться, но очень многие хотят, чтобы всех этих людей убили. И что встреча эта может стать последней для каждого их них, потому что…. Он что-то бормотал еще и Иосиф ощутил страх. Животный страх. Но, если не убьют? Если все будет хорошо, что тогда?
– Хорошо еще никогда не было. – Неожиданно ответил его спутник.
– Тогда зачем вы согласились мне помочь?
– Чтобы эта встреча состоялась, потому что только эти люди могут решить, что делать дальше. И, слава Аллаху, она состоится сегодня вечером. Без них все могло бы быть по-другому. – Если бы Иосиф видел в этот момент усмешку, скользнувшую по лицу его провожатого, он бы понял, что страх, который он почувствовал, появился не случайно.
И
И только один вопрос беспокоил Иосифа: имел ли он право приходить к тем, кто не знает другого языка, кроме языка боли и страха. Он совершил ошибку? Но, как еще быть услышанным, кроме как через крик? И пусть это будет крик тех, кто должен был его услышать. Он так думал. Теперь, когда ночь пришла, и люди у костра говорили о нем, он чувствовал, что страх не ушел, и нет ощущения победы. Нет радости от того, что его услышали, потому что он понял: те, к кому он пришел, сделали только первый шаг – второй и вероятно последний для многих из тех, кто сидит у костра, а может быть и для него, еще впереди.
Неожиданно ярко сверкнула луна и стала небом. Все окрасилось в белое: одежды людей сидевших у костра, земля и Золотой Купол Храма. Крысы на секунду прислушались, и муравьи на секунду прекратили свою вечернюю работу. Они подняли головы в небо и принюхались, но никакой опасности не почувствовали. Не пахло дождем, а значит, не стоило уж слишком торопиться: дом близко и они успеют спокойно дойти и улечься спать.
Звука не было, появился только странный свет, как будто где-то очень далеко началась сильная гроза. Но, вот и звук появился, и Иосиф увидел удивленные лица, обращенные на него. Они что-то спрашивали – они как будто кричали ему что-то все вместе. Он улыбнулся им в ответ: «Все хорошо», хотелось ему сказать. Все хорошо, Иосиф. Все уже хорошо, потому что тихо и спокойно. И так теперь будет всегда.
Гл. 46
Бальтазар предвкушал реакцию Никоса, сидевшего за столиком в кафе, когда осторожно подошел к нему со спины и бросил монетку на салфетку, лежавшую на его коленях. Никос автоматически поднял голову вверх и Бальтазар вышел из-за спины и, смеясь, сел в соседнее кресло.
– Нет, нет, нет, дорогой! Нельзя быть настолько уверенным в своей избранности: кому-то только дождь с неба, кому-то кирпичи на голову сыплются, а Вы даже мысли другой не допускаете, как ждать от Него финансовых благ.
– Кто Вы? – Реакция Никоса была смешанной: испуг, смущение и агрессия сразу.
– Скажу. Только вот что Вам это даст? Вы, мой таинственный Никос-Лео-Барт, так всех запутали, что мне поручено все эти безобразия прекратить.
– Вы киллер?
– Я - киллер? Нет. Киллер приедет минут через пятнадцать. Он просил извиниться, что задерживается – семейные обстоятельства. Но не переживайте – он человек слова. Так что у нас есть еще четверть часа, чтобы разобраться кое с чем и понять: нужно отрывать занятого человека от других дел, или пусть уж приезжает.
– Неожиданная форма исполнения приказа. Почему я?
– А почему не Вы? Почему других убивать можно, а Вас нельзя?
– Знаете. – Никос встал. – Мне не до шуток. Я жду делового партнера, и у меня нет желания портить себе настроение и вызывать полицию, что бы они разобрались с Вашими играми.
– Партнера, говорите? Не мистера ли Дюпона? Так он не придет и тоже просил извиниться. Кардинал так мило за ним ухаживает, что мистер или мсье, как Вам будет угодно, Дюпон-Дюпри подумывает вообще остаться в Ватикане в качестве фрилансера при пресс-службе.