Европейские поэты Возрождения

Данте Алигьери

ЭПИТАФИЯ ГРАФУ ЛЕЙСТЕРУ

Здесь погребен воитель, Что меч не обнажал; Здесь погребен придворный, Что слова не держал; Здесь погребен граф Лейстер — В правленье был он плох, Его боялись люди И ненавидел бог.

* * *

Анахорет, в глуши, покинув свет, Я жажду дни сомнений провести Со скорбью, неподвластной бегу лет, Где лишь любовь меня могла б найти. Вкушая брашна тягот и забот, Упьюсь слезами из моих очей; В неодолимой мгле мне свет прольет Огонь сгорающей души моей. Печали плащ мне тело облачит, Надежда сгубленная — посох мой, Влеченье долгое и поздний стыд Мне образуют жесткий одр ночной. И пусть Отчаянье стоит у врат И впустит

Смерть, коль Страсть и Рок велят.

* * *

Пусть плоть, в стенах заточена, Не чует ран, ей нанесенных злом, Зато душа, свободы лишена, Прикована к пленявшему в былом, Лишь бледный лик унынья виден ей. Был прежде этот каземат Любого обиталища милей, Но время и превратности сулят Иного стража мне и стол иной. Свет красоты и огнь любви меня Живили, но сокрытому стеной Ни пищи нет, ни света, ни огня. Отчаянье замкнуло мне врата. Стенам кричу — в них смерть и пустота.

* * *

Что жизнь? Комедия страстей, А наши радости — антракты в ней. Во чреве матери мы, как в гримерной, Готовимся для пьесы смехотворной. Нам небо — строгий зритель: с вышины Ему все наши промахи видны. В финале от жестокого светила, Как занавес, укроет нас могила. Так мы спешим на отдых, а потом Всерьез, не лицедействуя, умрем.

МАЙКЛ ДРЕЙТОН

АЗЕНКУР

Во Францию пора! Попутные ветра Подули нам — ура! Война в разгаре! Доплыли мы легко До устья Сены, в Ко: Привел нас далеко Державный Гарри. Был каждый вражий форт Пред нами распростерт — Кто весел был и горд, Остался хмурым! Ни дня без битвы нет… Но показал рассвет Французской рати цвет Под Азенкуром. Их коннетабль-нахал Герольда к нам прислал: Чтоб Генрих выкуп дал, Он сразу хочет. Но негодяям тот Ответа не дает: Улыбкой тьму невзгод Врагу пророчит. Такую речь тотчас Завел король для нас: — Их больше в десять раз, Но нам не страшно. Мы в битву поспешим, Француза сокрушим, Победой завершим Бой рукопашный. Что сам я, — молвил он,— Доставлю им урон Иль буду тут сражен — Любому явно. Я торжества добьюсь Иль кровью обольюсь И наземь повалюсь, Убит бесславно. О боже в небеси, Ты вспомни о Креси Итак нас вознеси, Как предки были, Когда наш славный дед, Священный дав обет, Заставил меркнуть цвет Французских лилий». Передовой отряд Весть герцог Йорк был рад Стал Генрих с ними в ряд, Овеян славой. И под началом тыл У Эксетера был — Вовсю их разъярил Француз лукавый. Отряд мечи рванул, Доспехами сверкнул, А барабанный гул Готовил к бою. При кличе боевом Все дрогнуло кругом: Вел речи с громом гром, Труба — с трубою. А Эрпингам-старик Дал знак засаде вмиг — Он духом не поник В годах преклонных! Чуть рой разящих стрел Лавиной полетел — Строй мигом поредел Французов конных. И стрел смертельный шквал Французов поражал, Как рой змеиных жал, Теперь уж близких. Стрелок любой стоит, Как будто в землю врыт — Никто ие посрамит Сердец английских! Бросай, ребята, лук, Нам целить недосуг, Теперь и силой рук Хвалиться можно! Немало черепов Пробили до зубов: У наших молодцов Рука надежна. Король, отрада сеч, Подъемля острый меч, Заставил многих лечь, Могуч и статен. Французов кровь на нем Вовсю текла ручьем, Понес его шелом Немало

вмятин. И Глостер из ножон Меч разом вырвал вон — Был равен брату он Желаньем биться, А Кларенс был палим Крещеньем боевым — Немногие бы с ним Могли сравниться! Французов Оксфорд бил, А Уорик чуть не плыл В крови, что щедро лил В разгаре дела, А Саффолк топором Всех поражал кругом, И Феррерс был при нем, И Фэнхоп смелый. В Криспинов день святой Был дан сей славный бой, И взысканы судьбой Мы в щедром даре. О, так же нашу рать Придется ль воспевать? Родится ли опять Такой же Гарри?

* * *

Прими, о дева, горестный итог Вседневного любовного томленья, Слезами окропленный между строк, Овеянный тоски унылой тенью; Печальный памятник моих скорбей, Бессчетных вздохов жалкое жилище, Укор судьбе и гимн любви моей, Которой в мире не бывало чище. Тебе как дань возжег я фимиам С усердьем, верой, мыслями благими, С мольбой, с надеждой завещать векам Твое блаженное святое имя: Его как добродетели пример Поднимет Муза выше горних сфер.

* * *

Осиленное мраком, солнце дня Вкусило сон, зардевшись пред закатом, Но та, что ярче солнца для меня, Уже в ночи лучилась ярким златом; Кто жаждал видеть, как ревнует дол, Когда горе неслось ее дыханье; Кто в мире зримом слышать предпочел Травы под дивной ножкой колыханье; А я не смел искать блаженней див, Чем звезды те, что глянули в зеницы Ее очей и, солнце отразив, Скликали херувимов в очевидцы; Сияла ночь, и воздуха кристалл В лучах любви восторженно блистал.

* * *

Глухая ночь, кормилица скорбей, Подруга бед, вместилище томленья, Зачем, смолы тягучей и черней, Ты отдаляешь утра наступленье? Зачем надежды ты спешишь известь И адским замыслам даешь раздолье; Зачем ты пробуждаешь в сердце месть И грех берешь под сень свою соболью? Ты — смерть сама, в тебе заключена Могила света, радостей темница, Да помрачатся звезды и луна, И благовонье с неба не струится, Затем что ты тревожишь страсть во мне, От коей я горю в дневном огне.

* * *

Сколь многих пышных суетных особ, Взирающих на чернь в окно кареты, Пожрет забвенье раннее, чем гроб, Зане в стихах красы их не воспеты. Прими же в дар бессмертья благодать! Сей быстрый век века лишат обличья, И королевы станут почитать За счастье отблеск твоего величья. Прочтя рассказ о столь благой судьбе, Скорбеть начнут матроны и девицы, Что не дано им было при тебе, Украсившей прекрасный пол, родиться. Ты воспаришь, презрев земную ложь, И в вечных песнях вечность обретешь.

* * *

Как часто время за года любви Свой зыбкий облик странно изменяло, Прямые искривляло колеи И прихотям Фортуны потакало! Не доверяя зренью, видел глаз Несчастье Эссекса, покой Тирона, Великой королевы смертный час, Преемника восход к вершинам трона, С Испанцем лад, с Голландией разрыв,— Так пляшет колесо слепой Фортуны. Но я служу любви, пока я жив, И для служенья силы в сердце юны. Пусть изменяют небо и земля — Своей святыне вечно вереи я.

БЕН ДЖОНСОН

ГИМН ДИАНЕ

Час царице воссиять! Феб на отдых отошел, Так войди в чертог и сядь На серебряный престол. Как ты Гесперу мила, Превосходна и светла! Гея, зависть отгони, Тенью твердь не заслоняй: Чистой Цинтии огни Озарят небесный край — Ждем, чтоб свет она лила, Превосходна и светла. Лук жемчужный и колчан Ненадолго позабудь И оленю средь полян Дай хоть малость отдохнуть; День в ночи ты создала, Превосходна и светла!