Фанатизм
Шрифт:
– Да-да, я тоже так думаю. Значит, все отлично у вас…
Я боялась, что вот-вот она начнет рассказывать, каков Горчаков в постели, есть ли у ангела член и каких размеров…
– Ир, меня тошнит как-то…
– А температура есть? – вскочила она.
– Небольшая была утром.
Она попятилась.
– Ты маску носишь?
– Нет…
Ирина поспешила убраться. Не иначе, как опасалась заразить Горчакова. Еще бы –
Я не ревела. Просто смотрела в окно.
Когда на улице ветер, а в квартире не включен свет, можно просидеть у окна бесконечно долго – положив голову на подоконник и глядя на людей на улице. Ты в тепле, ты защищен, а они, несчастные, носятся на ветру, в суете, в беготне по магазинам.
Но на самом деле – это не твой дом, а съемная квартира, и у тебя за душой нет ничего, кроме того же ветра, который снаружи.
У тебя нет ничего. Только несколько страниц в Интернете, которые никто не читает. Только работа, на которой тебя так легко заменить. Только твои мечты, которые уже никогда не сбудутся: их время прошло.
Человек, которого ты любишь, живет своей жизнью – курит, тратит деньги, развлекается, работает, страдает от похмелья, занимается сексом. Ты считаешь, что секс – это так мало, ничтожно мало. Но его секс с другой женщиной – это сразу минус полжизни и минус полсердца.
Ветер рвет сумки из рук усталых женщин. А они спешат – как парусники против течения – готовить ужин, радовать, утешать, оберегать своих любимых, заботиться о детях. Женщины с сумками – это те самые киты, на которых стоит неустойчивый мир.
И где-то сейчас бежит Ирина – с пакетом из супермаркета, с планами на сто лет вперед, с возможным «невозможным», со своим огромным счастьем – бежит к Горчакову, такому любимому, фантастическому, сбывшемуся для нее одной Горчакову.
А я сижу у окна и смотрю на ветер.
– Ты знаешь, который час? – спросил Бусыгин, когда я набрала его номер.
– Нет.
– Одиннадцать вечера.
– И что? Вы уже спите?
– А я тебе нужен?
– Нужны.
Он приехал. Вошел, снял шапку с козырьком и пригладил волосы.
– Обещал себе – не видеться с тобой больше.
– Считайте, что это по работе, – предложила я. – Как ваше расследование?
– Да так. По кругу.
Я хотела рассказать ему об Ирине, но не смогла. Опять пришлось бы говорить о Горчакове, а язык немел от его имени.
– Точно ничего не случилось? –
– Это я без косметики.
В постели он ничего не делал, лежал молча и глядел в потолок. Я повернулась к нему.
– Сергей Сергеевич, вы сердитесь что ли?
– Ты же поговорить меня позвала…
– Нет, поговорить я бы позвала кого-то из наших.
– Зачем тогда?
– Просто ветер там. Страшно. А с вами не страшно.
– Бедная моя девочка…
– Он там воет.
– Кто?
– Ветер.
Бусыгин обнял меня, и мы уснули. Безо всякого секса. Секс – это же ничтожно мало. Или это для тех, кто не слышит ветра по ночам.
20. НЕХВАТКА ЛИЧНОГО
Представьте, как я удивилась, когда Бусыгин позвонил мне через несколько дней и спросил, не больна ли я гриппом. И спросил таким голосом, как будто сам был болен, – деревянным, жестким, хриплым, милицейским голосом. Я рассмеялась.
– Хотите меня обвинить в распространении инфекции?
– Пока нет результатов экспертизы – не хочу.
– Какой экспертизы? – спросила я.
– Судебно-медицинской, как обычно.
– По поводу?
– Ирина Максимова скончалась.
– Не выдумывайте!
Он крякнул. И я поняла, что уже не до шуток – совсем, окончательно.
– Сергей Сергеевич, мне приехать?
– Не надо. Потом поговорим.
Дома он рассказал мне, как это произошло. Горчаков был на работе, а Ирина зашла к себе за вещами. Договорились, что она возьмет сумку и заедет за ним в офис. Ее не было, он позвонил – она не ответила. Он подождал еще немного, потом взял такси и поехал к ней – нашел дверь открытой, а ее мертвой. Вызвал скорую помощь и милицию.
Врачи, напуганные эпидемией, спросили, не кашляла ли она в последнее время, не было ли температуры, и он вспомнил, как она волновалась, не подхватила ли от меня грипп. Но судмедэксперт установил, что смерть наступила в результате паралича дыхания и комы вследствие отравления синильной кислотой. На столе потом обнаружили чашку с недопитым кофе – с миндальным ароматом. Убийца не стал прятать чашку – просто вышел, оставив дверь незамкнутой. Чужих отпечатков в квартире не было. Конечно, Ирина была хорошо с ним знакома – впустила в дом и пила с ним кофе. У порога осталась сумка с собранными вещами.