"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
«– Заключив временное перемирие, выходцы из пятнадцатого года объединились со своими нынешними «предками» и предложили тем посильную помощь в предстоящем десанте в Крыму. Сознаюсь, моя ошибка. Не следовало перетаскивать сюда пулеметы с патронами. Старый хрыч не упустил шанса ответить.
– Как и на Балтике?
– Как и на Балтике…»
В тот вечер я узнал полную, доселе сокрытую от меня историю балтийского противостояния дедушки и внука и ответ на вопрос: почему «Морти» и «Щука» продолжают стеречь Питер даже после того, как надавали по шеям вражеской эскадре?
Предыстория такова. 8 июня 1940 года. Норвежское море. Вот-вот наступит финальный аккорд начавшейся еще в апреле битвы за Нарвик. За четыре дня до этого из Киля
Ближе к полудню марсовой на мачте «Шарнхорста» видит дым. Что такое? Британские эсминцы «Ардент» и «Акаста» сопровождают авианосец «Глориес». Вот их-то всех троих немцы по очереди и потопили в тот день. Но это в моей реальности, а в иной исчезла добыча из-под носа линкоров маршала и очутилась в водах Немецкого моря 1852 года, чтобы после «штерновской обработки» рьяно взяться помогать Напиру, захватить Петербург следующим летом. И если «Ардент» и «Акасту» (это он, сволочь, «Палладу» потопил) наши быстро нашли и уничтожили, то «Глориес» до сих пор где-то прячется и выжидает. И оставить его без внимания ну никак нельзя. Там из артиллерии шестнадцать 120-мм орудий есть и еще авиаотряд имеется: тридцать истребителей «Гладиатор» и «Харрикейн», пять торпедоносцев «Суордфиш». Ну, в то, что «Щука» «Глориес» потопить сможет, в это я, пожалуй, поверю, но вот как советские моряки будут бороться с британскими самолетами, если те вдруг решат напасть на столицу, мне непонятно. И Петров ясности не добавляет. Зато добавляют другие.
История в очередной раз повторяется. Подоспевшие на подкрепление к интервентам «внучата» стали тем козырем, который и склонил чашу весов у Альмы не в нашу пользу. И хотя союзники даже с «футурдовеском» сумели оттеснить русские полки, все же смять их и опрокинуть их им не удалось. Наши стояли насмерть. Владимирский полк погиб почти полностью. Тарутинский и Московский тоже. Продолжать движение дальше союзники не могли, однако уже отыгранный «оригинальный» сценарий в принципе повторили. Немного отдохнули, перегруппировались, двинули на Севастополь. И тоже с юга пристроиться хотели. Там ведь позиции на Херсонесском полуострове, стоянка для судов, удобное сообщение с флотом. Вот только «на сей раз» Меншиков к Бахчисараю не отступил и, несмотря на новые обстоятельства, дал врагам сражение под Балаклавой. Выиграть не выиграл, но крови врагам попортил, а там и в городские укрепления интервенты уперлись.
На море тоже своя баталия. Разумеется, после того как задолго до Альмы вокруг Севастополя мин понаставили, печально известного затопления кораблей не состоялось. Корнилов с Нахимовым с одобрения Меншикова продолжали морскую войну. И забрала она уже немало жизней наших моряков, среди которых оказался и Миша, убитый ядром через день после Альмы.
«– Вот он только что стоял у орудия, подбадривал матросов, и вдруг как подкошенный упал на палубу, – рассказал мне один из уцелевших мичманов. – Я подбежал к нему, тронул его, поднял голову – Михаил был мертв. Лицо обезображено, весь правый бок забрызган кровью. Погибель не щадит молодых…»
Спустя два дня шальная британская пуля сразила Макария, не пожелавшего оставаться на берегу, когда в море бой идет. В огне сражения сгинула пиратская бригада «Портокалос и сыновья». Тяжелораненый Кошка тоже висел на волоске от смерти, но выжил и теперь переведен
«Дамы наши начали угощать солдат и офицеров фруктами и овощами. Всюду шли оживленные разговоры и расспросы; у многих были здесь знакомые, но угощали больше и расспрашивали, конечно, незнакомых.
Помню, как одна из дам (кажется, м-м G) спросила у солдата, страшны ли англичане в бою.
«– Какое там! – ответил он ей, махнув рукой. – Ен все больше из штуцеров да с бонбов. Никакой возможности нет подступиться. Ты на него идешь, а он тебя как вдарит бонбой, тут, брат, хошь не хошь пойдешь назад. Разве что кантечницей его достанешь.
А штыков ен не держит, сразу бегет, как от чумы. Штуцером аль бонбой, то да, а так…»
Вот такой настрой у нашего рядового пехотного состава. Только в штыки ни бритые, ни французы, ни тем более турки кидаться не собираются. Зачем, когда Черноморский флот много судов потерял в длительных сражениях. Лучше уж правильная осада. Тем более что у русских не все гладко со снабжением. И ведь правы враги. С подтягиванием к Севастополю подкрепления и всего-всего-всего началась хорошо мне знакомая еще по Первой мировой снабженческая бестолковщина, а пушки интервентов работают без устали. Укрепления города пока держатся, наши батареи и пулеметные гнезда не дремлют, но долго вот так вот бодаться не выйдет. Нужен перелом ситуации. И перелом этот попробую организовать я.
Глава 15
Все имеет свои границы. Даже осажденный Севастополь. Он делился на две половины – мирную и боевую. Баррикады в далеком конце улиц Морской и Екатерининской разделяли эти две половины. Однако разделения довольно условные. И даже если оказываешься на Северной стороне, все равно от войны тут совсем не уйдешь. И многие этим пользуются. Очутившись на Северном укреплении, можно заметить маркитантский шатер с названием «Одесская гостиница». Тут на полу у самой парусинной стенки стоят бочонки с вином, маслом, икрой, селедкой, а на них банки с огурцами и грибами. На прилавке громадный ящик с конфетами, сигарами и сухарями, под потолком качается на веревках сушеная рыба, висят колбасы и кренделя. Сам хозяин этого «ларька» ИП (точнее, маркитант) Змиев, в шинели, крест-накрест подпоясанной шарфом, в ватном картузе с толстой кожаной сумкой, перекинутой через плечо, и пистолетом на боку, уже суетится возле очередного покупателя, а точнее, меня. Знает, каналья, что буду покупать для пулеметчиков та баку.
– Не желаете ли сигар-с? – снова завел он свою шарманку. – Самый тонкий аромат-с! У Томаса и Шнейдера таких не найдете-с!
– Не нужно.
– Тогда могу-c предложить отличный чубук-с…
– Но мне и чубук-с не надо. Продавай его кому другому, а я все равно не куплю.
В предрассветном сумраке иду к пристани, чтобы на лодке перебраться на Южную сторону. Здесь все давно уже напоминает огромный фабричный двор. В одном месте навалены кучи каменного угля, в другом – кули с сухарями. Всюду видны жилые землянки, чьи трубы дымят почище заводских. У самого берега барак, где расположилась мертвецкая. Сюда с Южной стороны привозят погибших для омовения и погребения. Есть еще высоченные пирамиды бомб, гранат и ядер всех мастей и калибров, среди которых постоянно снуют матросы и солдаты. В воздухе пахнет каменным углем и тютюном. Шумно, как на базаре, и народу не продохнуть, несмотря на раннюю пору.