Фата-Моргана 2
Шрифт:
Я слышал, как он легко ступает по снегу. Шаги затихали, затихал и плач во мне.
Я открыл глаза и еще успел увидеть, как он обернулся и помахал мне рукой.
И тут снег опустил завесу.
"Какой он смелый, мой отец,– подумал я,– идет туда и не ропщет".
Я вернулся домой и еще выпил с Чарли у камина. Он взглянул мне в глаза и молча выпил за то, – что он там увидел.
А наверху меня ждала постель, похожая на белое снежное поле.
Снег все летел к моему окну со всех сторон света, падал на все и повсюду, заметал две цепочки следов: одна уходила
Я лег на свое снежное ложе и вспомнил лицо отца, когда он в последний раз взглянул на меня, помахал рукой и ушел.
Это было самое счастливое, самое молодое лицо из всех, что я видел.
С этим я заснул и больше не плакал.
У. Ле Гуин
Путешествие в глубь сознания
– Это Земля? – крикнул он, поскольку все вокруг резко изменилось.
– Да, это Земля,– сказал другой, который находился рядом.– Где же еще ты можешь быть? В Замбии люди катаются с горы в бочках, чтобы подготовиться к космическим полетам. Израиль и Египет внезапно уничтожили всю растительность в своих пустынях Читательский сборник "Ридерс дайджест" купил контрольный пакет в Картеле Объединенных заводов США. Население Земли увеличивается на тридцать миллиардов, к каждому четвергу. Миссис Жаклин Кеннеди-Онассис выходит замуж за Мао Цзе-Дуна в целях безопасности, Россия заразила Марс плесенью.
– Ну что ж,-сказал он. – Значит, ничего не изменилось.
– Ничего существенного. Как любил говаривать Жан Поль Сартр: ад – это другие люди.
– В ад Жана Поля Сартра. Я хочу знать, где я.
– Тогда скажи, кто ты?
– Я.
– Кто "я"?
– Меня зовут…
– Как?
Он стоял, его глаза наполнились слезами, колени дрожали, и он знал, что не помнит, как его зовут. Он был пустым местом, зашифрованной строкой, иксом. У него имелось тело и все прочее, но он не знал, кто он.
Они стояли на краю леса: он и тот, другой. Этот лес был знакомым, но листья были блеклые, и паразиты леса, поработавшие здесь, искромсали все ветки. Мимо них в лес вошел олень и сразу же лишился имени. Безымянное животное посмотрело на них влажными глазами из лесного сумрака, затем исчезло.
– Это Англия!! – крикнул потерявший свое имя, хватаясь за спасительную соломинку, но другой сказал:
– Англия затонула год тому назад.
– Затонула?!
– Ну да, пошла ко дну. Ничего не осталось, кроме последних четырнадцати футов горы Сноудон, теперь называющейся Новый Уэльский Риф.
Известие потащило его ко дну. Он был уничтожен.
– О! – крикнул он, стоя на коленях. Он хотел умолять когото о помощи, но не мог вспомнить, к кому же должен обратиться. Помнил только, что первая буква "Б". В этом он был почти уверен. Он заплакал. Другой сел рядом и положил руку ему на плечо.
– Мы должны идти, не принимай все это близко к сердцу. Добрый голос придал Иксу смелости. Он взял себя в руки, вытер лицо рукавом и посмотрел на второго. Между ними было некоторое сходство. Но он был другой. Во всяком случае, тоже без имени. Что в этом хорошего?
Когда Земля повернулась вокруг своей оси, тени пронеслись у него перед глазами, затем двинулись на восток, дальше и дальше, к глазам другого.
– Думаю,– сказал безымянный,– нам следует выйти из тени… ну, вот этих самых…
Он показал на длинные предметы, коричневые внизу и с обильной зеленью наверху, названия которых он больше не помнил. Ему было интересно, каждый ли предмет имеет свое название или же все они имеют одно имя. И как насчет его самого и того, другого: делили они одно имя, или каждый носил свое?
– У меня такое чувство, что я вспомню название, если отойду от них,– заявил он.
– Конечно,– ответил тот, другой,– но это все равно не имеет никакого значения.
Когда они вышли на солнечный свет, он сразу вспомнил, что место называлось лесом, а предметы имели название "деревья". Только он не мог вспомнить, были ли у деревьев свои личные имена. Если да, то он все равно их не помнил. Возможно, он не знал, что это за деревья.
– Что же мне делать, что делать?
– Эй, послушай, ты можешь называть себя так, как тебе нравится. Почему бы и нет?
– Потому что я хочу узнать свое настоящее имя.
– Это не всегда легко. А пока ты можешь взять какое-нибудь прозвище, для того, чтобы было легко общаться. Выбери имя, любое имя! – посоветовал другой.
– Нет,– гордо ответил Некто,– я выбираю свое имя.
– Ладно. Хочешь одноразовый носовой платок?
Некто взял платок, высморкался и сказал:
– Я назову себя…– он в ужасе остановился. Второй мягко смотрел на него.– Как я могу сказать, кто я, если я не знаю, что я из себя представляю?
– А как ты это узнаешь?
– Если бы у меня было что-то, если бы я сделал что-то…
– Это превратило бы тебя в человека?
– Конечно!
– Я никогда об этом не думал. В таком случае, как тебя зовут, не имеет значения, любое имя подойдет, в зачет идут только твои поступки.
Некто встал и твердо сказал:
– Я буду существовать и назову себя Рольфом.
Ковбойские джинсы туго обтягивали его крепкие бедра, широкий шарф обматывал шею, в густых черных волосах поблескивал пот. Он стоял за спиной Аманды, постукивая рукояткой хлыста по голенищу, в то время как она сидела в своем старом платьице, прислонившись к ореховому дереву. Он стоял на солнце, но не солнце, а злоба распаляла его.
– Ты дура! – крикнул он женщине.
В ответ раздался веселый голосок южанки:
– Почему, мистер Рольф? Я только слегка упряма.
– Ты ведь понимаешь, что я, янки, владею всей этой землей до Вивилвилля? Страна,– принадлежащая мне. Твоя ферма больше не принесет ни одного ореха для моей кухни!
– Разумеется. Почему бы вам не пойти в тенек, вы так разгорячились на солнце, мистер Рольф?
– Ты типичная самка,– пробормотал он, обернувшись. Он увидел ее: белую, как лилия, в стареньком платьице, в тени огромных старых деревьев. Неожиданно он оказался подле ее ног, схватив ее за руки. Она забилась в его сильных руках и слабо крикнула: