Фатум
Шрифт:
Алиса пододвинула растение ближе: однажды на нём появятся прекрасные цветы, и пусть красота не будет длиться дольше мгновения, всё же она того стоит. Однажды наступит момент, когда этот печальный журавлик вырвется на свободу и станет одним из тысячи, и тогда произойдёт долгожданное чудо…
– Привет! Тоже здесь первый раз? – звонкий детский голос вывел девушку из оцепенения. Она повернулась и увидела улыбающееся лицо с лучистыми светло-зелёными глазами. Незнакомка на самом деле была похожа на ребёнка: такая же непосредственная и жизнерадостная.
Алиса невольно улыбнулась, увидев клетчатый берет с козырьком, неуклюже свалившийся набок. Девушка покраснела, по всей видимости осознав, что выглядит немного нелепо, поправила козырёк
– Меня зовут Саша. Саша Ветрова. Недавно поступила на факультет прозы.
Алиса слегка пожала протянутую руку: казалось, пальцы незнакомки сделаны из хрусталя и вот-вот сломаются. «Похожа на куклу барби, – подумала девушка. – Вот только безумно живая», – но ничего не сказала вслух. Юная коллега по перу достала из миниатюрного фиолетового рюкзачка расчёску и провела по белым кукольным волосам. «Такие длинные и такие прямые», – отметила Алиса, совершенно позабыв о необходимости представиться. Она коснулась своих непослушных каштановых кудряшек и недовольно тряхнула головой. Ведь существуют же почти идеальные люди, почему только ей так не повезло с внешностью? Девушка тяжело вздохнула, и собеседница как будто немного насторожилась. Она прижалась к спинке стула и облизала сухие губы. Широкие чёрные стрелки делали её глаза большими и немного печальными. Сейчас они казались слишком испуганными, как у заблудившегося зверька, который потерял маму. Загадочная девушка спрятала руки в больших карманах длинного серого пиджака.
– Наверное, я тебе не понравилась? – послышался приглушённый вопрос.
Алиса положила руку на плечо несчастного ребёнка и обворожительно улыбнулась. Едва ли кто-нибудь мог устоять перед Алисиной улыбкой, которая имела эффект зеркала: наблюдатель обязательно повторял это невесомое движение губ, а потом удивлялся собственной беззаботности.
– Нет, с чего ты взяла? Прости, я так долго разглядываю людей… Мне обычно очень интересно заводить новые знакомства. Но, как писатель, я немного странная, – затараторила девушка. Ей на самом деле очень понравилась Саша, и, возможно, они могли бы стать хорошими подругами.
– А как тебя зовут? Просто ты ничего не сказала, вот я и навоображала всякого, – глаза девушки, похожей на живую куклу, засияли. «Взгляд, который способен растопить даже самые ледяные сердца», – отметила про себя её очарованная собеседница.
– Извини ещё раз… Я Алиса, – она немного помолчала и, как будто что-то вспомнив, добавила:
– Алиса Лужицкая. И я тоже недавно поступила на факультет прозы.
Саша захлопала в ладоши; козырёк клетчатого берета снова опустился на глаза. Девушка не обратила на это никакого внимания, достала из рюкзака телефон в ярко-жёлтом чехле и предложила новой знакомой сделать фотографию на память. Алиса успела заметить интеллигентное лицо Бунина на экране блокировки.
Вечером счастливая Саша Ветрова сделала новую публикацию в своём блоге: «Всем привет, сегодня у меня наконец-то появилась подруга».
Поэтическая дуэль началась – без секундантов, докторов и пистолетов. Впрочем, в мире существует оружие пострашнее: именно оно, согласно Священному Писанию, и дало начало нашему земному аду.
Лавр выглядел взволнованным, точно от результатов этого поединка и в самом деле зависело будущее. Алиса видела, как предательски дрожат его пальцы и он сжимает руки за спиной, чтобы никто этого не заметил. Лаврентий избегал смотреть на соперника, которым оказалась красивая девушка в длинном чёрном платье. По всей видимости, она любила мрачные оттенки, и её светлая кожа казалась от этого ещё бледнее.
Алевтина Лысенко – одна из лучших учениц школы литературного мастерства «Фатум». Сокращённо – Тина, но ни в коем случае не Аля. Так же, как и Ахматова, ненавидит, когда её называют поэтессой. Только поэт – и никак иначе; девушка не может позволить, чтобы люди искажали это потрясающее слово. Она
Лавр взял микрофон и поздоровался с публикой. Вместо галстука-бабочки на жёлтой рубашке красовался огромный чёрный бант.
– Вот же дурак, – шепнул куратор с факультета поэзии. – Всё это уже было у Маяковского.
Саша бросила на раздосадованного мужчину вопросительный взгляд: неужели он не мог оставить этот комментарий при себе? Надо же хотя бы немного соблюдать правила приличия! Но Алиса наклонилась к её уху и предупредила:
– Он у них такой и есть… странный. Лавр уже к этому привык.
– Ого! А ты знаешь Лаврентия? – удивилась Саша Ветрова, округлив глаза.
– Знаю. Он меня сюда и позвал.
– Вау! Оставим ему отзыв? – новая подруга взяла в руки стикеры с совами, которые предназначались для обратной связи.
Алиса сощурила глаза.
– Хм… Даже не знаю. – она посмотрела на коренастого смуглого мужчину с густыми чёрными бровями. – Их куратор сказал, чтобы мы просто кивали из вежливости и аплодировали для красоты.
Между тем Лавр откашлялся, оправил рубашку и, зачем-то прикрыв глаза, начал рассказывать о себе. Алевтина не отводила от него взгляда, но сама ничем не выказывала волнения и смиренно ждала своей очереди. У неё была такая идеальная осанка, и она держалась с такой грацией и хладнокровием, что Алиса невольно сравнила девушку с ожившей статуей и на всякий случай записала случайную мысль в блокнот. Сложно предугадать, кто однажды появится на страницах историй писателя. Никогда не знаешь наверняка и, что самое удивительное, не можешь это контролировать. Порой герои сами решают, кому оставить право на жизнь, а кого навсегда вычеркнуть из списка действующих лиц.
– Меня зовут Лаврентий Иванов. Прошу иметь в виду два важных факта. Я не люблю это громоздкое имя, поэтому близкие люди называют меня Лавром. А ещё я неслучайно произнёс свою фамилию с ударением на первом слоге. Знаете такого поэта Серебряного века – Вячеслава Иванова? Вот я как раз его однофамилец.
На этом моменте куратор в отчаянии закрыл руками лицо: ему было стыдно за то, что говорил перед публикой самый любимый студент. Впрочем, теперь они были квиты.
Алевтина, напротив, не сдержала улыбки, хотя на первый взгляд могло показаться, что ей это совершенно не свойственно. Снежная королева едва не растаяла, но вовремя взяла себя в руки. Теперь она была увлечена разглядыванием понурых лилий на собственных ногтях.
– Меня попросили коротко рассказать о начале своего творческого пути, – Лавр сделал небольшую паузу и потёр кончик носа. – Что ж, вспомню один забавный и восхитительный случай, – он рассмеялся и провёл рукой по растрёпанным волосам, сощурился, взял пластиковый стаканчик и поднял над головой, точно собираясь сказать тост. – Сейчас прозвучит слишком пафосно, но первое стихотворение я написал в пять лет. Да, ещё даже в школу не ходил, а уже бездумно рифмовал слова, – он взглянул на куратора, который стоял рядом с пустым стулом, смиренно сложив руки на груди. – Как-то раз в нашем доме собралось очень много людей. Кажется, отмечали что-то… Даже не помню, какой это был праздник, – снова коснулся покрасневшего носа. – Но не в этом суть. Прямо за праздничным столом я прочитал моим родственникам своё совершенно дурацкое стихотворение… Знаете, о том, как птички поют и в воздухе восхитительно пахнет дождём, – бант на шее развязался, и Лавр ухватился пальцами за концы шёлковой ленты. Тина снова разглядывала воодушевлённое лицо соперника. Она никак не могла оставить в покое свои волосы: то заплетала косу, то снова распускала.