Фауст

Гёте Иоганн Вольфганг

Мефистофель

При неполном освещенье Все вы просто восхищенье. Говорю не в осужденье.

Эмпуза [174] (врываясь)

Здравствуйте! Я той же масти И в игре приму участье.

Ламии

Ты — лишняя, да и урод, И нам испортишь хоровод.

Эмпуза (Мефистофелю)

Я тетушка твоя Эмпуза С ослиною ногой кургузой. Хотя ты с конскою ногой, Привет тебе, племянник мой.

174

Эмпуза — одноногая ламия-оборотень, меняющая свою безобразную внешность на обольститедьяую; ослиной ногой наделила ее греческая мифология, — ослиными ушами — фантазия Гете.

Мефистофель

От всех в чужом краю скрываясь, На родственников натыкаюсь. Что Гарц, что Греция, — меня Везде преследует родня.

Эмпуза

Я превращаться мастерица, И я сегодня в честь твою, Чтоб к родственнику подольститься, С ослиной головой стою.

Мефистофель

Хотя фамильное родство Тут ценят более всего, Я отрекаюсь самочинно От тетки с головой ослиной.

Ламии

Уродину ты эту брось! Она — страшилище округи. Все, что есть милого, в испуге Бежит, рассеиваясь врозь.

Мефистофель

Однако вы и сами, дивы, Так подозрительно смазливы! Что, ежели румянцем щек Прикрыт какой-нибудь порок?

Ламии

Смелее! Выбирай! Нас много. Отважься, подойди, потрогай, Лови счастливый миг, храбрец! Не дорожись, к чему волынка? Ты тоже, знаешь, не картинка, А держишься грозой сердец. Приблизься, и под платьем бальным Без масок, в виде натуральном Рассмотришь всех нас наконец.

Мефистофель

К красивейшей подъеду храбро.

(Обнимая ее.)

О ужас! Тощая, как швабра!

(Хватая другую.)

Быть может, эта? Ай-ай-ай!

Ламии

Не стоишь лучшей, так и знай.

Мефистофель

Мне маленькая взгляд бросает, Но — ящерицей ускользает Со скользкой, как змея, косой. Приволокнусь-ка за большой. Ах, надо было быть воздержней! Я вместо девушки рукой Хватаю булаву на стержне. От этой палки путь прямой До той упитанной особы. Таких в гаремах чтут набобы. Но только тронул пышку, — вмиг И лопнула, как дождевик.

Ламии

Взлетим в лазурь! Подымем бурю! Над ним завьемся стаей фурий! Зареем, как нетопыри! Ну, ведьмин сын, доволен нами? Что ты отделался от ламий Так дешево, благодари!

Мефистофель (отряхиваясь)

Одуматься б, а я все прытче, Умней не стал от этих штук, Поездишь; смотришь, нет различий, Что дальний север наш, что юг. Обман повсюду одинакий, Засилье призраков-кривляк, Везде писатели ломаки, Во всех краях народ дурак. И тут, как у других, хлопочут И в масках чувственность щекочут, Но по спине прошел мороз, Чуть руку к грациям поднес. Ведь я не враг самообмана, Не обрывался б он так рано.

(Заблудившись среди камней.)

Где я? Что это? Вот те на! Шел по тропинке, вдруг — стена. Откуда это возвышенье? Вот так камней передвиженье! Напрасно влез я на гряду. Где сфинксов я своих найду? Недурно, за ночь, наугад Расставить цепь таких громад! Тут ведьмы сами к месту сбора Привозят Блоксбергские горы.

Ореада [175] (с высоты естественного утеса)

Сюда, на эту гору влезь. Она с начала мира здесь. Чти Пинда крайние отроги. Они незыблемы с тех дней, Когда, бежал по той дороге, Сраженье проиграв, Помпей. [176] А эти призраки — труха. Их сгонит пенье петуха, И кажущийся округ горный Исчезнет в виде сказки вздорной.

175

Ореады — горные нимфы.

176

Когда бежал по той дороге, / Сраженье проиграв, Помпей. — Имеется в виду бегство Помпея, разбитого Цезарем в сражении при Фареале (9 августа 48 г. до и. э.).

Мефистофель

Хвала тебе, скалы чело! Ты густо дубом обросло. Тебя обходит месяц краем, Мрак чащ твоих непроницаем. Но вот другой какой-то свет Мелькает за луною вслед. Как кстати! Этой вспышкой малой Гомункул мне дает сигналы. Откуда ты взялся, пузырь?

Гомункул

Я облететь успел всю эту ширь. Мне в полном смысле хочется родиться, Разбив свою стеклянную темницу, Но все, что я заметил до сих пор, Меня не увлекает на простор. Двух мудрецов подслушал я беседу, Шел о природе философский спор. Я все верчусь по свежему их следу, Чтоб до конца дослушать разговор. Наверно, все известно им, всесильным, Они укажут, может быть, пути, Как поступить мне в деле щепетильном И полностью на свет произойти.

Мефистофель

Нет, лучше верь себе лишь одному. Где призраки, свой человек философ. Он покоряет глубиной вопросов, Он все громит, но после всех разносов Заводит новых предрассудков тьму. Кто не сбивался, не придет к уму, И если ты не крохоборец жалкий, Возникни сам, сложись своей смекалкой!

Гомункул

Благой совет порой неоценим.

Мефистофель

Счастливый путь! Потом поговорим.

Расходятся.

Анаксагор [177] (Фалесу)

Какие доводы представить, Чтоб взгляд превратный твой исправить?

Фалес

Послушна ветерку волна, Но прочь бежит от валуна.

Анаксагор

След извержений — гор зигзаги.

177

Анаксагор (500–428 до н. э.) и, ниже, Фалес (род. 640 г. до н. э.; год его смерти неизвестен) — греческие философы; Анаксагор утверждал, что солнце — пылающая масса и что от земли, как от центра мира, отторглись громадные куски материи, превратившиеся в планеты; последние время от времени снова падают на землю. В «Классической Вальпургиевой ночи» Анаксагор выступает в качестве родоначальника вулканизма; Фалес, напротив, является родоначальником и представителем нептунизма, ибо он, по свидетельству Аристотеля, считал «праматерией» воду — на том основании, что всякое семя влажно, равно как влажны и все питающие землю соки. В своих геологических воззрениях Гете склонялся к нептунизму.

Фалес

Вся жизнь проистекла из влаги.

Гомункул (между обоими)

Простите, вторгнусь в вашу речь; И я хотел бы проистечь.

Анаксагор

Фалес, ты б за ночь мог из тины Такие взгромоздить вершины?

Фалес

Природы превращенья шире, Чем смена дня и ночи в мире. Во всем большом есть постепенность, А не внезапность и мгновенность.