Фауст

Гёте Иоганн Вольфганг

Мефистофель

Да где и было думать вам в тиши Такого полного уединенья, Где вас никто не видит, вне общенья, В дыре, где не бывает ни души? Переезжайте в бойкие места, Где царствует искусства красота И ежедневно чередой богатой Возводит на высокий пьедестал Героев края в виде стройных статуй.

Форкиады

Не соблазняй! Ты б лучше замолчал. К чему нам свет, к чему совет твой пылкий? Нас Ночь произвела, мы три бобылки. Родясь во тьме, останемся мы тут, В безвестности забившись в свой закут.

Мефистофель

Тогда

мы ваше дело так поправим: У вас ведь зуб и глаз один на трех? Свершим мифологический подлог И вас троих как бы двумя объявим, А я бы взять тогда на время мог В свое распоряженье внешность третьей, Чтоб представлять вас с выгодою в свете.

Одна из форкиад

Ну как вы, сестры?

Другие

Сговоримся с ним, Однако глаза с зубом не дадим.

Мефистофель

Венец картины в зубе ведь и глазе! Как быть тогда при этаком отказе?

Одна из форкиад

Зажмурь свой глаз один и выставь клык, И в профиль ты наш вылитый двойник, Как будто брат наш.

Мефистофель

Слишком много чести. Да будет так!

Форкиады

Да будет так!

Мефистофель (уподобившись в профиль форкиаде)

Без лести, Вот я, Хаоса сын новооткрытый!

Форкиады

Мы дочери его. Ты средь сестер.

Мефистофель

О, до чего я дожил! Вот позор! Меня все примут за гермафродита!

Форкиады

Ах, как мы все похорошели сразу: Теперь у нас два зуба и два глаза.

Мефистофель

Мне в этом виде лишь чертей пугать, А больше носу некуда казать.

(Уходит.)

Скалистые бухты Эгейского моря

Луна, остающаяся все время в зените.

Сирены (расположившись кругом на утесах, играют на флейтах и поют)

Как преступницы и лгуньи, Фессалийские колдуньи Низводили беззаконно Трон твой наземь с небосклона. Но спокойно, примирение Посмотри на блеск затона И на белые буруны Разволнованной лагуны. Служим мы тебе усердно, Будь, луна, к нам милосердна.

Нереиды [179] и тритоны (в виде морских чудовищ)

Вызовем трубой протяжной На простор равнины влажной Всех со дна, из глубины! Из пучины, бурей взрытой, Мы сюда, в залив укрытый, Песнями привлечены. Мы для праздника надели Перстни, цепи, ожерелья, Золотые пояса. Тут утопленниц каменья. Это — кораблекрушений Затонувшая краса. Это, демоны залива, Ваша страшная пожива. Моряки, ища причала, Разбивались здесь о скалы, Слыша ваши голоса.

179

Нереиды — дочери Нерея, морские существа, полулюди-полурыбы (греческая мифология).

Сирены

Знаем мы, что в синей зыби Нежится порода рыбья, Отливая чешуей. Но на нынешнем веселье Мы б увериться хотели, Что не рыбы вы душой.

Нереиды и тритоны

Прежде чем сюда приплыли, Это мы сообразили. Отплывем от этих глыб, В глубину нырнем проворно И докажем, что, бесспорно, Кровью мы теплее рыб.

(Удаляются.)

Сирены

Исчезли вмиг. Попутным зефиром Уносит их К высоким кабирам. О них в Самофракии Предания всякие. Ходит молва: Сами себя производят, не зная, Кто они сами, Те божества. Месяц над нами, Останься всю ночь! Утро лучами Погонит нас прочь.

Фалес (на берегу Гомункулу)

Я б мог свести тебя с охотой С Нереем, мы у края грота. Но он ужасный мизантроп, Ворчлив, упрям и твердолоб. Одно уже людское имя Рождает злобу в нелюдиме. Но будущность ему ясна, Вот оправданье ворчуна. Старик своим сужденьем строгим Нередко был полезен многим.

Гомункул

Заглянем все ж. Я не боюсь, Что сгасну или разобьюсь.

Нерей [180]

Людской какой-то голос? Что за гость? О люди! В сердце будите вы злость! С богами вы желаете сравняться И над собой не можете подняться. Какой бы дивный я вкушал покой, Не будь мне жалко слабости людской! Напрасно проявлял я жалость эту, И пропадали зря мои советы.

180

Нерей — один из морских богов, подвластных Посейдону, знаменитый прорицатель, предсказавший Парису гибельные для Трои последствия похищения Елены.

Фалес

И все же нас ответом удостой, Мудрец пучины, старец водяной! Вот в образе людском огонь пред нами. Ждет от тебя совета это пламя.

Нерей

Совета? Кто оценит мой совет? Для увещаний в мире слуха нет. Хоть люди платятся своей же шкурой. Умней не делаются самодуры. Как я Париса предостерегал, Чтоб он чужой жены не похищал! Здесь, на границе греческой земли, Когда он предо мной стоял надменно, Я предсказал ему проникновенно Все, что прозрел я мысленно вдали: Войну, приплытье греков, дни осады, Треск балок, дым, горящие громады, Захват твердыни, преданной огню, Пожар, убийство, бойню и резню. День судный Трои, гением поэта На страх тысячелетиям воспетый. Но вызывающего смельчака Не удержало слово старика. В угоду чувству он попрал закон, И пал его виною Илион. По-богатырски пал, во всем величье, Орлов на Пинде сделавшись добычей. Улисса остерег я наперед О том, что он к Циклопу попадет, И предсказал плененье у Цирцеи, Но стал ли он от этого умнее? Что спасся он, — счастливая случайность. А то б его не миновала крайность.