Фелисия, или Мои проказы. Марго-штопальщица. Фемидор, или История моя и моей любовницы
Шрифт:
Тут появился Лавердюр в наемной карете; мы сели в доставленный им экипаж.
— Все готово, — сказал он, — мадемуазели Лоретта и Аржантина ждут вас; только мадемуазель Розетта нездорова и приносит вам свои извинения.
Известие о том, что Розетта должна была присутствовать на обеде, но теперь ее не будет, огорчило меня. Я не подозревал, что Розетта готовит нам сюрприз. Но нередко мы начинаем печалиться заранее, тогда как в урочный срок все оборачивается как нельзя лучше.
Всю дорогу, пока мы ехали к дому, где проживали наши девицы, председатель не умолкал. Когда в карете одни мужчины, говорить можно о чем угодно. Не было ни одного щеголя, ни одной щеголихи, чьи имена, прозвища, связи, таланты, нравы и похождения не были бы известны председателю; он был в курсе всех парижских сплетен.
— Помните, — обратился председатель
Видите маленького герцога, едущего вон в том экипаже? В присутствии дам он разыгрывает галантного и страстного любовника, однако ни для кого не являются секретом его истинные вкусы и пристрастия; к тому же он всегда плутует в карты.
А заметили ли вы графиню де Дориньи? У нее двухместный экипаж, однако она всегда ездит в нем одна. Графиня любит ездить по знакомым и расхваливать новые пьесы, что будут давать в Итальянской комедии; пьесы ей действительно нравятся, хотя она их и не читает; но так как автор их — секретарь ее брата, то она успевает составить свое суждение между делом, не выпуская из рук челнока, с помощью которого завязывает сложные банты. Как вам известно, многие знатные дамы со страстью предаются этому, в сущности, бесполезному занятию — лишь бы убить время. А вон и юный Полифонт — мчится, как всегда, в своем небесно-голубом фаэтоне. Этот сын богатого виноторговца мнит себя Адонисом; однако, будучи в явном фаворе у Бахуса, он никогда не станет фаворитом Амура. А это лавка редкостей Эбера, — продолжал председатель, — куда я уже давно не рискую заходить. Хозяину ее всегда удается всучить мне тысячу ненужных вещиц. Своими безделушками он уже разорил немало щеголей. Во Франции Эбер делает то, что французы проделывают в Америке, то есть навязывает туземцам побрякушки в обмен на золотые слитки.
Наконец мы прибыли к дому наших девиц. Так как добирались мы весьма долго, то нас уже перестали ждать, и пришлось послать за ними Лавердюра.
Я не люблю посвящать слуг во все свои дела, все свои секреты и развлечения. Охраняя порученную вам драгоценность, вы любуетесь ею; чем больше вы ею любуетесь, тем больше вам хочется обладать ею: так хранитель нередко становится вором; так же и девица, отдавшаяся вам из-за денег, вполне может отдаться вашему доверенному слуге по склонности. Интересно, маркиз, согласны ли вы с моим мнением?
Лоретта и Аржантина сели к нам в карету, мы задернули шторы и покатили дальше. Председатель тотчас попытался завладеть руками наших спутниц: они посоветовали ему сдерживать свой пыл. Тогда нетерпеливый председатель захотел поцеловать их, а они принялись нарочито шумно обороняться от его притязаний. Я быстро присоединился к их игре; веселясь и подшучивая друг над другом, мы незаметно доехали до огромного хранилища льда: зимой там катались на коньках, а летом продавали свежих раков.
Заказанный обед уже ждал нас. В случаях, подобных нашему, лучше всего отдавать надлежащие распоряжения слуге, сделав его на время хозяином вашего кошелька — с условием, что он будет потакать всем вашим желаниям: чем лучше он все устроит, тем больше будет его собственное вознаграждение. Тогда слуге будет незачем мошенничать и экономить на ваших удовольствиях: ведь вы заранее оплатили их.
Небольшой домик, куда нас пригласил председатель, был оборудован всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Снаружи он выглядел запущенным, зато внутреннее убранство с лихвой возмещало неказистую внешность. Снаружи — кузница Вулкана [52] , внутри — дворец Венеры.
Что за прелестные сооружения — эти маленькие домики, возведенные вдали от городского шума! Придумала их тайна, построил вкус, владеет ими удобство, а комнаты обставлены самой элегантностью. В них все исключительно просто, нет ничего лишнего, но это отсутствие лишнего в сто раз приятнее иных излишеств. В этих домиках никогда не встретишь недовольных родственников, а следовательно, никто не мешает предаваться наслаждению. Здравомыслие не переступает их порог,
52
Вулкан — римский бог огня и кузнечного дела, отождествлялся с греческим Гефестом.
Обед был подан, и мы отдали ему должное. Скажу о нем несколько слов. Блюда были самые что ни на есть изысканные, и подавались они малыми порциями, дабы возбудить сладострастие. Я сел рядом с Лореттой, а председатель устроился подле Аржантины. После ракового супа Лавердюр заставил нас довольно долго ждать следующей перемены блюд; во время возникшей паузы мы стали с жаром обсуждать мудреную и весьма скучную оперу Рамо «Дарданус». Разгоряченные спором, мы не сразу заметили, как нам подали следующие закуски, коим Мариоло, трактирщик из Пале-Рояля, наверняка дал бы весьма аппетитные названия. Эти блюда утихомирили наш пыл, мы угомонились и вновь воздали должное искусству поваров.
Полагаю, маркиз, вы не знакомы ни с одной из наших сотрапезниц, а посему я попытаюсь набросать их портреты.
Лоретта еще молода, однако вовсе не столь юна, как утверждает и уж тем более каковой сама себя считает: самоуверенность женщин в вопросе определения собственного возраста поистине заслуживает восхищения. Она высока и хорошо сложена, ее рост и ноги свидетельствуют о готовности многократно вкушать удовольствие. Смуглая и живая, Лоретта уверена, что возбуждает у мужчин желание.
Аржантина являет собой толстую, аппетитную мамашу со вздернутым носиком, хорошеньким ртом, пухлыми ручками и грудью, при создании которой природа явно не поскупилась на материал. Она обожает удовольствия и предается им все имеющееся в ее распоряжении время. Аржантина не речиста, однако стоит разговору зайти о безделушках, как она начинает трещать без умолку: у девиц подобного сорта всегда есть свой конек.
Обед прошел спокойно; зная бурный темперамент председателя, я был весьма удивлен. У меня закралось подозрение, что, когда они вместе с Аржантиной уходили осматривать новую обстановку соседней комнаты, пылкий кавалер успел принять надлежащее средство, препятствующее опьянению. В конце концов я даже попенял ему за это: шампанское мы пили вместе, а он все еще трезв. Про себя же я давно заметил, что сохранить ясным ум мне удается далеко не столь часто, как того хотелось бы. Но разве неумение совладать со своей природой есть зло? Честь и слава тем, кто может обуздать природу, твердят все, но я нахожу больше удовольствия в том, чтобы природа возобладала надо мной.
Постепенно наша трапеза оживилась: со всех сторон посыпались фривольные шуточки; парочка легкомысленных куплетов возбудили приятные, хотя и нескромные, желания, и мы попытались сорвать несколько поцелуев у наших очаровательных спутниц, кои сопротивлялись ровно столько, сколько следовало для того, чтобы не слишком кривя душой заявить, что поцелуи были отобраны у них силой. Нам было весело, мы никого не ждали; неожиданно появился Лавердюр и вручил нам письмо.
Председатель быстро распечатал конверт: нам писала Розетта. В своем шутливом послании она приветствовала очаровательный беспорядок, который, как она предполагала, уже царил у нас в комнате, и предупреждала, что через полчаса будет иметь честь разделить с нами все наши удовольствия. Мы выпили за здоровье Розетты. Мне этот тост доставил особенную приятность, и я этого не скрывал. Сердце легко выдает себя: стоит мне услышать имя Розетты, как оно начинает биться сильнее. Аржантина и Лоретта сразу догадались, кому я оказываю предпочтение. Любая женщина ревнива; девицы того сорта, к коему принадлежали наши сотрапезницы, не отличаются привычной для нас ревностью, то есть в ярко выраженной ее форме, однако и они не лишены этого чувства: действительно, почему бы и им, отнюдь не дурнушкам, не гордиться своими талантами? И в молчаливом согласии они принялись делать все, чтобы Розетта не сумела воспользоваться тем, на что они имели право первенства, ибо первыми откликнулись на наше приглашение. У них были свои резоны. Заставляя меня изменять Розетте, они оказывались в выигрыше дважды: во-первых, получали удовольствие, во-вторых, устраняли соперницу; впрочем, последней причины уже было бы вполне достаточно. Женщины редко отвечают злом на зло; однако хитрость их поистине безгранична, особенно когда наградой становится наслаждение.