Философская оттепель и падение догматического марксизма в России. Философский факультет МГУ им. М. В. Ломоносова в воспоминаниях его выпускников
Шрифт:
Михаил Александрович Дынник, сын крупного адвоката, получил хорошее гимназическое образование, в 1919 г. окончил философское отделение историко-филологического факультета Киевского университета. В 1918 г. принимал активнейшее участие в студенческих движениях и вступил в партию эсеров (левых), собирался заниматься общественно-политической деятельностью, но вступление в партию большевиков было наглухо закрыто. Переехав в Москву, переключился на античную философию и стал аспирантом РАНИОН (Российская ассоциация научных исследований), где учился одновременно с Б. Г. Чернышевым. По окончании опубликовал книгу «Диалектика Гераклита Эфеского» (1929), а в 1936 г. – книгу «Философия классической Греции». Был типичным приспособленцем к марксистской диалектике. Читая лекции по античной философии на старшем курсе (Ойзерман, З. Смирнова, И. Щипанов и др.), трактовал Сократа как «врага народа» (афинского). Вторую его книгу очень
Филологически образованный и литературно одаренный, он переводил стихи с французского и итальянского, в частности, философские поэмы Бруно, поэму Парменида. Но собственные статьи М. А. не отличались какой-то оригинальностью, были пересказательны, догматически заурядны. Я не знал ни одного аспиранта, который выражал бы признательность за его руководство. Несколько лет читал семестровые курсы по критике новейшей буржуазной философии, которые отличались остроумием, но не содержательностью. Пришлось его от этого курса освобождать, о чем скажу в дальнейшем.
Ошибка, совершенная Михаилом Александровичем в юности (в 1918 г. невозможно было угадать, какая партия будет править Россией), не помешала ему в дальнейшей жизни преданно улучшать ее. В 1950-е гг. уже стали выпускать за границу ученую (или считавшуюся таковой) публику. Небольшая делегация во главе с директором Института философии Ф. В. Константиновым поехала в Швейцарию. Здесь произошла какая-то встреча с группой местных философов (кажется, в Женеве), один из них, рассуждая о Гераклите, допустил какую-то ошибку, и М. А. его умело поправил. Этот и какие-то другие факты остроумия Дынника привели руководителя нашей делегации, ничего не знавшего о диалектике Гераклита, да еще сформулированной по-французски, в такой восторг, что он где-то через год провел (1958) М. А. в члены-корреспонденты АН СССР.
Постарше Дынника был Орест Владимирович Трахтенберг (р. 1889), происходивший из прибалтийских дворян. Учился он на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета по кафедре философии права. В молодые годы с ним тоже приключилась неприятность, когда он, оказавшись на Северном Кавказе, в 1919 г. был мобилизован в Добровольческую армию Деникина. Конечно, переживал, но как человек смирный и благожелательный, беспартийный. Правда, в 1952 г. на факультете усилиями тогдашнего декана А. П. Гагарина всё же приняли в партию «бывшего деникинца» (по словам последнего). Оказавшись в Москве, Орест Владимирович преподавал социальные дисциплины в различных вузах, в особенности в Коммунистической академии им. Н. К. Крупской, где несколько лет вел ИРОФ. На мой вопрос, что это за зверь, ответил: «История развития общественных форм». В академической карьере профессора Трахтенберга особо важную роль сыграли издания «Беседы с учителем по историческому материализму» и «Беседы с учителем по диалектическому материализму». Благодаря им в 1947 г., когда открылась Академия педагогических наук, он стал одним из ее академиков-основателей.
За несколько месяцев до начала войны в Институте философии, где он был научным сотрудником, защитил докторскую диссертацию по средневековой западноевропейской философии, первую в СССР и долго единственную. В соответствии с высказыванием Маркса о номинализме как главной материалистической тенденции в этой философии ей (главным образом Оккаму) и была посвящена эта диссертация. Фома Аквинский, совершенно чуждый светской идеологии, представлен маловразумительно. В 1957 г. работа была издана отдельной книгой. Хороший лектор, Орест Владимирович в 1940-е – начале 1950-х гг. читал лекции по домарксистской западной философии (кроме немецкой). Последние три года он работал дома и умер в 1959 г.
Из профессоров философии с дореволюционным образованием самым выдающимся был Валентин Фердинандович Асмус, ученый-гуманитарий энциклопедического плана. Был незаурядным специалистом в области истории философии (античной, новоевропейской, по немецкому классическому идеализму (Кант), новейшей западной философии, дореволюционной философии в Московском университете). По глубине, точности и стилистике ему не было равных в советской философии. Здесь я коснусь только этой стороны его таланта, проявившейся в педагогике и научно-исследовательской работе, оставляя его деятельность в области логики, истории и теории эстетики, как и литературоведения.
Он учился одновременно с Дынником на отделении философии и русской словесности историко-филологического факультета Киевского университета. По окончании преподавал эстетику в тамошних вузах, в 1927 г. его пригласили читать лекции по истории философии в тот самый Институт красной профессуры, а через несколько лет этот же предмет он преподавал в Академии коммунистического воспитания. Но в 1931 г., когда разразилась катавасия по критике «меньшевиствующего идеализма», его тоже причислили к этому опасному заблуждению. Особенно остро его поносили в академии и хулигански (лекции он читал, не снимая обручального кольца) изгнали оттуда. В ИКП он работал всё же до его закрытия. В 1940 г. в Институте философии защитил докторскую диссертацию по эстетике древнегреческой философии. В дальнейшем работал и там, и в Институте мировой литературы. В МИФЛИ его приглашали для чтения небольшого курса логики (тогда я с ним мимолетно познакомился). В 1943 г. Асмус в небольшой группе авторов трех томов стал лауреатом сталинской премии (а потом государственной – после смерти Сталина и «реабилитации» III тома). Как выше отмечено, избранный в члены-корреспонденты АН на отделении философии и права, он был «забаллотирован» (вместе с Быховским) по распоряжению ЦК ВКП(б). В годы войны Асмус в основном официально работал на кафедре логики. В 1947 г. он опубликовал фундаментальный учебник по традиционной логике. Позже им были опубликованы другие работы по логической проблематике.
В 1954 г. глава кафедры Т. И. Ойзерман добился перевода В. Ф. на нашу кафедру истории зарубежной философии (так она стала называться), чему мы были чрезвычайно рады. Его лекции отличались строгостью и точностью мысли, как и незаурядной стилистикой (здесь проявлялся и его эстетический дар, особенно яркий в его публикациях). Авторитет Асмуса-автора, да и учителя, был очень велик как на факультете, так и за его пределами. Работая уже на кафедре, он опубликовал учебник по античной философии и весьма содержательные брошюры по ее различным фигурам (Платон, Демокрит). Перечислять многие труды здесь нет смысла.
Безупречный интеллигент, В. Ф. был отличным, внимательным руководителем и консультантом по различным вопросам и фигурам философии. У него осталось много почитателей, что, в частности, проявилось на его похоронах в самом начале июня 1975 г. В. Ф. был религиозным человеком, и естественно, что семейство пригласило священника для свершения службы и соответственных похорон, что тогда было не безопасно. У церкви в Переделкине, куда прибыл после отпевания священник, собралось множество учеников и почитателей покойного. Некоторые из них при виде священника повернулись и стали удаляться к станции. Но я организовал светское прощание, сказал слово о незаурядности покойного, за мной выступил декан факультета Серафим Тимофеевич Мелюхин и закончил С. М. Макашин, редактор «Литературной летописи», с которой много лет сотрудничал покойный. Священник с сыном покойного Валентином, его женой Инной под пение псалмов двинулись к могиле, мы с Мелюхиным пошли за ними и участвовали при погребении по русско-христианской традиции. На следующий день по требованию парткома МГУ писали объяснение столь «позорного» события.
Асмус был последним профессором нашей кафедры (да и факультета) досоветского образования. Теперь педагогическая и научная работа ложилась на нас, философов советской выучки. Из «молодых» самым старшим был Юрий Константинович Мельвиль, родившийся в 1912 г. в дворянской семье. Социальное происхождение позволило ему закончить лишь Плановый институт в довоенном Ленинграде, а он мечтал о философии. Лишь став членом КПСС в армии, он смог в 1945 г. поступить в аспирантуру философского факультета по нашей кафедре, где в 1948 г. под руководством В. Ф. Асмуса защитил кандидатскую диссертацию об английском прагматисте Шиллере. Вместо М. А. Дынника он стал читать и постепенно расширять курсы истории современной западной философии. Совершил две командировки в США, где проводил собеседования с местными философами. В 1964 г. защитил фундаментальную монографию «Чарльз Пирс и прагматизм» на степень доктора. В 1968 г., после перехода Т. И. Ойзермана в Институт философии, Ю. К. был назначен заведующим нашей кафедрой, которой руководил до 1985 г. Был очень тщателен, педантичен в руководстве многими аспирантами, готовя их к кандидатским защитам. Внимательно читал и выступал при обсуждении всех диссертаций, подготовленных под руководством других членов кафедры. Добился образцовой дисциплины в работе преподавателей и аспирантов кафедры. Министерством высшего образования наша кафедра истории зарубежной философии была определена как ведущая историко-философская кафедра университетов СССР.