Флот решает всё
Шрифт:
— Зато будет, на что со вкусом посмотреть. — возразил Тимофей. — Я видел в «Ниве» подборку дагерротипов, сделанных с борта парохода, проходящего каналом, так удивительное, доложу вам зрелище! Река среди пустыни — берега ровные, сама прямая, как стрела, а по берегам пальмы, бедуины со своими верблюдами — когда ещё такое увидишь?
— Как это — когда? — Остелецкий удивился. — Да хоть на обратном пути из этой самой Абиссинии. Или вы, Тимофей Семёныч, мой, намерены всю жизнь там провести?
— Типун вам на язык, Вениамин Палыч, этого ещё не хватало! — будущего медика явно
— Не забудьте с какой-нибудь негритяночкой сойтись поинтимнее. — с поистине мефистофельской усмешкой посоветовал Остелецкий. — В родимом отечестве вы такого не отыщете, а так — будет чем похвастать перед приятелями, да и вспомнить на старости лет с приятностью тоже… Если судить по картинкам в той же «Ниве» или «Иллюстрированном обозрении» — попадаются весьма пикантные особы. И, заметьте, излишней скромностью, как мусульманки или девушки с Кавказа не отягощены, зато дни напролёт ходят с обнажённой грудью, а то и вовсе в одних набедренных повязках!
— Бог знает, что вы говорите, Вениамин Палыч, и не стыдно вам? — скривился медик. — Вон, и Матвей слышит, а ему ещё рано, такие-то скабрёзности!
Остелецкий похлопал молодого человека по плечу.
— Ну-ну, Тимофей, дружище, не кипятитесь, я же не всерьёз. Несите лучше винтовки, и ко мне в каюту загляните, прихватите «Винчестер». А вы, Матвей, не сочтите за труд — сбегайте к пассажирскому помощнику скажите, пусть пошлёт к правому борту матроса с ящиками, и дайте тому несколько лир за труды, что ли…
Юг Африки,
Капская колония.
Порт-Элизабет
Площадь была забита. Повозки, фургоны, телеги — запряжённые меланхоличными быками, мулами, лошадьми, гружёные связками брёвен, тюками фуража, бочками, ящиками. Когда-то здесь располагались торговые ряды, а теперь отстаивались многочисленные обозы, прибывавшие в этот второй по размерам и значению город Капской колонии. Двое мужчин беседовали на ступенях перед ратушей. Справа, на холме, высились острые готические кровли католического собора Святого Августина, а прямо перед ними мычало, орало, фыркало, кричало, бранилось море Рыночной площади.
— Вы давно в Порт-Элизабет, сэр Френсис… простите, как вас лучше называть?
Спрашивавший, сухопарый, британской наружности, мужчина, лет тридцати пяти-сорока, был одет в полувоенное платье — бриджи, заправленные в высокие сапоги для верховой езды, песочного цвета френч и обязательный тропический шлем из коры пробкового дерева в белом полотняном чехле. В руках он держал стек — но не офицерский, массивный, с накладками из серебра, служащий, помимо основного своего назначения, ещё и обозначением статуса владельца, а самый обыкновенный, для верховой езды, с простенькой ручкой из слоновой кости. Стальные кавалерийские шпоры, прицепленные к сапогам, как и налёт пыли на одежде выдавали в нём человека, предпочитающего путешествовать верхом.
— Скоро уже два года. — ответил его собеседник.
— Уже два года. — повторил он. — И не стоит вспоминать его здесь моё настоящее имя… как и называть меня «сэр». Это обращение навсегда осталось в прошлом — вместе с рыцарской цепью командора Ордена Святого Михаила и святого Георгия. Что до обращения — мейстер Клаас ван дер Вриз, к вашим услугам. Впрочем, можно просто мистер Вриз, здесь так принято.
— Решили окончательно стать буром? — владелец стека не пропустил мимо ушей первое представление, прозвучавшее на голландский манер.
— Так удобнее. — согласился мужчина со шрамом. — К тому же, с некоторых пор мне неуютно среди соотечественников,
— В этом вы можете винить только самого себя. — сухо ответил джентльмен в тропическом шлеме.
— Несомненно. К тому же, с теми, кто живёт между реками Вааль и Оранжевая, проще иметь дело, если носишь голландское имя.
— Золото и алмазы на территории Оранжевого Свободного Государства Оранжевой реки нашли ещё двадцать лет назад. — понимающе улыбнулся собеседник. — Полагаю, вы с вашим жизненным опытом неплохо разбираетесь и в том и в другом?
— Если вас не затруднит — оставим в покое мою биографию, как и нынешние мои дела, о которых вам знать вовсе не обязательно. — ответ прозвучал резко, даже вызывающе, однако джентльмена со стеком это ничуть не смутило.
— Согласен, мистер Вриз. Давайте перейдём к делу.
Человек со шрамом ответил пристальным взглядом.
— Как скажете, мистер…
— Смит. Просто Смит, с вашего позволения.
Дер Вриз ухмыльнулся; шрам сделал его усмешку зловещей, изуродовав и без того грубые черты лица.
— Итак, мистер «просто Смит», — он насмешливо выделил эти слова, на что собеседник никак не отреагировал, — что же на этот раз понадобилось правительству королевы Виктории от своего опального подданного?
— Требуется уладить одно дело, мистер Вриз, довольно деликатное — и конфиденциальное, разумеется.
— Как обычно. — усмешка, угрожающе искажённая шрамом.
— Вот именно. В случае успеха — снятие опалы, возвращение к прежней деятельности и на прежнем посту. Разумеется, если вы справитесь… на этот раз.
В окончании фразы содержался неприкрытый намёк на допущенные провалы — увы, слишком многочисленные и роковые, чтобы списать их на простое стечение обстоятельств. Другой агент после такого попросту исчез бы — и отнюдь не по своей воле! — но мужчине со шрамом прощалось многое. Не настолько, впрочем, чтобы оставить его «в обойме».