Фонарщик
Шрифт:
— Я не пытаюсь бросить тень на ваш выбор, Эвелина, — заверил ее Макнайт, выпуская дымовую завесу. — Ибо все это заслуженные труды и все они живут в моей библиотеке.
— Я еще не прочла «Монадологию», — уточнила она.
— Но вы, несомненно, ее прочтете, — сказал Макнайт, — и это усилие, достойное восхищения.
— И даже очень, — прибавил Канэван.
— Вас не заставляют читать эти тексты ни преподаватели, ни необходимость получения степени; а нужно сказать, многие мои студенты нашли некоторые из них трудными до степени неусвояемости. Признаюсь, мне самому
— Меня не волнует, что обычно, а что нет, — сказала Эвелина.
Макнайт кивнул:
— Я, конечно, не могу поддевать вас, не поддевая себя самого. Ибо меня также тянуло к философии страстное желание найти ответы, которые другие дисциплины дать не в состоянии. Меня подстегивала необходимость сразиться с моими демонами и положить конец обману. Я не успокоюсь, пока не найду свою личность, которая все еще ускользает от меня.
Удивившись, даже растерявшись от этого признания, Эвелина кивнула.
— И как производная этого процесса познания, естественно, возникает цель быть в курсе всех новинок в психологии, вообще всего, что имеет отношение к разуму. Вы, конечно, слышали о хирурге Джеймсе Исдейле?
— Месмеристе?
— Да. Я видел на вашей полке, в частности, его книгу «Месмеризм в Индии». Что вам о нем известно?
Она ответила сумбурно, частично обращаясь к Канэвану, как бы объясняя:
— Это был шотландский хирург в Индии… в 1840-е годы… он применял новейшие достижения месмеризма для удаления опухолей, вросших ногтей… зубов, даже конечностей… ему не нужен был хлороформ.
— Хлороформ был открыт примерно в то же время другим шотландцем, — патриотично заметил Макнайт. — Лучение о самом месмеризме в связи с этим было усовершенствовано третьим. Скажите мне, Эвелина, что вы знаете о Джеймсе Брейде, некогда университетском преподавателе?
Эвелина начала говорить, преодолевая себя:
— Брейд написал «Неврипнологию, или Логическое объяснение нервного сна». [30]
— А его учение, в двух словах?
30
Общепринятый перевод названия труда Дж. Брейда — «Неврология, или Трактат о нервном сне». Однако речь идет не о неврологии в современном значении слова, а о гипнотизме. Под «нервным сном» понимается гипнотический. Понятие «гипнотизм» как таковое ввел именно Брейд. — Примеч. пер.
— Брейд полагал, что во сне, на его определенной стадии, высшие возможности разума уступают главенствующее положение воображению… которое могут направлять и контролировать внешние силы.
— Прекрасно изложено, — искренне восхитился Макнайт. — Брейд назвал усовершенствованную форму месмеризма гипнотизмом. Может быть, Эвелина, вам приходилось наблюдать гипнотизера за работой?
— Я видела представление профессора Херрмана в Альберт-холле, — сказала она.
—
— Профессор внушил одному юноше, что тот — горная лань.
Макнайт хмыкнул, представив себе последствия.
— А другие трюки?
— Он на время стер из памяти одной молодой женщины букву «эс». Она даже не могла произнести слова «пес». А другая женщина написала письмо от имени Корнелия Агриппы.
— И могу я спросить, было ли вам интересно?
— Я была там не из интереса.
— Конечно, нет, это было бы упадничеством. Вы были там, чтобы познать скрытые силы разума, нет?
Эвелина отвела глаза.
— Даже самые первые месмеристы, — продолжал Макнайт, — свидетельствуют, что в измененном состоянии пациенты часто демонстрируют большую силу и способность восприятия, чем в полном сознании. Иногда это доходило до, так сказать, общения разумов: пациент вслух напевал мелодию, которую месмерист проигрывал только в голове. Редко проявлялось с такой очевидностью, что человек зачехлен собственными надеждами на свои ментальные способности и что некоторые самые мощные его силы можно пробудить, только если намеренно миновать пласт сознания. Все это позволяет думать о величественном и пугающем подземном мире, где спят всякого рода красоты и ужасы.
Он пристально посмотрел на Эвелину, но та не поднимала глаз.
— Многие из этих ужасов, судя по всему, покоятся в скрытых воспоминаниях, и мы только приступаем к исследованию этих человеческих способностей. Говорят, что каждое событие, произошедшее в жизни человека, откладывается где-то в голове, и, послав верный импульс, можно вызвать воспоминание о нем. Существует немало примеров, когда загипнотизированные пациенты во всех подробностях вспоминали эпизоды, целые диалоги, совершенно, как они полагали, забытые. Очевидно, что подпольная память бесконечно шире, чем осознанная. Так гипнотизер, как опытный хирург, удаляя опухоли, стал современным экзорцистом, только с куда более весомыми результатами.
Внимательно глядя на Эвелину и обратив особенное внимание на то, как она заволновалась при упоминании слова «экзорцист», Макнайт полез в карман, достал оттуда книжечку размером с требник и положил ее на стол, наблюдая, как лицо женщины медленно побледнело.
— Узнаете, Эвелина?
Она не ответила.
— Обычный процедурный справочник католического священника. Мое издание на редкость древнее, это правда, но, возможно, в монастырской библиотеке вам попадались другие, более свежие?
Она не произнесла ни звука, но не сводила глаз с книги.
— «Rituale Romanum», — сказал Макнайт. — «Римский обряд». Включает все основные церковные службы — от крещения до последнего причастия. А в конце — «De Exorcizandis», обряд экзорцизма. Вы не будете возражать, если я зачитаю небольшой отрывок?
Она вся съежилась, словно советуясь с внутренним существом, как лучше ответить. Но Макнайта это не смутило. Он открыл книгу на странице, заложенной красным шелковым шнурком, надел очки и бесстрастным голосом прочитал то, что уже помнил наизусть: